Леонардо Ди-Скайфари - Башни Судеб. CD-1/ Лабиринт Снов?

– Я думаю вы все сделали надлежащие выводы из ЭТОГО, – холодно и как-то странно печально, словно сожалея об происшедшем, сказал Лекс, твердо чеканя каждую букву. – Возвращайтесь к прежним обязанностям. Мои первоначальные распоряжения остаются в силе. Все! И он вскинул руку в прощальном приветствии. – Да здравствует третий интеграл, – далеко не так радостно как в начале, проревели киберы, до сих пор не пришедшие в себя. – Болваны, – презрительно процедил главный киборг, совершенно выдохшийся от жестокой борьбы с самим собой, борьбы души, требующей отменить все, и разума, шепчущего – «так надо». Запахнувшись в изодранный плащ, он зашагал к выходу, душа его сейчас была пуста.

Холодной определенностью конца хлопнула дверь, поставив некую болезненную точку в мучительном кошмаре и Лекс, остановившийся у входа, опять посмотрел на часы. Сквозь туман противоречивых образов, белой пеленой закрывающих реальность, ему показалось, что стрелки на миг исказились в насмешливой гримасе – и, снова приняв прежнюю форму, продолжили свой отсчет. «Последний отсчет, последний отсчет», грохотали стрелки часов в обманчивой тиши каменной пустыни, исчерченной закатными лучами.

– Вы слышите меня, вы слышите меня, – захлебнулся киборг в крике, тыча пальцем куда-то вверх, и, упав на колени, моляще сложил руки, словно надеясь, что его кто-то услышит и поймет, может задумается над чем-нибудь в своей жизни, но вопль его души утонул в молчании высотных зданий, гордо несущих изломанность шпилей и кривость зеркал-окон среди кровавых облаков, затянувших горизонт. Город ждал…

Слабый смех ветра пронесся над площадью, стремительно унеся в поднебесье и напрасный вопль Лекса и душное марево дня. Ветру не было дела до глупых проблем людей и роботов, он даже не обратил внимания на одинокую фигурку киборга на площади, он торопился в стратосферу, где собирался принять участие во вселенской забаве перемешивания потоков воздуха. Вот это было весело!

Нагроможденность красных пятен на далекой линии горизонта незаметно подобралась к городу и начала яростно вгрызаться в девственность белых облаков, безжалостно раздирая их в клочья. Кровавое войско облаков-монстров приближалось все ближе и быстро меняющиеся картинки неба в безумной игре стихий ждали только победителя, готовые покорно отдать ему корону-чистоту. Ветер зло свистел, подгоняя адский задор битвы. Желтый глаз солнца постепенно тускнел, испуганный калейдоскопической яростью высших сил, борющихся за место под ним. Кровавые ручейки коварно обтекали наивные облака, внезапно резко вцеплялись в них и мгновенно глотали, выдавая взамен верных слуг победителя, чья поступь уже слышалась вдали громовым блеском молний.

Уродливые шпили-башни одна за другой окрашивались в «его» цвета, равнодушные ко всему, борьба подходила к своему логическому концу. Все меньше пятен света оставалось в мешанине изодранных облаков, свет проигрывал тьме, нависшей над городом. Пошел дождь…

Щелкнув замком, Властитель закрыл дверь и повернулся к залу, ничуть не изменившемуся после его последнего прихода. Все те же серые тона стен и окон, выдержанных в нео-готическом стиле, все те же пыльные витражи с изображениями святых. Их печальные, слегка вытянутые лица, резко контрастировали со злобными ухмылками химер на капителях колонн, поддерживающих изогнутые своды. И внезапно в голову правителя закралась мысль, что сам он как серая химера, нависшая над белым ангелом, в жажде разорвать его в клочья. Впрочем, он тотчас уничтожил эту мысль.

Там, посредине залы, стояло нечто кубической формы, сиявшее огнями сотен ламп и еле слышно тикающее реле многочисленных индикаторов. Правитель улыбнулся какой-то необычно нежной, кроткой улыбкой, осветившей его злое лицо несвойственным ему выражением чуткой доброты или даже какой-то в некотором роде любовью, и засеменил к кубу, средоточию своих мечтаний и тайных надежд. – Да, – промолвил он, остановившись перед пыльною громадой. – Да! Только ты спасешь меня от призраков прошлых ошибок! Быстрее, – в нетерпении топнул он ногой. – Я не люблю ждать!

И повинуясь его властному окрику, в недрах сооружения что-то заскрежетало, створки железного кокона медленно разъехались, и в его глаза ударил поток золотого пульсирующего света, яростно рванувшийся в мир из металлической клетки. Властитель дико вскрикнул, пытаясь непослушными руками укрыться от всепроникающей власти лучей, но включился голубой светофильтр и он облегченно вздохнул, осторожно открыв глаза.

Уродливый железный куб скрывал в себе сферу, сделанную из тысяч, тонких как волос, хрустальных пластин, и сквозь их сверкающую многогранную поверхность на толстяка смотрели самые прекрасные и нежные глаза на свете, которые только можно себе представить. Глаза цвета небесной чистоты, снега, или горного источника, чуть увлажненные и полузакрытые в оцепенении анабиозного сна, громадные и слегка вытянутые глаза прекрасной девушки-цветка, мирно спавшей в тесноте хрусталя и наверное видевшей сны, потому что на лепестках ее розовых упругих губ мелькала скромная загадочная полуулыбка…

Может быть ей снилось, что она мотылек, и летит, летит – летит куда-то в синюю ультрамариновую даль, наполненную вибрирующим пением воздуха и морем горячих лучей солнца.

Скользит над бесконечным пространством покоя эфемерным газообразным существом, радостно ловя ощущение блаженства от тепла, свободно проходившего сквозь тело, созданное из утренней росы и легкого тумана, повисшего над пенистой негой волн. Или она сливается с молочной пеной прибоя, наслаждаясь растворением своего Я в ВЕЧном ритме МЫ океана… Сквозь ее сознание проносится вечная песнь-движение ИСПОЛИНА, Родившегося давным-давно, никто не помнит…

И… ВОТ ей надоедает эта игра с растворением, и она собирает себя со всей вселенной морской воды, по которой она себя распространила… Она встает, поднимается, вырастает среди шума прибоя, кремовая влага пены твердеет, принимает форму тела..Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть, и новая пенорожденная богиня стоит на песке – и, улыбаясь, слушает вечность своим огненным сердцем, трепещущим среди полупрозрачно-стеклянного тела. Игра. Она вечно играет с этими превращениями и вот ей опять надоедает ее человеческая форма. Улыбка. Игривый смех. И она, разбивается, рассеивается. В воздухе плавают сверкающие водяные кристаллы, подпевающие ветру в его обычной утренней симфонии. Вот уже и их нет… Все исчезло..

Сознание умчалось за тысячи километров, в космос, играть с потоками солнечной энергии, изливающейся на Землю в радости отдаваться всему Живому. Только ее улыбка еще очень долго висит в воздухе… красивые розовые губы приоткрываются и золотые ноты смеха медленно тают в прохладе бриза, постепенно преобразуясь в крохотные алмазы..