Светлана Сачкова - Люди и птицы

В ресторане Саша сразу заказал текилу, кофе и сок. И выпил по очереди, ожидая подругу. По сути она была ему никакой не подругой, но Саша терпеть не мог слово «любовница». Познакомились они случайно, в японском супермаркете на «Менделеевской». Саша хотел выбрать саке и пытал продавщицу. Та, юная и беспомощная, лепетала какую-то ересь и заикалась. Подмога возникла в виде Хитоми, и тем же вечером саке было распито Сашей вместе с крошечной азиатской женщиной.

Теперь они встречались регулярно; Саша к ней очень хорошо относился, но совсем ее не любил. По одной простой причине: он не понимал и не знал ее. Хитоми была совершенной инопланетянкой. Это проявлялось во всем. В том, как она почти никогда не смотрела в глаза, и в том, как смеялась в кулачок по поводу и без повода. Ела она маленькими кусочками и рот прикрывала рукой. Одевалась в яркие тряпки и носила под мышкой плюшевого мышонка. В постели кричала: «ебать, ебать!» (Он понял не сразу: это звучало как «еватч, еватч!») Со временем она выучила и другие глагольные формы.

Хитоми изучала русский в Японии, а в Москве поступила в аспирантуру и писала диссертацию по Юрию Олеше. Саша даже специально прочитал повесть, из которой запомнил колбасу, футбол и «поет по утрам в клозете». Это была очередная загадка: что в этом произведении могла найти японка?

Когда они в первый раз оказались в гостиничном номере, Хитоми присела на него, не раздеваясь, просто отодвинула в сторону трусики. Напрягла мышцы, глядя куда-то мимо Саши, и за две-три секунды выжала из него, как из тюбика, захлебывающийся оргазм. Саша не успел понять, что произошло, только возникли откуда-то слезы и попали ему в ухо. А Хитоми уже грациозно встала, поправила юбку и ушла в ванную. Он был ошеломлен.

Дальнейшие их встречи тоже заканчивались знаком вопроса. Даже теперь, год спустя, Хитоми казалась ему чужой. Хотя время от времени у него возникало чувство, будто этот крошечный человечек – самое близкое ему на свете существо. Но если бы у Саши спросили, зачем он нужен ей, он не сумел бы ответить. Потому что с ее талантами Хитоми вполне могла стать любовницей, а то и женой кого-нибудь покруче.

Она появилась вовремя, как всегда. Надела очки, чтобы прочесть меню. Фиолетовая оправа. Гладкий лоб, никогда не морщится. Редкие брови. По отдельности – ерунда, а все вместе – красавица. Саша приосанился и тоже начал читать.

Когда официант в длинном фартуке растворился, приняв заказ, она улыбнулась. Хитоми по большей части молчала; чтобы услышать ее голос, следовало задать вопрос. Вопрос Саша не придумал и отчего-то робел. Они съели по стейку, выпили бутылку красного. Обменялись междометиями типа «м-м!». Потом она погладила его ногу мыском розового сапожка, и Саша оттаял.

Он пересказал ей сначала свой сон об аварии, затем то, как сон магическим образом сбылся. Выслушав его до конца, Хитоми сказала:

– Мама вчела мне звонира. Бортари, так. Потом она говолит: твой длуг, у него класная масына была? Я говолю, была. Плавирьно?

Саша:

– Ну да, бэха была красная. Мы с тобой на ней ездили, когда только познакомились.

– Мама говолит: я ее виджера. Спласывает: она попадара в авалию? Я говолю, попадара. Она опятч: а длугая, новая попадара недавно? Я говолю, не знаю тощно, сплосу. Она: а я виджера, что попадара.

Ну вот. Сначала сон, а теперь оказывается, что японка на другом конце света заранее знала про несчастье с его серебристой красавицей… Хитоми не раз говорила ему о матери, якобы ясновидящей, и еще о бабушке, которая каждый день варила ядовитую змею для употребления в пищу. И дожила поэтому уже до девяноста трех лет в своей потной, жаркой стране.

– Мама говолит: в его класную масыну пощелирась веджма и плыгает за ним из одной масыны в длугую масыну. Стобы ее плогнатч, нужно помытч новую масыну с сорью. И сам ты доржен помытча с сорью. Да?

Раньше Саша во все эти сказки не верил, но тут у него пробежал мороз по коже. Он вообразил эту ведьму: японская старуха с клюкой и космами до пола. В детстве у него был диафильм «Погонщик быков и ведьма Ямамба»; Ямамба была именно такой, и он ее хорошо запомнил. Сашу передернуло, когда он представил, что никогда не был в машине один, а все время с этой мерзкой старухой. Наверное, она сидела на заднем сиденье и выглядывала оттуда. А когда он смотрел в зеркало заднего вида, быстренько пряталась – как в фильмах ужасов.

– Так, а… что теперь мыть? Машины у меня уже нет. Сегодня забрали…

– Новую мой, когда купис. А то она в нее плыгнет.

Если бы его жена наняла сыщика, тому бы не пришлось особенно напрягаться. Саша не парился и всегда снимал номер в одной и той же гостинице. Там их все знали, относились как к постоянным клиентам и периодически награждали бонусами за лояльность. Сегодня подарили бутылку дорогого шампанского.

Они его быстренько выпили, и секса в результате не получилось. Саша был очень уязвлен.

Хитоми погладила его по щеке, чтобы он не расстраивался.

Эта хрупкая азиатка никогда не пьянела, хотя пила больше него. Саша не понимал, как это возможно с точки зрения физиологии: в нем было сто пятьдесят килограмм, а в ней – от силы сорок. По рассказам Хитоми, вся ее родня спиртное употребляла как воду. Причем все подряд: вино, пиво, водку, виски, коктейли. Та самая девяностотрехлетняя бабуся ежедневно выпивала бутылку саке, настоянного на змее. И после этого еще говорят, будто японцы спиртное не переносят… Ага, как же. Саша расстроился окончательно. Сегодня явно был не его день, и следовало завершить его поскорее. Но Хитоми предложила:

– Может бытч, погуряем? Щколо хородно буджет… Потом зима – фу.

Она заранее поежилась.

И Саша, вопреки своему настроению, согласился.

В час ночи улицы были пусты. Никто не горланил песен, не бил стеклотару и не припадал к тротуару сблевнуть. От прохладного воздуха Саша быстро протрезвел, и мысли его снова вернулись к проектам. Вообще-то он не хотел о них думать именно сейчас, но не умел расслабляться. В его голове будто тикали часы, отсчитывая Время, Потраченное Зря. И словно бы спрашивали мерзким будильничьим голосом, что он успел за сегодня сделать. Того, что имел в виду будильник, Саша всегда делал довольно мало. Но голос к этому привыкать не желал, и Саша всегда чувствовал себя виноватым.

К тому же: дурацкая история с машиной. К концу дня от трагедии осталось лишь чувство досады и ощущение какой-то помойки и глупости. Предстояло еще увидеть злорадную улыбку жены… Саше стало очень одиноко, и он даже забыл, что сейчас он вдвоем. С обеих сторон проспекта нависали многоэтажки, и все было неподвижно и заперто, и витрины были темны. Изредка проносились машины и проносили кого-то мимо. Мимо Сашиной жизни и его одиночества [6] Так часто бывает: алкоголь вдруг выветривается, и то, что казалось сказочной вечеринкой, обнаруживает свой истинный гадкий фейс. Поэтому надо пить до упора, или, во всяком случае, до того момента, когда в кровать не ложишься, а приплываешь. Ну или не пить вовсе. Это полезный совет № 1. .