Денис Вепс - Тьма внутри нас

Странно, почему люди ни перед чем не впадают в такой ужас, как перед безмятежной улыбкой на лице угрожающего им злодея? Ведь если бы тот же самый злодей стоял перед ними, искажённый ненавистью, они наверняка испытывали бы отчаяние, ярость, желание отомстить, а перед ухмылкой убийцы жертвы бессильны, они цепенеют, как будто, то есть символ страшного суда, которого никому не удалось ещё избежать.

Как мерзко, униженно вёл себя этот идиот, когда я стоял, нависая над ним, с ножом и в маске смеющегося негодяя. Какой он был жалкий, отвратительный – подобие мужчины. Катался по полу, ползал, хватаясь за все подряд в поисках защиты, а сам ведь наверняка всё понимал. Понял, ещё когда я вошёл к нему, радостный от того, что наконец нашёл причину моих страданий, после стольких лет мучительных поисков. Жаль, что он был один…

Полиция наверняка уже окрестила это «убийством с особой жестокостью». О нет, дорогие стражи правосудия, это было милосердно. Я бы с гораздо большим удовольствием наблюдал, как он валяется, придавленный бетонной плитой дома, разрушенного наступающим концом света, и никто не желает его спасать, потому что все заботятся только о себе.

Однако шансы такого мучительного исхода невелики, я должен был подстраховаться, мне хотелось видеть всё собственными глазами и, более того, явиться причиной его страданий, как когда-то он стал причиной моих. Никогда вид крови не доставлял мне особого удовольствия, но вчера, глядя, как она растекается под изувеченным телом, я испытал отнюдь не отвращение, а что-то вроде возбуждения и триумфа, как будто звучал торжественный марш и тысячи людей аплодировали моему поступку.

Странно, мне всегда говорили, будто человек, совершивший преступление, неизбежно испытывает что-то вроде мук совести. Я же чувствовал лишь необыкновенный подъем, будто выполнил нечто нужное, к чему давно шёл, планировал, ждал.

Правда у меня было ещё одно дело, мысли о котором вызывали мучительное беспокойство, как перед походом к стоматологу.

Солнце тихо и величественно появлялось в окнах номера отеля. Это последний восход… Грустно, необыкновенно и грустно. И ты, Хенрик, идиот, его никогда больше не увидишь. Я слышал, многие переживали по поводу исчезновения каких-то там звёзд – кому понадобились эти едва заметные точки? Солнце – вот самая яркая, несравненная, могущественная звезда. Никогда не интересовался астрономией, но даже мне было понятно, что не будь солнца, исчезнем и мы. Вот он – конец света – во всех смыслах. Конец жизни.

И я завтра уйду в закат, в небытие. Я глубоко убеждён, что в том хаосе, который должен произойти на Земле, никому не будет дела до поступков отдельно взятого человека, пусть даже он – изощрённый мстительный убийца. Все мы окажемся в одной клоаке – среди разрушенных людских творений, создававшихся с любовью и уничтоженных с безграничной ненавистью Тех, кто будет следить за происходящим с более высокой точки.

Как я отношусь к концу света? Как к подарку Небес! Наконец я могу исполнить то, о чем беспомощно грезил давно. Исполню самому себе назначенную миссию. Как я отношусь к концу света? Да я просто ликую!

Расстраивала меня лишь одна мелочь. Она жила в ста милях отсюда и у меня в запасе по самым нескромным подсчётам было чуть меньше суток, а я привык воплощать свои мечты до конца.

Медлить было нельзя – скоро проснётся весь отель и в мой роскошный номер робко постучится горничная, каждое утро приносящая омлет и кофе. Обедать и ужинать я спускался вниз, в ресторан, важно кивая стоящему у входа в сверкающий помпезный зал дворецкому. Мне доставляло удовольствие любоваться теми излишествами, что в изобилии были представлены вокруг, начиная от блюд в меню, заканчивая бриллиантовыми ошейниками на маленьких бесполезных, вечно мешающихся под ногами собачках. Я любовался и представлял, как все это будет гореть, рушиться, как наряженные дамы будут визгливо кричать «Фифи, иди к мамочке!» – они ещё не знают, что их ждёт, не подозревают, что апокалипсис не пожалеет никого. Перед ними у меня было преимущество – я всё прекрасно себе представлял и мог выбирать, как поступить – встретиться со смертью, глядя ей в лицо, или обмануть её ожидания насчёт меня и пустить себе пулю в лоб. Эта свобода опьяняла. Был ли на свете другой такой человек, столь желающий конца света?

Итак, прощай нелепая роскошь и здравствуй солнце нового счастливого и, что важнее всего, последнего дня Земли. Поколениями люди тревожили твою твердь, и я рад, что удостоился чести видеть, какую месть ты придумала всем им. Я будто бы достал билеты на престижный спектакль и теперь жду с нетерпением начала, заняв место в первом ряду.

Костюм, который я обычно надевал, спускаясь вниз, теперь покоился на дне сумки. Вряд ли он когда-нибудь ещё понадобится. Оглядев осиротевший номер, который, впрочем, уже через несколько минут будет ожидать нового постояльца, я ступил на зелёное полотно дорожки, устилавшей пол коридора. Расплатившись с администратором, удивлённым моим скорым отъездом, я сел в свой видавший множество дорог автомобиль, и отправился по душу той, которой не суждено было увидеть закат сегодняшнего дня.

Просыпающийся город навевал на меня скуку – годами его жители вставали по утрам, наскоро позавтракав и перелистнув для вида пару страниц свежей газеты, книги или какого-нибудь отчёта, шли к своим машинам и катили на работу, где все также шло привычным, устоявшимся ходом. Магазины, маленькие кафе открывались в то же самое время, что и вчера, являя тот же ассортимент, на который всегда находились желающие.

Странно, но шоссе, куда я выехал вскоре, показалось мне гораздо оживлённее и разнообразнее, хотя в этот час машин почти не было.

Первые полчаса езды приносили радость. Затем скука возросла и предстоящее возбуждение от встречи с Ней куда-то выветрилось. Внезапное желание поделиться, рассказать о себе самом, о своей замечательной идее, о своём незабываемом будоражащем нервы слабаков поступке овладело мной. Зачем все это, в самом деле, если никто даже не догадывается о моей сладкой мести. Кто-то обязан разделить со мной радость.

На этой дороге попутчиков всегда было в достатке, но сегодня, как назло, то ли из-за раннего часа, то ли из-за хорошей погоды и соответствующего настроения подобревших водителей, обочины пустовали. Искать попутчика, говорил мой отец – водитель-дальнобойщик – это последнее дело, говорящее лишь о том, что ты чувствуешь себя безмерно одиноким.