Александр Лихачев - Алтынай

Имена и события являются вымышленными.

Автор просит прощения за случайное совпадение вымысла с фактом.

Автор бесконечно благодарен за помощь в написании книги «Алтынай» следующим людям:

– Моей жене Лихачевой Тамаре Михайловне.

– Моей дочери Лихачёвой Анне.

– Моей однокласснице Ищенко (Горбанёвой) Любови Алексеевне. Она является прототипом одной из героинь книги – Лены Сергеенко.

– Редактору и корректору Татьяне Волобуевой.

– Художнику-оформителю Наталье Симоновой.

Эти люди, как и первые мои читатели, корректировали мои мысли при написании этой книги, объективно критиковали написанное, подсказывали верные решения в трудных случаях, присылали свои отзывы и впечатления.

Огромное им спасибо!

В этой книге поднимаются проблемы умирающих деревень и посёлков современного Казахстана, вызванные сменой экономической модели развития общества.

Процесс умирания малых населённых пунктов напрямую затрагивает судьбы живущих в них людей, особенно молодёжи, которая эмигрирует из этих пунктов в поисках лучшей доли.

На этот процесс накладываются национальные вопросы, которые разрушают жизнь героев этой книги, что показано на судьбе казахской девушки Алтынай.

Книга рассказывает о группе молодых людей, которые вопреки этим губительным тенденциям смогли остановить разрушение родного посёлка своей энергией и неравнодушием к своей жизни и жизни односельчан.

Главный герой книги своими действиями показал, как можно вернуть жизнь в умирающий поселок Степной и как найти свое место в сложных экономических условиях жизни в Казахстане. Для этого ему пришлось вступить в жестокую борьбу с криминалом и с закостенелостью односельчан.

Осеннее небо над поселком было затянуто тяжелыми, свинцовыми тучами. Шел мелкий, нудный дождь. И хотя было еще два часа пополудни, этот день стремительно таял.

На краю кладбища, у свежего могильного холмика, заваленного цветами, стояло четверо: мать Андрея тетя Нюра, одетая во всё черное, и три его друга: Саша, Олег и Игорь. Вообще-то их было пятеро друзей, но Куаныш уже уехал помогать накрывать поминальный стол, а Алтынай училась в Кызылорде и не смогла приехать на похороны.

Метров в пятидесяти от могилы стоял автобус, в котором прятались от дождя люди, хоронившие Андрея. Они терпеливо ждали мать Андрея, разговаривая между собой вполголоса.

Порывы ветра швыряли водяную пыль в лица парням, и они отворачивали головы в сторону, подняв воротники курток. Мать Андрея не чувствовала дождя. Она стояла возле могилы и что-то шептала, глядя на фотографию сына, прибитую к деревянному кресту.

Дождь усиливался. В окнах домов возле кладбища зажглись огни.

Небо торопилось как можно скорее закончить этот день, словно жалея людей.

Из автобуса выскочили две женщины и побежали к могиле.

– Нюра пойдем, простынешь! – обняла ее за плечи одна из женщин.

Мать Андрея покачнулась и покорно пошла, поддерживаемая женщинами с двух сторон. Вдруг она остановилась и повернулась к парням:

– Господи! Сколько я вам говорила? – она горестно покачала головой.

В ее голосе было столько боли, что парни опустили головы.

Автобус уехал. Парни подошли к жигуленку Олега, кое-как обтерли обувь о траву, стараясь избавиться от комков глины, и сели в машину.

Все трое закурили.

– Может, не поедем? – прервал молчание Игорь. – Ей и так тяжело, а тут еще мы!

Саша вздохнул:

– Нет, поедем. Всё должно быть по-человечески.

Он выкинул сигарету и закрыл форточку.

– Давай. заводи! – глянул он на Олега. – Не хватало еще опоздать на поминки.

Через два дня после похорон в Степной пришла зима. Обычно снег выпадал ночью на 7 ноября. Но в этот раз он начал падать на две недели раньше. Саша шел к дому Андрея и с грустью смотрел на эту зимнюю сказку. Снег падал медленно, крупными хлопьями, накрывая дома, деревья, заборы белым покрывалом. Было необыкновенно тихо. Все серые краски постепенно стирались этой белизной, и поселок становился воздушным и нарядным.

Саша любил это время. В Степном появлялся запах дыма от печей, на окнах мороз рисовал причудливые узоры. Люди вывешивали кормушки для птиц. Воздух становился прозрачным и звонким. Солнце висело светлым пятном в затянутом белой пеленой небе.

Он вошел в калитку и остановился посреди двора. Барсик, крупная немецкая овчарка, носился по двору и клацал зубами, хватая снежинки. Он с визгом кинулся к Саше и, встав на задние лапы, пытался лизнуть его в лицо.

– Барсик! – крикнул Саша. – Ты же свалишь меня сейчас.

Он прижал голову пса к себе и зарылся двумя руками в густую шерсть на его шее. Пес тихонько повизгивал и всё пытался облизать Сашу.

– Ну всё, хватит! – Саша оторвал передние лапы Барсика от себя. – Смотри, всю куртку запачкал.

Пес радостно гавкнул и начал носиться вокруг парня. Саша вздохнул и пошел к входным дверям дома. Он знал, что тетя Нюра дома, но всё же постучал. Никто не ответил. Он немного подождал, потом открыл дверь и вошел в сенцы. В сенцах он отряхнул шапку от снега, обмахнул веником ботинки и открыл двери в комнату.

Мать Андрея сидела одна за столом, кутаясь в пуховый платок. В левом углу комнаты висела икона. Перед ней светилась лампадка. Внизу, на угловой тумбочке, стоял портрет Андрея, перевязанный наискось траурной ленточкой. Возле портрета горела свеча. Зеркало, висящее в простенке, было затянуто черной тканью. Оглушительно тикали настенные часы.

– Здравствуйте, тетя Нюра! – Саша в нерешительности остановился возле порога.

– Здравствуй, – равнодушно отозвалась мать Андрея. Чуть помолчав, она сделала приглашающий жест в сторону скамейки возле стола. – Проходи, садись.

Саша разулся и, не найдя тапочек, прошел к столу в носках. Сидели молча.

Часы громко отсчитывали время. Наконец тетя Нюра как бы очнулась. Она подняла глаза на Сашу:

– Чаю хочешь?

– Да нет, теть Нюра, я недавно пообедал.

Она кивнула и снова застыла, обхватив плечи руками.

– Холодно что-то, – тихо сказала она.

Ее глаза при этом смотрели в какую-то точку на столе.

Саша кашлянул:

– Теть Нюра, может, вам чем-то помочь? Андрей, наверное, не успел нарубить дров на зиму. Да и уголь, я вижу, у вас еще во дворе лежит. Надо его в сарайчик перетаскать.

Она продолжала молчать, думая о чём-то своем. Саша понял, что она его не слышит. Она медленно повернулась к фотографии сына.