Артем Соколов - Дорога так далека

– Привет. – Марина его попросту проигнорировала, а его мама выбежала навстречу с заведомым криком.

– Максим! Ну почему опять такой срач на кухне! Иди набери посудомойку и сложи в нее все что ты там оставил!

Злобный монстр внутри Макса сразу же поднял голову. Макс сделал непонимающее выражение лица; он наполнился гневом, в голове пронеслась ну очень фальшивая сцена, как он с порога бежит матери на встречу и в момент, когда она заговаривает, со всей силы бьет ее по лицу, да так, что та тряпичной куклой отлетает к стене. Не впервой Максу такие сцены придумывать. Фальшиво.

– Сейчас. И я не оставлял там срач. Просто пара тарелок.

– Нет не пара тарелок! – она не кричала, но была близка к этому, к тому же выражение лица ее… Оно показывали такую… ненависть. – Вся столешница засрана каким-то дерьмом, и на всей, кухне воняет какой-то рыбной тухлятиной! Немедленно убери это!

Максим сделал глубокий вдох. Захотелось куда-нибудь спрятаться. Только бы не видеть ее, только бы она не видела его.

– Да, сейчас.

– Угу. Будь так добр! – и ушла. Макс мысленно послал ей вслед вращающийся топор, а затем ушел на кухню.

Разборка посудомойки могла бы стать отличным рутинным занятием, чтобы отвлечься от свежего воспоминания, но Марина и сама мама продолжали сновать туда сюда по кухне и – о, проклятый Ктулху, – пялиться на него.

– И еще раковина! Посмотри! – она указала пальцем – Ты сюда что, какую-то жижу перечную сливал и не отмыть потом! И теперь это все гниет и воняет! – говорила она с ужасом.

– Да, хорошо, я уберу…

– Посмотри, я сказала! – вот теперь она ворвались на крик. Как же хочется скрыться с глаз долой. Вот была возможность сбежать или защититься. Максим с тяжким вздохом оторвался от стаканов.

– Да?

– Только когда на тебя рявкают что-то делаешь! Нормальную речь совсем не понимаешь?! – Ее окончательно понесло. Марина куда-то скрылась, мама орала и орала, а Максим продолжал стоять и стоять с покерфейсом. Просто не знал какую эмоцию выражать. Сценарий отработанный: он в любом случае не будет в выигрыше. – Я! Тебя! Спрашиваю! Совсем дурной?!

Макс продолжал молчать.

– Все, это бесполезно! – мама ушла с кухни. Макс представил как плавно стекает в какую-нибудь щель и проводит там следующие лет много.

Усилием воли он вывел себя из ступора и ускоренно продолжил разбирать посуду. Где-то на другом конце квартиры его мама все так же надрывно орала на Марину. Затем Максим наспех протер мокрой тряпкой столешницу и совсем уж невнятно сбрызнул водой раковину, после чего бегом скрылся в собственной комнате.

Дверь не заглушала криков, но хотя бы создавала иллюзию отгорожденности. Макс облокотился о стену и уткнулся лицом в угол и пару раз стукнул головой о стену. Отняв оттуда голову, он увидел на стене мелкие бледные пятна. О, он помнил о них. На Максима нахлынули воспоминания.

Неважно мама или Папа сидит с ним сегодня – итог один. Они снова бьются над прописями, над таблицей умножения, над каким-нибудь рисованием, пока он не ударится в слезы. Его не били, нет, во всяком случае не сильно и не регулярно. Достаточно и слов. Криков. Ругательств. В конечном итоге он оказывался в углу, в который надо было стоять лицом. И он плакал. До судорог. А соленые слезы размазывались по стене, так что у него не лице оставались пятна побелки. И так холодно было…

Максим задрожал от воспоминаний. Он больше этого не позволит. Он не будет плакать, нет. Он большой, он сильный, он разобрался в себе и знает как спустить пар. Крики за дверью продолжались.

Макс поправил волосы и плюхнулся за фешенебельный, хоть и засранный стол из темного дерева. Он открыл один из ящиков. Там под грудой всяких листочков лежал блокнот. Стилизованный под книгу, с толстой состаренной бумагой. Блокнот был исписан более чем на две трети. Все ярким изумрудным цветом. Максим выцепил из всей кучи хлама на столе свою «специальную дневниковую» ручку. Зеленая, потому что синий – цвет школьных записей, а школу он уже победил. Встряхнув рукой, Максим начал скрупулезно выводить буквы. Казалось, он пишет медленно и осторожно, но на деле лист заполнялся текстом довольно быстро.

Мама снова крикнула его имя, и письмо пришлось прервать. Максим подскочил, наспех закидывая дневник на место, но было уже поздно. Мама пинком распахнул дверь, та жалобно качнулась.

– Ну мне что тебе дверь с петель снять?! – ее бледное лицо покрылось уродливыми красными пятнами.

– Ты позвала, я не услышал, незачем делать из этого трагедию, я уже шел к тебе.

– Мне не нужно чтобы ты «уже шел»! – она тыкала в него пальцем на каждом слове. – Мне нужно, чтобы ты тогда шел, когда я тебя зову!

– Слушай, – Максим закипал все сильнее – мы уже это обсуждали. А то, что ты с Мариной не можешь нормально доехать с дачи до дома, – Максим предпринял попытку в нападение – не значит, что можно вот так вот на меня постоянно наезжать!

– Значит, нужно все еще раз обсудить! – мама просто проигнорировала его выпад. – Если ты не слышишь ничего!

– Что тебе надо? – Максим закатил глаза. Очевидно из уютного кокона придется выйти. И ходить меж этих криков, старательно делая непроницаемое лицо.

– Цветы полей. И еще: ты посмотрел как можно попасть на подготовительные занятия при университете, который ты выбрал?

Максим подвис. Он даже не притрагивался к этому

– Нет, не успел. Я забыл… – а вот честность – это лишнее. За ней последовал еще один взрыв.

– Не успел! – она снова залилась искрометной очередью претензий. – Да чем ты вообще занят был?! В первый раз не поступил, я тебя как какого-то двоечника от армии отмазывала, по врачам бегали, взятки давала!.. – скорострельные ядовитые плевки надо было как-то остановить, пока она еще больше не распалилась.