Дима Керусов - Джерри, Тыква, Нострадамус и другие жители села Васильевское

Так! Стоп! Власти тут ни при чём – власти сардельками не торгуют… они с газу, с нефти кормются… За что тут власти ругать? Они – сами по себе – мы тутушки сами по себе… Им – чемпионаты по футболу, а нам – огородик копать, картоху сажать на зиму…

Ну, чего ты, Джерри, к властям приколебался?

Кто власти любит?

Я люблю!

Я власти очень люблю! Люблю такой любовью – не победит её рассудок мой…

– Ох! Собачья жизнь! – громко подумал пёс Джерри, лёжа в блаженном полузабытьи на веранде. Между прочим, на моём пиджаке.

– Это ты ругаешься, Джерри? – подумал я ему, услышав его мысли…

– Это я радуюсь жизни… Если бы я захотел выругаться, я бы подумал: «О! Эта человечья жизнь!».

– Да?

– Да! Нам, псам… ваша человечья жизнь представляется полным идиотизмом… Но… знаешь… дружба всё-таки…

– И в чём же идиотизм?

– О-о-о-о-о-о!!! Вы так любите дрессировать нас и друг друга… Такое ощущение, что если вы кого-нибудь или самих себя научите команде «служить», то всё в вашем мире примет видимость порядка…

Я задумался… И мне захотелось быть псом…

Мне тоже захотелось быть верным и… не замечая слова «хозяин», ощущать себя другом.

Друг…

Наверное, этим словом стали называть любимого человека… Любимого той любовью, которой радуется Создатель…

Друг…

Чудесное ощущение чувства дружбы и доверия… к тому, к кому чувствуешь приятие и согласие…

Тут я в выигрыше – я не боюсь дружить… Потому что у меня ничего нет, и… мне доверие ощущать легче… чем тому, у кого есть, что терять…

Я – странник бесприютный… И мой пёс Джерри – такой же…

Мы нашли друг друга среди своих скитаний и знаем, что значит дорожить другом…

Теперь мы друзья…

Не… ну… не сразу…

Но… теперь…

Знаешь… он мне объяснил тебя…

Он мне объяснил радость называть другого – другом…

И я благодарен моему псу Джерри за то, что ты у меня есть…

И я согласен привязаться к тебе, как он ко мне…

И я люблю этот поводок привязанности – без него мне скучно…

И я люблю… я совсем не боюсь радостно смотреть тебе в глаза, потому что… ну… потомучто …

С утра мой пёс Джерри был молчалив и задумчив.

На удивление…

– Джерри!

Молчание…

И так всё утро…

Мы молчаливо вышли на утреннюю прогулку. Молчаливо дошли до поля за деревней… И пошли… нет – побрели по полю…

– Джерри, что случилось?

Молчание…

Бредём по полю…

Джерри останавливается… поворачивается, долго смотрит мне в глаза… потом так же молчаливо переводит взгляд на окружающий мир… и идёт дальше…

И мы бредём по полю…

– Жизнь прожить – не поле перейти… – донеслись до меня мысли Джерри.

И мы бредём дальше… по полю…

Когда мы шли к дому… там, знаешь – мост через речку. Между полем и деревней протекает речка, в которой раньше жили и щуки, и даже сомы… Речка-то раньше была извилистая, со множеством заводей… Но… люди решили навести порядок – выпрямили речку, чтобы высвободить землю от кустарников у затонов, увеличив полезную площадь для посевных работ… и чтобы учудить такую ирригацию, о которой можно было отрапортовать вышестоящим организациям и… Короче, речку выпрямили, и щуки, и сомы из неё ушли… чтобы не мешать прогрессу… Они ж – рыбы бессловесные – не знали, что через несколько лет в этой стране намылятся строить капитализм… так же неумело, как неудавшийся социализм… И всё опять зарастёт быльём, как и до соцпреобразований, до никому неведомых санкций и мифических импортозамещений…

Вот…

Джерри просунул морду сквозь перила и долго смотрел на речку:

– Ирригация лишает наши организмы мудрой молчаливости рыб. Помнишь, как вы смеялись над теми горлопанами, которые: «Политику партии и правительства поддерживаем!». А? Теперь то же самое, но смеяться забыли… Жаль, что ушла мудрая молчаливость…

– Джерри… я не понял, ты что – решил освоить услужливую должность политического обозревателя? Тут тебе надо держать нос по ветру – для радости сахарным косточкам… Если ж против ветра, то… придётся довольствоваться водицей из луж, оставшихся после слёз пенсионеров, пролитых вследствие социальной неуклюжести невытанцовывающегося капитализма…

Джерри внимательно посмотрел на меня, наклонив голову, приподняв уши и округлив глаза до предела изумления. Он всегда смотрел на меня так, когда я думал ему какую-нибудь слишком умную глупость.

– Гм… гм… мнда… хм…

Я, как обычно, остановился на мосту и присел отдохнуть на высокий поребрик.

А Джерри привычно осматривал речку и лес, высунув голову сквозь перила, стерегущие дерзновения навернуться с моста… Потом Джерри подошёл ко мне и положил свою рыжую морду на колени. И мне захотелось… захотелось ему рассказать…

– Ты знаешь, я сегодня почувствовал себя псом. Я вдруг почувствовал, что я – совсем другой… Другой… И мне себя никому не объяснить… Мне не объяснить себя…

Грустно… И одиноко…

Они стараются привязать меня к своим определённостям, которые им кажутся незыблемыми и единственно возможными… Они не понимают, что есть – другие…

И им тоже не объяснить себя…

Я-то принимаю их такими, какие они есть… А они хотят привести меня к какому-то знаменателю, который меня, якобы, обрадует.

И мне не объяснить им себя…

Джерри внимательно посмотрел мне в глаза.

– Да-да.. я заметил, что вы все разговариваете между собой как-то параллельно… как-то отдельно друг от друга все разговоры ваши – у каждого свой монолог… И никто, если честно, друг друга не… Вы придумали общаться словами и разделяете слова на хорошие и плохие, хотя… они по сути своей – одно и то же… Главное дело, вы словам радуетесь, на слова обижаетесь, о словах спорите сильно… а душу друг у друга – не чувствуете…

– Джерри, я понимаю – у тебя депрессия… Ну, бывает…

– О! Даже свет чужих мыслей, которые не совпадают с вашими, вы определяете загадочными терминами, которые ничего не объясняют вам, но успокаивают многозначительностью… Депрессия! Кайф! Хорошие словечки! Сказал – и всё как бы понятно… А ещё есть такое словечко – деменция… Тоже умное…

– Джерри… Что с тобой такое? Ещё немного – и я соглашусь с тобой. А это неправильно. Надо жить, надо общаться, надо радоваться жизни… А ты мне навеваешь грусть по несостоявшимся размышлениям…

– Грусть… Ты прав! Я же должен быть весёлым псом, который радуется жизни, радуется хозяину, радуется похлёбке… Я должен! Таким ты меня вообразил и хочешь, чтобы я соответствовал. Ладно… Пусть для каждого из нас наши миры останутся прежними…