Василий Лягоскин - Волшебник по залету. Книга первая. Малахитовый портал

– Так вот ты какой, Олег Сергеевич Громов – он же Гром, он же Вещий…

– Это все в прошлом, – осторожно возразил Громов, – греметь я никогда не гремел, и насчет «Вещего» слишком громко сказано. Ну, угадал пару раз что-то…

– А давай ты и у нас пару раз что-нибудь угадаешь, – хитро прищурился Портной.

– Это как? – принял удивленный вид Олег.

– Возьму тебя на работу. Зарплату хорошую дам, премии по результату. Пока «угадываешь» – работаешь…

– А если проколюсь по-крупному?

– Решения все равно принимаю я, – еще раз пожал плечами Николай Григорьевич, – и ответственность тоже моя. Ну, выгоню, если не справишься…

Олег согласился. И не жалел – до сегодняшнего дня, до третьего ноября две тысячи двадцатого года. «Протирал штаны» в отдельном кабинете, с восьми до пяти и перерывом на обед; в основном за компьютером. Кабинетик был маленьким, но оборудованным на все случаи жизни – даже диванчик был, на котором Олег с его ростом в метр восемьдесят едва помещался. Но ведь помещался же! Иногда. Предпочитал спать дома, и не всегда один. А так все шло очень даже неплохо. Зарплата раз в пять больше, чем та, на которую он рассчитывал; обязанностей практически никаких, кроме того, что раз в несколько дней его вызывали к Шефу, и тот пытал его на предмет последствий от тех или иных телодвижений концерна. Судя по тому, что Громов вот уже почти три года работал здесь, и частенько получал приличные премии, способности его пришлись тут ко двору.

– Главное – ответственности никакой, – успокаивал себя Олег, – как обещал Шеф.

Успокаивал, потому что с некоторых пор стал ощущать – что-то вокруг переменилось; что-то в недалеком будущем ждало непонятное. Впервые он не мог понять, чем обернутся эти перемены в жизни. И это напрягало. Нет, не пугало – просто было необычным.

Очередной вызов к Портному был на первый взгляд обычным; не предвещал ничего нового. Разве что лицо Шефа, ждущего его ответ, было чуть более напряженным. Почему? Громов понял, и сам напрягся – когда озвучил свой прогноз:

– На этой операции «Агроком» заработает не меньше двухсот миллионов. Долларов, естественно.

Это число для провинциальной фирмы, громко именующей себя концерном, и не брезговавшей никакими операциями в рамках российского законодательства, было нереально большим. Самые успешные сделки приносили на порядок меньше. В их городе заработать такие большие деньги было просто невозможно. Значит, «Агроком» собрался перейти в следующую «лигу», где, очевидно, все места уже давно были распределены, и никто никого не ждал.

– И что дальше? – задал вслух вопрос Шеф.

И тот же вопрос мгновеньем раньше задал себе Олег. И не смог ответить на него. Наверное, впервые с того самого дня, когда…

В голове – в той ее части, где всегда рождался ответ; пусть не совсем понятный – была лишь серая муть. Причем это относилось и к ближайшему будущему концерна, и к его собственному. Потому он и ответил, недоуменно и чуть испуганно:

– Не знаю, Николай Григорьевич… не вижу.

Шеф поглядел на него недовольно. Но проговорил – медленно, словно вгоняя гвоздь во что-то…

– Свободен.

И прихлопнул ладонью по столешнице. Олег, выходя из кабинета, оглянулся. Почему-то охватил взглядом не фигуру Портного, а эту самую столешницу. Массивную, изумрудно-зеленого цвета. Круглую по форме, диаметром метров в пять, и толщиной не меньше полуметра. Ножки – деревянные, с тонкой резьбой – казалось, готовы были подломиться, в любой момент. От того, наверное, страшно было сидеть за этим столом – упади этот каменный массив на ногу, и ничем иным, кроме ампутации, помочь было бы невозможно. Очевидно, внутри дерева были какие-то металлические стержни, но проверять Олег не решился бы. Да его ни разу и не пригласили присесть за этот стол – необычный, никак не подходящий для служебного кабинета. Может, где-то в другом месте у Николая Григорьевича и был еще один рабочий; из массива ценного дерева, с приставным собратом, креслом и стульями, письменными приборами и…

Нет – в этом кабинете, или, скорее, зале приемов, стояла лишь эта махина (как бы не из цельного куска малахита), удобное кресло, в котором Шеф принимал посетителей, и дюжина стульев у стены – под стать креслу, но не таких статусных и удобных. Ну и компьютер перед Портным – куда же без него?

– А еще секретарша, Ниночка, – усмехнулся сквозь волнение Олег уже в приемной, – без нее никак нельзя. Кофе там, чай, ну и все остальное. Только вот стол там… я бы на таком не решился…

На этой пикантной мысли (почему-то опять вспомнилась Мария Павловна) дверь из приемной захлопнулась за его спиной, и голова Олега Сергеевича Громова, говоря компьютерным языком, перешла в режим ожидания. Он действительно ждал, не сомневаясь, что Шеф все-таки рискнет, и жизнь концерна, и его собственная, круто повернет. Куда?…

Целых две недели он провел в кабинете, в обычном режиме, ничуть не томясь этим ожиданием. Гораздо больше внимания он уделял теперь тому, что творилось вокруг, и тоже могло вторгнуться в его жизнь самым непредсказуемым образом. Почему непредсказуемым? Потому что серая муть в голове никуда не исчезла. Как понял Громов, именно этот участок внутри его черепной коробки отвечал прежде за его способность предвидеть, избегать неприятностей. Теперь же… теперь и коронавирус, от которого он прежде отмахивался, пугал до рези в животе, и начавшиеся вдруг по всему миру беспорядки грозили каким-то образом обрушиться на его несчастную голову. Да даже возвращаться домой по темным осенним улицам было по-настоящему страшно. В каждой тени ему чудились бандиты с обрезками труб и ножами в руках; редких прохожих он старался обходить по широкой дуге. Фигурой и силой его природа и родители наградили неплохими, но чем-то зубодробительным и ногомахательным он никогда не занимался. А в последнее время с такой сытой и беззаботной жизнью даже животик появился.

Так что звонок по внутреннему телефону, заставивший его подпрыгнуть в кресле от неожиданности, он воспринял с каким-то обреченным облегчением.

– Наконец-то, – прошептал он себе под нос, вскакивая с места, и одергивая пиджак – дресс-код в конторе поддерживался неукоснительно.

– Олег Сергеевич, – прошелестел в трубке голосок Ниночки; как показалось Олегу, напряженный и чуть испуганный, – зайдите к Николаю Григорьевичу. Прямо сейчас.

– Иду, – ответил Олег, уже опустив трубку.

Ответил скорее себе, а не Ниночке. И пошел, еще раз одернув полы пиджака, в смятении. Поскольку не мог определить, чего в нем сейчас больше – того самого облегчения, или предчувствия больших неприятностей. Эти, образно говоря, чаши весов резко опустились в сторону, отвечавшую за неприятности, когда он открыл дверь в приемную. Страх в голосе секретарши объяснился. Громов и сам бы испугался; будь его воля – повернулся бы и бежал прочь от двух громил, что расположились сейчас по обе стороны широкой двухстворчатой двери, ведущей в кабинет Шефа. Сами такие же широкие и накачанные. А еще – глядевшие на него, словно в прицел крупнокалиберного пулемета. Через пару мгновений, очевидно разглядев его стати, и определив их как совсем никчемные, эти бойцы градус напряженности во взглядах понизили до неприличной для Громова величины. Теперь они и фигурами, и чуть заметно проявившимися ухмылками на лицах словно утверждали: