Артем Чурюкин - Война с самим собой: Дорога Снов

Редактор Елена Астахова

Дизайнер обложки Александр Лафаки

© Артем Чурюкин, 2017

© Александр Лафаки, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-9344-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кричи, если нечем дышать. Ори во всю глотку любимым песням, если они играют и рвут толпу. Пей до изнеможения этой жизни горькую сладость. Кури. Признавайся в любви тем, кого любишь. Кусай губы от боли и разбивай костяшки в кровь. Мчи по трассе в закаты и рассветы, плюя на любые ограничения скорости, пока наглый ветер треплет твои волосы. Смотри на звёзды и лови падающие кометы. Танцуй, будто бы в последний раз, как бы ни стеснялся и как бы глупо это ни выглядело. Плачь от обиды, не сдерживай слёз, ведь те, кто по-настоящему с тобой, не будут притворно утешать, а просто присядут на холодный камень рядом с тобой. Делай что угодно, лишь бы дышать. Дыши, жадно вдыхай затхлый или свежий воздух, потому что ничего ценнее кислорода на этой планете не существует – поверь мне, старому астматику. Дыши, потому что с каждым вздохом ты ближе к финалу, ближе к смерти, как сигарета, чьи тлеющие останки раздавят о жестяное дно пепельницы и просто возьмут следующую, но ты станешь ближе и к своему пути, собственной дороге, ведущей к чему-то светлому, далёкому и чистому. И даже если не можешь её найти – она всё же есть, и все эти скитания вечные в конце концов приведут тебя к ней, и ты ступишь на неё, прожженный жизнью, но не одинокий, сломленный и разбитый. Как я.

Я вновь лежу на исщерблённой временем и морской солью бетонной плите, некогда бывшей идеально гладкой и ровной. Звёзды нависают холодными россыпями, изредка мерцают, будто перемигиваются друг с другом: гляди, мол, ещё одна беспокойная душа смотрит на нас, ищет в нас ответы. Которая за сегодня? В уши, прямо в мозг кричит короткими фразами и эхами голос вокалистки CHVRCHES. Песня, конечно, уже не как в первый раз – не заставляет сердце биться быстрее в такт ударным, но продолжает немного успокаивать и уносить куда-то вдаль, даже не за горизонт, но куда-то в другой мир, и позволяет видеть картины из этого другого, лучшего мира.

Вдруг падает комета. Она разрезает хвостом небо на две части и на мгновение затмевает другие звёзды пламенем своей сгорающей в атмосфере плоти. И вроде бы в этот короткий миг смерти космического странника (увы, не первого и не последнего за эту ночь) надо бы успеть загадать желание. Так говорили мне ещё в детстве. И внутренний голос автоматически, лишь бы успеть, лишь бы вселенная услышала, проговаривает первую пришедшую в голову мысль. Невозможно вмешаться в этот процесс, но так даже честнее – ведь на поверхность всплывает именно то, во что ты веришь и чего ждёшь больше всего. И эта первая мысль была совсем не о той, о ком она должна была быть. Не о той, с кем я провёл все сознательные годы своей жизни, о ком ещё до этого мечтал одинокими подростковыми ночами, кому не понимал, как признаться, как разговаривать, как не бояться, что вообще делать. Не о той, кого ждал, кого всегда ждал, была она ещё без меня, уже со мной, или уже без меня. Не о ней.

Почему? Что это? Излечение, смирение, принятие ужасающей реальности? Или, наоборот, попытка сбежать от неё, взять свою жизнь в свои же руки и наконец-то самому принимать в ней решения? Или кто-то другой вместо меня? Страшно, очень страшно от этой мысли, будто я теряю себя, будто я утопаю в глубоком синем море, достигаю самого дна и при этом понимаю – это лишь этап, и за этим дном кроется другая, ещё более глубокая бездна. И бесполезно стрелять своими старыми желаниями вслед этой комете. Она погибла, а первое, натуральное желание уже устремилось отголосками электрических импульсов куда-то во вселенную, и остается лишь надеяться, что она его не услышит. Или услышит, но подождёт второй жалкой попытки мольбы, звучащей как оправдание.

Не буду дожидаться следующей кометы – вдруг внутренний голос снова сможет выкрикнуть своё «Хочу» вперёд меня самого. Встать, размять затёкшие от неудобной позы руки, потянуть спину, не привыкшую к холодному твёрдому камню, подобрать свои вещи – телефон, ингалятор (если я так хочу умереть, то зачем постоянно таскаю его с собой?), зажигалку и пару пачек сигарет (одной на вечер мне уже не хватает). Дальше предстоит короткий путь по высокому волнорезу. Я буду идти и курить, представляя, будто хожу по парапету, но не в летнем ночном шуме волн, а солнечной весной под вой разъярённого ветра, разглядывая не манящую набережную с барами, а караваны белых облаков, плывущих куда-то вдаль за горизонт. Только небесные корабли эти теперь лежат мёртвыми скалами в море вокруг меня.

На набережной, за углом, расположился небольшой магазинчик одежды с женскими манекенами, одетыми в короткие коктейльные платья. Каждый, каждый проклятый раз, когда я направляюсь в сторону злачных мест моего путешествия, я так и вижу её вместо этого манекена, вздрагиваю и цепенею на долю секунды, пока мозг разбирает по полочкам увиденное и пытается понять, что реально, а что дорисовал он сам. В конце концов иллюзия распадается, и я уже не вижу её в этом безжизненном пластиковом теле, но сам намеренно представляю её. Только вот зачем?

И снова эти разряды тока – побочные эффекты отмены антидепрессантов – проходящие по всему телу насквозь, будто я прикован к койке где-то в ревущей сиренами машине скорой помощи, которая мчит, обгоняя редкие ночные автомобили и расталкивая их на светофорах и перекрёстках. Или уже в больнице лежу на операционном столе. Надо мной склонился только что очнувшийся ото сна или оторванный от тупого ночного телешоу хирург, и медсестра холодным, спокойным, даже уставшим тоном объявляет «разряд». И эти разряды проносятся короткой вспышкой, пытаясь разбудить, вытащить меня из этого то ли сна, то ли фантазии, в которой всё ещё есть надежда на хороший, не одинокий финал.

Я запутался. Кто, кто из них важнее, кто из них реальнее? Или они обе – лишь иллюзия, лишь какие-то странные мечты, которые раковыми опухолями расползлись по моему мозгу, пустили метастазы в память и теперь разрывают её на куски, стараясь взять верх. А я – лишь поле боя для этих двух больных идей, застрявший где-то между навсегда ушедшим прошлым и будущим, которое никогда не наступит. И только настоящее – реально.

Кажется, последние позитивные эффекты (если ощущение самого себя овощем и отсутствие каких бы то ни было эмоций и влечений можно назвать «позитивными эффектами») от таблеток окончательно выветрились, и я остался беззащитен перед своими собственными мыслями. Мне осталось не так много времени, не больше пары недель, но даже поделиться этим не с кем, потому что никто не примет, никто не поверит. Каждый будет отговаривать меня и рассказывать какие-то сказки о том, что всё наладится, я справлюсь и переступлю через это.