Артем Чурюкин - Война с самим собой: Дорога Снов

Тот, другой, стал перебирать в руках иглы, пока не выбрал одну, а затем стал разглядывать тельце, видимо, думая, куда загнать её: под ногти, между рёбер или проткнуть насквозь ладошку. Наконец он заговорил:

– Пожалуй, я приеду к нему, чего я никогда не делал, и скажу, что всегда думал, будто ему хорошо без неё, поэтому…

Раздался настойчивый стук в скрытую мраком дверь. Фигуры стали удивлённо переглядываться:

– Как он нашёл нас?..

Стук повторился. На этот раз более настойчивый. Почти грохот. После секундного затишья в дверь забарабанили десятки рук. Они били и били, но дубовая дверь пока не поддавалась. Фигуры лишь тупо переглядывались, не понимая, что делать: то ли притвориться, что их здесь нет, то ли сбежать. Но куда сбежать, если это единственный вход и выход? Открывать они точно не собирались. Стук прекратился, но по ту сторону зазвучал приглушенный шёпот нескольких голосов. С диким треском вырывающихся из дерева петель и скрежетом металла ответной планки дверное полотно отлетело и гулко ударило в затылок одного из игроков, по роковой случайности сидящего спиной к двери. Он, оглушённый, уронил голову с уродливой вмятиной на стол и застыл недвижимой бесформенной кучей с растекающейся лужицей крови под расколотым черепом.

Некоторые фигуры резко вскочили со своих мест, роняя стулья на пол. Из дверного проёма в комнату, к темноте которой мои глаза почти привыкли, метнулись десятки огромных хищных зверей. Они окружили игроков (но не меня, меня они либо игнорировали, либо просто-напросто не видели), порыкивая, готовые совершить смертельные удары и прыжки к глоткам этих больных ублюдков, истязающих ни в чём не повинного ребёнка, который с такими ранами уже вряд ли доживёт до рассвета следующего дня.

После зверей в комнату вошёл он (или я?) в сопровождении парящих в воздухе фигур в таких же балахонах, как на игроках, но изодранных. Я вдруг подумал, что, возможно, эти следующие за мной по пятам призраки и есть игроки, закончившие игру? Только вот чем, победой или поражением? Его лицо не было скрыто маской или низким капюшоном, поэтому я отчётливо видел ехидную улыбку и взгляд, которым он задумчиво и одновременно триумфально обводил содержимое комнаты, будто он очень давно искал её в каком-то лабиринте и наконец нашёл.

Нужно поскорее отсюда убраться. Но я не могу побороть даже одного демона и даже на своей территории, что уж говорить о целой толпе и чёрт знает где. В комнате повисло тяжёлое молчание, и я, стараясь не дышать, чтобы не привлекать к себе внимание, стал медленно передвигаться к выходу. Как только я смог выглянуть в ярко освещённый бесконечный коридор, со множеством дверей – некоторые были заперты, другие открыты, а третьи, как эта – выбиты, он едва слышно произнёс команду «убить» и повернулся ко мне:

– Куда же ты уходишь, сейчас начнётся самое веселье!

Неистовая сила ударила меня в грудь так, что рёбра упёрлись в лёгкие, и с мерзким свистом весь находящийся в них затхлый воздух выдавило наружу. Я пролетел через всю комнату, ударился спиной о стену с противоположной стороны от дверного проёма и остался на ней висеть, поддерживаемый этой невидимой силой. Неужели некоторые из моих демонов – невидимые? Или моё второе Я обладает способностью телекинеза? Я пытался закрыть глаза, но мне это не удавалось. Время замедлилось, оно растягивалось, и между каждым ударом сердца проходила целая жизнь. Я видел, как огромные дикие кошки изящно прогибались перед прыжком, а их бессильные жертвы в испуге пытались закрыться от них руками. Мышцы мощных лап напряглись, и хищники в долгом прыжке-полёте раскрывали пасти и обнажали клыки. Одни валили своих жертв на пол, раздирали им глотки, и алая кровь фонтанами била из разрезанных острыми как бритвы когтями артерий. Другие играючи взмахивали лапами и царапали балахоны, те лохмотьями свисали и обнажали глубокие порезы на телах. Третьи – бешеные псы – валили людей на пол и драли их конечности, крепко вцепившись в сладкую плоть. Живот скрутило болью, и во рту чувствовался тошнотный привкус желудочных соков.

Мясорубка заняла каких-то несколько секунд – демонов было слишком много, и от игроков остались лишь недвижимые туши. Ещё пара минут кровавого пиршества – и на полу валялись только ошмётки одежд и обглоданные кости. Кошки хищно смотрели на своего господина, и из их оскаленных пастей, издающих грозные рыки, капала на пол кровь вперемешку с вязкими слюнями, кусочками мяса и недожёванных хрящей. Всё это время он не спускал глаз с лежащего на столе, в центре этой казни, нетронутого ребёнка. Младенец продолжал сипло дышать, шевеля ручками, цепляясь за воздух.

Некоторые из мантий убитых игроков зашевелились, начали как бы надуваться изнутри, приобретать формы людей. Они опёрлись на руки, поднялись на колени, затем встали, наконец оторвались от земли и зависли на высоте сантиметров двадцати-тридцати от пола. Он окинул их взглядом и приветственно кивнул, затем вновь уставился на младенца. Прозвучала следующая команда: «Заберите». Новые демоны подплыли к столу, один из них склонился над беспомощным тельцем, аккуратно поднял его на руки и прижал к себе. Ребёнок не плакал. Казалось, он наконец-то спокойно уснул. И демон, понимая это, легонько покачивал его в своих руках. Звери направились к выходу, за ними проплыли фигуры в балахонах, и, наконец, он, устроивший всё это, последний раз глянул на хаос, затем – мрачно – на меня, подошёл к столу, забрал кубик, развернулся и вышел. Сила, держащая меня на стене, мгновенно исчезла, я рухнул в лужу чьей-то ещё тёплой крови и, на удивление, мгновенно провалился в сон.

– Просыпайся. – Он заставил меня очнуться. Мы снова очутились в тесной ванной комнате моей квартиры. Он стоял один, без своей свиты, внимательно, изучающе смотрел на меня и крутил в руке тот самый игральный кубик.

– Кто были все эти люди?

– Кто сказал, что это были люди? – Он хмыкнул.

– Зачем ты прервал эту игру? – Хотя, знай я правду, я бы и сам сделал то же самое.

– Потому что у тебя на это не хватало смелости, и она зашла слишком далеко, почти дошла до финала. Ну, для тебя она точно дошла до финала. Эта игра перестала быть про твою любовь, чувства, одиночество или что-либо ещё. Эта игра стала вопросом жизни и смерти, вопросом выживания. И, как ты сам сказал, «смерть – это не подвиг». Поэтому ты, – он сжал кубик в руке и стал тыкать в меня пальцем, – ты остался лежать где-то там, на холодном асфальте, с разбитой головой, изломанными костями и в луже собственной крови и испражнений. – Перед глазами мелькнула картина накрытого чёрной непрозрачной целлофановой плёнкой тела, толпы зевак вокруг, наряда полиции, скорой помощи и нескольких людей в белых халатах.