Михаил Гарберман - Перемена

– А тут нельзя посидеть?

Марианна так впилась глазами, что я пулей сверкнул вон из кабинета и стал бродить по этажу. Совершенно пустая школа, ботинки создают эхо. Знаете, как после кинотеатра, выходишь на обычную улицу, и реальность кажется измененной. Неестественная тишина. Но тут послышался скрип. Похоже на гвоздь по стеклу, сочнейший, убедительный скрип. Любопытство понесло мои ноги в ту часть этажа. Там было темно, свет из окон не долетал.

Скрип был за дверью туалета.

– Давай, падла! – раздался мальчишеский голос изнутри.

Рука сама открыла дверь. Там стоял парень моего возраста, в жилетке, с прической «горшок», и откручивал раковину мужского туалета.

– О, привет! В коридоре никого? – Его голос подходил любому сорванцу в мультфильме или кино.

– Н-нет.

– Отлично! Помогай.

– Аа… что делать?

– Надо открутить раковину и спрятать в подсобке, пока Фея не нашла.

– Фея?

– Не лесная, это завхоз. Ну чего встал, давай.

Раковина была старая, железная, держалась на двух болтах. Аккуратно, с дотошностью инженеров, мы с парнем открутили два оставшихся болта. Зачем – неясно, но мне очень понравился процесс.

– Ты брат Томаша? – спросил парень.

– Ага. Пришел к Марианне на собеседование.

– О, значит одноклассник. Я Славик Лиор. Только Славик или только Лиор. Ну, пойдем, дорогая. Тяжелая-то.

Он взял раковину, но тяжеловатая посудина требовала помощи и от меня. Мы вышли в коридор и понесли ее к лестнице.

– Несем в подсобку. Она на первом этаже. – Парень сдувал волосы с запотевшего лба.

Я внезапно испугался, что ж я творю. Но внутренне чувство намекнуло о разумности действий. В такие годы рамки разумного, конечно, такие. Мы со Славиком пересекли огромный холл, по широкой лестнице спустились вниз, и прошли в подсобку под ступенями. Лиор толкнул дверь, за которой густая темнота:

– Заносим. Так, сюда клади. Да куда, блять! Вот сюда. Теперь пошли, пошли!

Мы быстро вернулись на второй этаж. Но пошли в другую сторону – как раз к моему кабинету. Мама оттуда еще не вышла.

– Зачем прятать от завхоза раковину? – спросил я.

– Заставила перемывать класс. Знаешь, почему? – Славик артистично махал руками. – Застала, как мы выливали грязную воду после уборки в унитаз. А надо в раковину. Теперь нет раковины. Я пойду, нам на базар еще с родителями.

И ушел, будто его не было.

Поразмыслить над кражей раковины я не успел. Вышла Марианна, с напускной торопливостью, и моя мама.

– Савва, мне очень жаль, но способностей для литературного класса у тебя нет. Сходите в другой класс, там уровень попроще. К тому же в литературном классе, там шестеро ребят всего. Много хулиганства. В общем, в другом классе спокойней.

Но я поступил. Мама сходила в школу снова, взяв с собой сонного отца. Папа клялся, что слово не вымолвил, пока она говорила с рыжей. До сих пор верю, что все вокруг можно решить при помощи разговора и без капли действий.

Первого сентября, с букетом цветов, сорванных с ближайшей школьной клумбы, я стоял в толпе школьников. Пар изо ртов клубился. Мама и я с трудом отыскали класс. Был бы Томаш тут, было бы легче. Но он стоял на крыльце, позади учителей и администрации. Всё напоминало живой концерт рок-группы, вышедшей в тираж. Директор в свитере срывает последние перед похоронами лета аплодисменты. В руках у меня была небольшая видеокамера.

– А вот и седьмой класс. – Мама приобняла, потом поправила цветы и оберточную бумагу. – Не хулигань. Держись Томаша, он хороший. Береги камеру, другой у отца нет.

Мать оставила меня с толпой своего нового класса и ушла. Я обернулся. Девчонки стоят парами или тройками. И только шестеро парней вместе. Один из них – Славик.

– О, это ты! Взяли? – спросил он.

– Ага. Раковину не нашли? – спросил я, не чувствуя конфуза.

– Не проверял еще.

– Ты спер раковину? – удивился высокий парень, со светлыми волосами, и странно длинными руками.

– Мы вместе, – подмигнул Лиор. – Ты кто кстати?

– Савва.

– В этом городе есть хоть одно нормальное имя, – вздохнул долговязый.

– Это Никита, мы зовем его Киткат. Фамилия Торату-Таволайнен. – Лиор сильно пнул парня. – Наполовину молдованин, наполовину финн. Это Стефан. Это Ладислав, но вообще Ладушка.

– Пошел в зад.

– Он невежливый жуть. Так, это Марк. Ну и твой брат воон на том крыльце.

– Эээ… Савва, – только и вымолвил я.

Мы не пожали рук, и с тех пор ни разу не пожимали рук друг друга. Это считалось у нас неестественным.

– Ты будешь это снимать? – спросил Стефан, пухлый и дружелюбный.

– Не будет он эту чушь снимать, – властно махнул рукой Никита. – Лиор, устроим представление?

– Да, мой капитан! – Парень картинно выпрямился, руки по швам.

Выглядело это странно. Внезапно шум толпы возвестил об окончании линейки. Забыв все имена, я влился в толпу и поднялся по лестнице.

Нас завели в класс, рассадили, мы стали ждать классного руководителя. Я сидел рядом с девочкой, за моей спиной – Никита.

– Псс! – Это был его голос. – Доставай камеру.

Я достал камеру и обернулся.

– Да на меня камеру. Так. Вот это банка газировки, – говорил Киткат в объектив, – тряслась два месяца у папы в машине. Сможет ли поймать ее Лиор. Э! Лови!

И швырнул ее через весь класс. Банка пролетела над серединным рядом и чудом угодила в руки Лиору.

– Мальчики, вы опять начинаете! – раздался девичий голос с другой парты. Да, это была отличница.

– Ххха! – Славик швырнул банку с газировкой обратно Таволайнену.

И понеслась. Раз-два – банка на нашей стороне. Три-четыре. Никита голосил на камеру, и я трясся от смеха. Пять-шесть. Ладислав поймал ее на последней парте. Семь-восемь. Банка прилетала по лбу толстячку, он чудом не уронил ее на пол. Девять-десять. Банка снова у нас.

– Теперь не поймает, – зашипел Никита и со всей силы швырнул ее Славику.

Славик не поймал. Банка ударилась об стену. Одиннадцать-двенадцать. Она взорвалась именно в тот момент, когда открылась дверь и вошла по виду учительница. Класс захохотал, я еле держал стабилизацию камеры. Это была математичка. Струя отвратной сладкой воды смыла фиксирующий гель с ее головы. Она случайно зашла в класс, это был даже не ее кабинет, она за мелом заглянула. И получила в табло.

Нас отругали, мы отсидели классный час. Расписание на второе сентября записано, кабинеты указаны, конфеты от детей на отдельном столе, цветы в вазах. Все ушли, не попрощавшись. Я брел свою норму шагов обратно до дома.

– Э, Сав! – Это был Стефан. Он догнал меня. – Ты очень удачно с камерой пришел.

– Ага, – сказал я, пожав плечами. – Часто такое происходит?

– Ой, каждый день, Сав. Каждый день как военная операция.

Спустя три недели я привык к трем вещам. Первое – нахлынувшая учеба, где я уже бойко отвечал у доски, марая пиджак мелом. Второе – глубочайшее удовлетворение от того, что школа рядом. Третье – шоу Лиора и Китката, которые отказывались вести себя по-человечески.