Александр Стребков - Жизнь-жестянка

остаюсь в Москве. Раиса живёт недалеко от Москвы в дерев- не, перекантуюсь несколько деньков у неё до следующей её смены: молочка заодно парного попью у них, кстати, бурёнка в хозяйстве есть у её матери; ну а потом покачу обратно в Ка- зань, куда вы так боялись, что я сбегу от вас.

Высказав всё, что намерен был сказать заранее он умолк: молчали и расхристанные после ночи новоиспечён- ные друзья его, ибо услышать ими откровение от вчерашне- го никчёмного Федота они никак не ожидали. Всё это, как-то в голове не укладывалось – это как снег на голову среди ле- та. Нелепость какая-то, да и только! Федот, как человек без- вольный, неприглядный, поникший в своей неопределённо- сти – вдруг вознёсся на недостижимые высоты, о которых даже они не помышляли. Первым пришёл от оцепенения Бе- кас: с трудом ворочая языком, от утренней похмельной сухо- сти во рту, облизав шершавые губы, сказал через силу:

– Федот, чё-то не врублюсь? Ты или с лавки упал сегодня ночью, или с бодуна ещё не проспался? А может тебе эта курва – чего-то на ухо нашептала? Или ты совсем сбрендил?! Скажи, зачем тебе смолоду биографию свою портить? А? Ты что? не видишь, что это за швабра? Она тебя так окрутит, что потом не отвяжешься. Федот, ты разве не видишь, какая она цепкая, настырная и липкая? Да ты от такой бестии в жизнь не отвяжешься! По шпалам станет бежать за тобой. Бельмы выпучит на лоб, орать будет, а ещё, в обязаловку – мусоров на помощь призовёт. Тебе это надо?! Поканали с нами, Бас- мач! Бабки надо заработать, себя в прикид нормальный и цивильный обрисовать. Здесь ловить нечего: на завод пой- дёшь за пятерик робу таскать? Дело говорю тебе, подумай.

Фёдор ничего не ответил на основательные доводы Бе- каса: отвернулся к окну и стал смотреть за проплывающим пейзажем российских лесов. Все умолкли в ожидании, что всё-таки он скажет. Не поворачивая головы, продолжая смотреть в окно, Фёдор, наконец, вяло, произнёс:

– Ладно, приедем в Москву, там видно будет. Только ей не вякайте об этом разговоре, а то бабы умом изворотливые. По ходу придумает какую-нибудь гадость, обвинит нас в чём- то и сдаст в линейку.

– Без базара Басмач. Хочешь смотрящим над нами быть?

– пожалуйста, мы не против этого, мне как-то, даже лучше – отвечать не надо. А Рае – я даже напою на ушко, что кориша нашего увела: потерпевшие мы, как есть – пусть компенси- рует, хотя бы водярой. Главное – там, на вокзале слинять не- заметно, чтобы она не очухалась и мусоров не позвала, а так всё будет – ничтяк!

Прибыв в Москву, им повезло в очередной раз: поезд их подали к перрону густо усеянным народом, напротив их со- става стоял электропоезд с открытыми дверями, куда спе- шили пассажиры. Похватали в руки свои рюкзаки. После че- го, за спинами выстроившихся на выход пассажиров протис- нулись к тамбуру. Затем тройка перебежала в соседний ва- гон и прошмыгнула в следующий. Спрыгнув на платформу, вскочили в открытые двери электропоезда. Выпрыгивая из вагона, Фёдор мельком взглянул в ту сторону, где был их ва- гон, и где на выходе стояла Рая: он ясно успел рассмотреть, что она стоит к ним спиной. Только вошли в переполненную народом электричку, тут же объявили: «Двери закрываются, электропоезд отправляется, следующая станция…». Куда идёт электричка, им было безразлично – лишь бы подальше от этого места. Последующее душевное состояние самой Раи мы описывать не станем. Прежде всего по причине, что нам это неведомо, и мы лишь можем догадываться о том отчая- нье, может быть, даже проклятиях, которые так любят из се- бя извергать женщины: ибо как бы мы их не осуждали, но обманутыми по жизни всегда чаще остаются именно они. В этот и последующий день, прошлявшись по вокзалам Моск- вы, им, в конечном счёте, удалось уехать в южном направле- нии, правда, не сразу туда куда надо, а лишь до города Бо-

рисоглебск. От него уже добирались до Ростова-на Дону – как придётся, больше на перекладных – от станции до стан- ции. Благо, что на то время, по случаю амнистии, подобных им, по вокзалам было много, потому милиция на них уже мало обращала внимания. Ростов-на Дону встретил их тихой и ласковой для этого времени погодой. Было тихо и тепло: в воздухе кружились редкие пушистые снежинки: садясь на ли- цо, они щекотали щёки и нос, отчего приходилось каждый раз вытирать ладонью то место; на деревьях, на засохших так и не опавших листьях, снежинки скапливались, отчего дерево ста- новилось нарядным, а в душе появлялось ощущение насту- пившего новогоднего праздника. Войдя в здание вокзала, спросили: – как добраться до города Сальска? на что получили ответ, что требуется перейти на пригородный вокзал, который расположен совсем рядом, после чего они туда и направи- лись. Вышли на привокзальную площадь, в правом углу кото- рой почтовики с тележек загружали посылками почтовые ва- гоны. Подошли и ещё раз спросили у ближайшего рабочего бросавшего посылки с размаху в вагон как дрова, на что муж- чина, молча, махнул рукой в сторону – куда надо им. Куда им махнули туда они и побрели, не по тротуару, а прямо между путей по гравию. Вскоре вышли к платформам пригородного вокзала, упёршись в среднюю площадку, взобрались наверх и направились к навесному крытому переходу над путями. Оп- равдать их дальнейшие действия можно было лишь по одной причине – это если бы они не знали, что на любом вокзале, кассы, где продаются билеты, всегда находятся на первом этаже здания, притом, сколько бы этажей в этом здании не было. В данном случае их словно чёрт попутал, направив к надземному переходу через железнодорожные пути. Ко все- му этому, идти по этому маршруту предстояло через зал ожи- дания второго этажа, где располагались всякие кафетерии, мягкие лавочки, обтянутые дерматином, где в покое отдыхали пассажиры в ожидании отправления своего поезда, и где по-

добным, даже по обличью типам, как раз не место, того и гляди – чемодан сопрут. Тройка подошла к входу перехода длинной лестницы наверх, не раздумывая стали подниматься. Наверху застеклённого перехода прямо напротив лестницы стояла компания молодых парней, которые были модно оде- ты: с ещё не вышедшим из моды широким, с клиньями клё- шем, в мокасинах на конусном и высоком каблуке, с длинны- ми патлами волос, спадающими на плечи. У одного из них, стоявшего в центре, в руках была гитара, под которую он за- душевно пел так, что хоть плачь; ребята, поднявшись по сту- пеням, стали в сторонке и решили послушать. Сама, стоявшая на дворе погода и то настроение, с каким прибыли молодые люди в знаменитый в уголовных кругах Ростов-папу, как нель- зя, кстати, по содержанию рассказывалось в той песне, кото- рую так жалобно и, хорошо, исполнял подросток, скорей всего ПТУшник.

Огни Ростова встретились нам в пути, Наш поезд тихо, тихо подвалил,