Николай Бредихин - Чёрная метка. Любовный роман

Что ещё? Любовь? Конечно! Я была очарована, буквально ошеломлена благородством Ильи, с такой лёгкостью наплевавшего на моё прошлое, выпавшей мне удачей с маячившими впереди более чем радужными перспективами. Илья… На что я надеялась в своё время? На чудо? Но его так и не произошло. Ни о какой любви со стороны Илюшеньки моего речь не шла и в самом начале наших отношений – не было её и сейчас. Я вышла замуж за чувственного, очень избалованного в вопросах эротики и секса человека и поначалу держалась на уровне, но две беременности подряд… Так и появилась эта девочка, вроде как временный фактор, невинная, неискушённая, но в том была своя прелесть. Когда оказалось вдобавок, что девочка не из простых, появилось над чем задуматься. Но дети, престиж – никакой опасности поначалу не просматривалось. Теперь же, когда я оказалась по уши вывалянной в грязи, всё перевернулось.

Я вдруг вспомнила тот давний случай с Глебушкой, своим начальником. Ситуация повторялась один к одному, и нужно было выжать из неё по максимуму. Не столько для себя, сколько для детей. Кстати, за них мне тоже предстояло побороться, не факт, что Илюша не попытается их у меня отнять. А если дело выгорит, то и припаять мне потом алименты. Сам не догадается, адвокат подскажет. На то он и адвокат. Ничего не поделаешь, наши законы по-прежнему самые гуманные в мире. И надо сказать, провернуть такой финт у Ильи были все шансы.

Моё прошлое… Да пусть копают сколько угодно: одно дело – репутация, и совсем другое – закон. Да, я была проституткой, но когда это было? За время нашей совместной жизни я вела себя, с моей точки зрения, безукоризненно, и всё было бы хорошо… если бы не дамоклов меч истории «четырёх прожигателей», снова нависший надо мной. Если добиться пересмотра того дела, я и сама за своё будущее не дам ни гроша. У меня перед глазами вновь возникли памятные фотографии: изуродованные не трупы даже, а останки девчонок, живших со мной бок о бок – среди «костей и пучков волос» которых вполне могла бы сейчас находиться и я сама. Что дальше? Выбор был невелик и не от меня зависел: либо главный свидетель, либо соучастница. Никто не знал об этой моей страшной тайне: ни Фомич, ни даже Иннуся. Слово, которое я дала себе в тот день, когда злополучные фотографии оказались у меня на руках, я сдержала. Хотя мне очень нелегко было постоянно ходить с таким грузом на душе.

– Боже, какие люди в Голливуде!

Я привскочила на тахте и мысленно укорила себя: какая же я дура, почему не закрыла дверь на задвижку? К счастью, передо мной стояла моя любимая подруга, в глазах которой я тем не менее читала весомый укор.

– Извини насчёт двери: замок защёлкнулся, я сочла это достаточным, думала, что заглянула на минутку, и вдруг задремала. Вообще, в последнее время засыпаю при каждом удобном случае, хотя, в принципе, чувствую себя достаточно бодро: не устаю, не валяюсь подолгу по утрам в постели, не в силах подняться.

Иннуся усмехнулась.

– Ладно, Анхен, конечно, в таком состоянии тебе многое можно простить, но обстоятельства изменились. Естественно, не в лучшую сторону, так что предпочтительнее быть настороже. – Она вдруг заулыбалась, подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши. – А вообще-то я так рада тебя видеть, ты даже представить себе не можешь. Причём именно сегодня. Весь день мысленно тебе приказывала, просила, даже умоляла: «Анютонька, цветочек, ну приди, солнышко моё, очень прошу – приди».

– Могла бы и позвонить, какие сложности? – не удержалась, зевнула я.

– Да я и так звоню тебе постоянно, но не хотелось по телефону договариваться о встрече. Я сейчас контролирую буквально каждый свой шаг.

Я удивилась.

– Интересно. Что-то новенькое. Тебе-то чего бояться? Это меня со всех сторон обложили. Каждый день жду какой-нибудь разоблачительной статьи или чего-нибудь в этом роде.

Я придвинула к Иннусе фотографии, которые только что с таким вниманием разглядывала.

– Не хочешь посмотреть? Моя замена.

Иннуся насторожилась.

– Ты разводишься с Ильей? И я, твоя лучшая подруга, только сейчас узнаю об этом?

Я усмехнулась.

– Да я сама только сегодня об этом узнала. Все твердят в один голос, даже Фомич: вроде как на время, вроде чтобы понять, откуда и на кого именно волна катит. Но я уже поняла, что навсегда. Надо отдать Илюше должное: у него неплохой вкус. Ну и подстраховался насчёт карьеры: у девушки родословная, как у победительницы стипл-чейза (ну, может, знаешь – есть такой вид скачек с препятствиями), да и кланчик будь здоров, не то что я – кляча безродная.

– Не верю, – скептически покачала головой Инна. – А как же дети? Не может он их бросить. Он так Артёма любит, неужели и на него наплюёт?

– В том-то и дело, – не выдержала, расплакалась я. – Лучше бы ненавидел. Не сомневаюсь, он сделает всё теперь, чтобы отнять у меня мою «сладкую парочку». Уже грозился, кстати.

Тут Иннуся не утерпела – расхохоталась.

– Ладно, подруга, кончай свои предродовые бредни. Такое совершенно невозможно. У матери детей отнять – чушь собачья!

Она вдруг резко замолчала, напряглась. Затем уже серьёзно спросила:

– Так вы точно разводитесь?

– Абсолютно. Только никто об этом пока не знает, даже Илья. Я просто просчитала на несколько ходов вперёд ситуацию. Ты же знаешь, я не дура.

Иннуся взъерошила волосы, затем ухватила главное:

– И ты поняла, что тебя хотят провести?

Я сжала кулачки так, что ногти впились в ладони.

– Да, но я буду бороться.

Иннуся тут же приставила свои кулачки к моим.

– Мы будем бороться. И обязательно победим. – Она вздохнула. – И чем же ты теперь будешь заниматься? Нам ведь путь назад заказан. Хотя, знаешь, я частенько тоскую по тем временам. У человека не так много талантов, а самое отвратное, на мой взгляд, – раствориться в общей серой массе. Что греха таить, мы, конечно, были не самыми лучшими, но, несомненно, одними из лучших в своём ремесле. А уж об азарте и говорить не приходится: просто когти рвали. А сейчас что? Тоска смертная. И тем не менее… Ты ведь привыкла всё предусматривать заранее. Как насчёт того, чтобы войти в мою империю? Салоны красоты, рестораны – ты же знаешь, чем я теперь занимаюсь.

– Конечно, ещё бы не знать, – хмыкнула я. – Отмыванием денег.

Иннусю ничуть не смутили мои слова.

– Да, и «стиркой» тоже. Но бизнес легальный. А это главное. Я уважаемый человек. И уж со мной Комягин такой фокус проделать не решился бы, как с тобой твой Илья собирается. На меня столько его имущества записано… Останется в случае чего без последних штанов.

– Дура! – не удержалась я от скептической улыбки, постепенно начиная приходить в себя. – Понадобится – сама отдашь, иначе прихлопнут как муху.

Инна нахмурила лоб.