Иван Ленивцев - Счастливого пути, Петька. Из жизни частного охранника

Нет, что бы там плохого нынче про армию ни говорили, а служить Петьке нравилось. И если бы не политзанятия… О, будь они прокляты! Петьку прямо в дрожь бросало, когда объявляли: «На политзанятия: марш!» И тогда он был готов в одиночку разгружать вагоны с тяжелыми снарядами, вагоны со смерзшимся углем, готов был драить все дивизионные туалеты – на всё был готов, лишь бы избежать бросающих его в дрожь «нервно-паразитических занятий» – так он называл политзанятия.

Как известно, Петьке с трудом давалась учеба, а тут молоденький, только что из училища лейтенантик – зам. командира батареи по воспитательной работе, – и зудит, и зудит, как двуручная пила: то про Конституцию с парламентом, то про президентов с думскими фракциями, то про какие-то чертовы импичменты… чтоб им всем провалиться в свежую воронку от снаряда! Нет, это какую надо иметь заумную голову, чтобы запомнить всю эту политическую галиматью? Да и вообще, надо ли это солдату, у которого своих – армейских! – забот по горло? Лучше бы лишний часок поспать дали или свежее кино про любовь показали.

Петька сначала добросовестно и зубрил, и записывал замполитовские наставления, но чем активнее он это делал, тем непонятнее они ему становились. Господи, ну ни в зуб ногой он, ну не приспособлен его мозг ни к политике, ни к разным мудреным словечкам… леший их всех забери!

Что и говорить, плохо Петьке на политзанятиях, он – натурально большой, такой за чужие спины не спрячется, вот и сыпались на его бедную головушку бесчисленные вопросы: «Бурцев, какие российские партии тебе известны?», «Из каких палат состоит наш парламент?», «Почему наша страна называется Федерацией?». О-о! До белого каления изводил его замполит своими заковыристыми вопросами. Может быть, из-за этого, он и сам погорел, и Петьку, что называется, под монастырь подвел. Нет, скорее наоборот, это Петька его под монастырь подвел. Дело было так…

Перед очередными выборами для проверки в дивизию приехала комиссия из политуправления округа. Из самого округа! Присутствующий на политзанятиях окружной майор, без лишних разговоров задал хитрый вопрос: «Чем отличается предвыборная программа Жириновского от программы Явлинского?» Вопрос хоть и хитрый, однако, как говорится, к месту. И как вы думаете, на кого пал выбор отвечать? Ну конечно же, на бедного Петьку, хотя рядом сидело много других солдат, некоторые даже с высшим образованием. Петька вскочил и заворочал мозгами, пытаясь вспомнить хотя бы телевизионный облик названных политиков. Ну, хотя бы облик, куда уж там до их предвыборных программ! Почему-то всплыло в памяти одно: важное, самодовольное лицо, что-то обещающее, чему-то поучающее, кого-то порицающее: одно на двоих лицо! И больше ничего! Тупик! Петька беспомощно посмотрел на своего замполита-мучителя, тот – угрожающе кулак ему показал, мол, не ответишь – в нарядах сгною. Петька рискнул.

– Товарищ майор, ничем они не отличаются, – ответил нагло.

– Как это не отличаются, почему? Рядовой, вы обоснуйте, обоснуйте свой ответ. Ну же, смелее… – — окружной майор с явным интересом ждал ответа.

– Дак это… похоже, свояки они, или сводные братья, а может, и вовсе братья-близнецы, оттого и программы у обеих одинаковые, – ляпнул Петька от безысходности.

– Братья, близнецы?! – удивленно переспросил майор, в растерянности оглядывая солдатскую аудиторию, словно не зная, что ещё можно от неё ожидать. – Надо же, братья, а я и не знал… Что-то новенькое… Рядовой, а с чего вы взяли, что они братья?

– Дак это… вы сами на них гляньте, больно уж они лицом схожи… опять же, фамилии…

– Понятно! – окружной майор мельком удостоил взглядом замполита – тот опустил глазки в пол. – Эх, рядовой, рядовой! Как вас там? Бурцев? Да Бурцев, с такими, как вы, мы никогда не построим капитализм, – с укором закончил майор.

Петька виновато кивнул, мол, действительно, жаль, что не построим, но что поделаешь – он призван в армию служить, а не что-то там строить. На этом занятие закончилось. Оконфузившийся замполит получил строгий выговор за слабую работу с личным составом и приказал Петьке больше не появляться на политзанятиях; этого ему показалось мало, и он порекомендовал старшине батареи «занять этого тупого бездельника на самых тяжелых работах». Наконец-то Петька смог облегченно вздохнуть.

Нет, как бы то ни было, нравилась ему служба армейская. Он стал классным заряжающим, материальную часть орудия знал на «отлично», неподъемные для других снаряды, в его могучих руках порхали в воздухе, как шарики в руках искусного циркового жонглера: один снаряд еще в стволе, а он уже другой подает, приходилось сдерживать парня, чтобы, не дай бог, он своим чрезмерным усердием и гаубицу не взорвал, и расчет не угробил. По карьерной лестнице Петька обещал далеко пойти, и, наверняка быть бы ему ефрейтором, если бы не жара тридцатиградусная… будь она неладна!

Подоспела годовая проверка боеготовности частей округа. На полигоне Петькина батарея отстрелялась на «хорошо» и «отлично». Сам он благодарность получил за сноровку и четкие действия «при отражении танковой атаки условного противника». Кто служил, тот знает, что венец проверки – строевой смотр. А что такое строевой смотр? Это и проверка внешнего вида солдат, и чистота содержания личного орудия, и знание ими армейских уставов, а под конец – строевая подготовка всего подразделения в едином строю, когда сотня пар подбитых железом сапог, как один удар: р-раз! р-раз! И стонет от боли бетонка, и песня лихая ввысь рвется, и именно в такие минуты понимаешь, что армия – это не просто сборище молодых людей, армия- это монолит, скрепленный дисциплиной и общей ответственностью за спокойный сон своей страны. Вот что такое армия! Ради таких незабываемых минут, Петька готов был идти служить в армию еще, и еще раз!

К строевому смотру он подготовился основательно: форма постирана-отглажена, шею нежно обнимает новенький подворотничок, сапоги блестят домашним самоваром, автомат почищен и смазан, воинские Уставы еще раз прочитаны – вроде бы, всё честь по чести.

Жарко… Плац под ногами в буквальном смысле плавится, солдаты, побатарейно потея в строю, дожидаются проверяющих из округа. За Петькиной спиной, «годичники» из высокообразованных заспорили: из-за чего император Наполеон проиграл битву под Ватерлоо? Один говорил, что из-за такой вот жары, другой утверждал, что тот просто позорно проспал. Петька сначала с интересом прислушивался к непонятному для него спору, потом его сморило, потянуло в сон, задремал он…

Бац! Толчок в спину… А? Что? Открыл глаза… Батюшки! Полковник! Из штаба округа! Худенький, маленький, глаза строгие, настырные. Стоит, голову с фуражкой-аэродромом задрав, пялится на солдата, как «скорый» на закрытый семафор. Воины, стоящие позади, зафыркали. Жеребцы! Специально не разбудили, повеселиться пацанам захотелось. Мотнув головой, будто овода надоедливого отгоняя, Петька представился: рядовой такой-то, батарея такая-то… и руку штабисту протянул, должно быть, желая лично с ним познакомиться. А что, прикорнул немного парень, а со сна мало ли чего не бывает.