Дара Мун - «ФЕВРАЛЬ» и другие истории

Но никто, совсем никто не любит

февраль.

разогнал всех по домам. Отсутствие тепла и света действовало на измученных авитаминозом людей удручающе. Те несчастные, кто был снаружи, кляли проклятущий снег и ветер и прятали холодные носы в шарфы.

– Ну и погода! – воскликнула Соня. – Я еле добралась. Вот кто в своём уме сейчас пойдёт пить кофе?

Виви была вынуждена согласиться с подругой – в кафе, где она работала, было на редкость пустынно. Пожилой мужчина в дальнем углу пил эспрессо и читал газету; молодой парень, студент в вязаной шапке, делал записи в блокнот, а его чёрный чай уже давно остыл. Больше посетителей не было.

Обе они откровенно скучали, сидя за барной стойкой. Пока Виви пыталась читать книгу о великих художниках мира, Соня глядела на погоду за дверями кафе и вздыхала. Она хлопнула себя по пухлой ляжке и в тысячный раз за день заглянула в мобильный. Она всё время говорила, что похудеет и начнёт ходить в спортзал. С понедельника. Обязательно. Но долгожданный понедельник всё не наступал.

«Художник должен начинать каждый холст с черных оттенков, потому что все вещи в природе темные, кроме тех, которые освещаются светом», – прочла Виви слова да Винчи. Но не успела она как следует обдумать их, как музыка ветра с шестью полыми металлическими трубочками издала переливчатый звон – входная дверь открылась и закрылась, в кафе зашёл посетитель.

Виви не сразу его узнала. В тёмно-синем распахнутом навстречу всем февральским ветрам пальто и в небрежно повязанном шарфе к ним приближался виновник мерзкой погоды, самый нелюбимый месяц из дюжины и тот самый парень, который проник в её квартиру через окно.

– Приветик, – сказал Февраль, ехидно ухмыляясь. – Я тут на шоппинг сходил, как тебе?

Он покрутился, демонстрируя обновки.

– Что ты тут делаешь? – спросила Виви, с глухим звуком захлопывая книгу.

– Тебя ищу, конечно, – ответил он так, будто не было на свете вещи более очевидной. – Я же не кот, чтобы всё время сидеть в квартире. Мне гулять нужно. И работать.

– Ну вот и гулял бы. Снаружи, – прошипела Виви. – Чудесная же погода.

– Виви, не гони этого очаровашку! – вклинилась Соня, полная любопытства. – Лучше познакомь нас.

Виви вздохнула.

– Соня, это… это мой…

А и вправду, кто? Гость, птицей влетевший в окно? Самый короткий месяц в году? Сумасшедший парень, сбежавший из лечебницы? Виви совершенно смешалась, не зная, как закончить фразу.

– Я её брат, – пришёл на выручку Февраль. – Двоюродный. Приехал на месяц в гости. Зови меня Фев.

– Это от Февроний? – спросила Соня, недоумённо моргая.

– Скорее уж Фебруус, – и он кокетливо подмигнул ей, а Соня растаяла, словно пригоршня сахара, брошенная на раскалённую сковороду.

– Он мне нравится, – сообщила она Виви, коротко хохотнув, и снова переключилась на Фева. – Не желаешь чего-нибудь выпить?

Февраль изящным движением стянул пальто и шарф, небрежно сложил их на высокий стул рядом с собой, а сам занял соседний.

– Буду рад чёрному кофе. И ни капли молока или сливок, – ответил он, явно наслаждаясь неприкрытым восхищением в Сониных глазах.

Пока Соня отвлеклась на кофемашину, Виви послала Феву парочку сердитых взглядов.

– Брат?! – прошипела она так, чтобы только он мог её услышать.

– Двоюродный брат, – Фев приподнял указательный палец, подчёркивая важность данного факта. – Не мог же я рассказать всё, как есть, в самом-то деле.

– Не мог, – согласилась она. – Но зачем ты вообще пришёл?

– Потому что сейчас февраль, Виви. Моё время, помнишь?

– Нет, зачем ты пришёл сюда ?

– Соскучился по твоему чёрному свитеру, – съязвил он, закатывая глаза. – Мой месяц, что хочу – то и делаю.

– Твой кофе, – Соня вернулась с полной до краёв чашкой. Было видно, что она старалась, и что посетитель пришёлся ей по душе. – Как так вышло, что Вивьен ни разу не упоминала о кузене? Подруга, как ты могла его прятать? – Соня наградила Виви обвиняющим взглядом, а та скривилась (она не любила, когда её звали полным именем).

Февраль отпил из кружки и оценил кофе как «весьма недурный».

– Скажи, а девушка у тебя есть? – допытывалась Соня.

– Никак нет, мэм, я свободен, как ветер, – Февраль горделиво вздёрнул подбородок, с наслаждением впитывая каждую кроху внимания к своей нескромной персоне.

– Это же просто замечательно! – Соня захлопала в ладоши. – А я сегодня вечером как раз не знаю, чем заняться.

Фев не спеша сделал глоток, потом ещё один и ответил с сожалением:

– Увы, у меня через час назначена встреча, – он сделал короткую паузу, задумавшись. – Со Стивом Джобсом. Такое не отменить, сама понимаешь.

Соня растерянно кивнула.

Февраль допил кофе, вернул кружку на стойку, завязал шарф на шее и засобирался уходить.

– Но… он же того… уже умер, – донеслось до него Сонино замешательство.

– Правда? – он усмехнулся. – Какая бестактность с его стороны – назначить встречу, а потом умереть. Пойду, упрекну его за это. Ещё увидимся.

Дверь распахнулась, впуская внутрь холодный воздух, и закрылась с переливчатой мелодией колокольчиков.

Соня фыркнула.

– Да уж, вы и вправду родственники, – сказала она.

подсвечивала людям дорогу сквозь сугробы. Немилосердный ветер трепал шарфы, дёргал за полы длинных пальто, подталкивал в спину.

Дома у Виви было темно и тихо. Под потолком в гостиной светили гирлянды. Как светлячки в траве. Их тусклый свет то затухал, то загорался вновь.

Виви сняла шарф, повесила пальто на вешалку и тихонько вошла в комнату, будто боясь нарушить незримое волшебство.

Февраль лежал на диване, умудряясь читать книгу в почти отсутствующем свете.

К тому моменту, как Виви вернулась с работы, он успел дочитать одну книжку, затем поспать и приступить к новой. Он никуда не собирался исчезать (не то, что бы Виви уж очень на это надеялась).

– Хороший мужик, этот писатель, – сказал Фев, показывая Виви обложку с фигурой в птичьей маске. – Странный немного, конечно. Но творческим личностям простительно быть немножко ку-ку.

«Остаёмся зимовать» – прочла она название. Виви купила эту книгу случайно, в букинистическом магазине. На своё счастье, она прочла её прежде, чем наткнулась на отзывы. Эту абсурдную историю мало кто был способен понять, а, следовательно, и полюбить. Но для Виви она стала особенной. Когда она дочитала до последней страницы и закрыла книгу, Виви вдруг обнаружила себя перед чистым листом плотной бумаги. Она водила карандашом по шероховатой поверхности, будто сама не своя.

Образов, мыслей, чувств внутри у неё было столько, что они уже не помещались в её маленьком теле – и она рисовала весь остаток дня, весь долгий вечер и всю короткую зимнюю ночь. Примерно год назад. Тогда, кажется, тоже был февраль.