Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 5

Предварительная информация фрахтователя по предстоящим рейсам являлась крайне интересной и увлекательной. Экипаж на судне подобрался опытный и сплоченный, и работать с ним было легко. Старший помощник Вязов Владимир Иванович, с которым Рогулин поддерживает теплые отношения до сего времени, часто встречаясь. Он и сейчас работает на одном из судов типа РО-РО, и Владимир неоднократно заводил его судно в порт. В 2000 году, не в самое легкое время своего лоцманства, Рогулин встретился с ним, когда тот работал на перевозке машин из Японии на бывшем научном судне «Академик Виноградов». Он-то и предложил сходить в рейс для покупки машины, чтобы поддержать пошатнувшееся материальное положение. Все необходимые морские документы у Владимира были действующими, и он сходил в рейс, подменив второго помощника, который с удовольствием на это согласился. Японский круиз напомнил о временах, которые начали забываться, и всколыхнул в душе воспоминания о недавнем прошлом, получив громадное удовольствие, проведя замечательные дни в обществе своего бывшего старпома, а ныне капитана, и его помощников.

Вернемся к главной теме нашего повествования: когда, придя в Масан и постояв пару дней на рейде, ошвартовались к причалу и начали погрузку удобрений, появилась возможность съездить в недалеко расположенный Пусан, откуда можно было позвонить домой с известного в морской среде рынка «Техас». Позвонив домой жене, услышал убийственную новость о смерти мамы. Жена, несмотря на всю ее осторожность и осмотрительность, все же вынуждена была сказать горькие слова: «Ты моряк и, уходя в рейс, должен быть готов ко всему. Крепись, у тебя умерла мама». Новость была оглушительной, но оставаясь на судне, капитан не должен показывать уныния, и совершенно незачем экипажу видеть его в расстроенных чувствах. Тяжелую утрату Владимир переживал в одиночестве. На стоянке в порту радиостанция по существующим правилам работала лишь на прием, а радиопередатчик опечатывался. Но начальник радиостанции в ночное время все же вышел на связь с радиоцентром пароходства и послал радиограмму с соболезнованиями. Закончив погрузку удобрений, снялись на Косичного по благодатной погоде, и если сначала все еще ощущался попутный зимний муссон с северным волнением до трех метров, то через пару дней его влияние ослабело, оставив лишь воспоминания, но Тайваньский пролив вновь напомнил о нем своей аэродинамической трубой широченного размера. А зима окончательно осталась далеко позади, и ничто не напоминало о ее существовании с возросшими температурами и ясным небом южных морей. Отдав якорь на рейде Косичанга, почувствовали дыхание знаменитого курорта с золотым песком, обрамляющим морское побережье бесконечных пляжей, уходящих вдаль, и ласковое дыхание Южно-Китайского моря с морским прибоем, лениво накатывающимся на золотой прибрежный песок. Выгрузка не заняла много времени, и вскоре после зачистки и приготовления трюмов началась погрузка пшеницы на испанскую Таррагону. Как обычно, при перевозке навалочных зерновых грузов после погрузки потребовалось проведение фумигации для уничтожения возможных сельскохозяйственных вредителей, для чего герметично задраиваются трюмы и туда запускают на несколько суток газ, убивающий незаметных насекомых. Экипаж из-за опасения быть подвергнутым воздействию газа переехал на эти три дня в патайскую гостиницу, оставив на борту лишь дежурную службу в составе штурмана, матроса, моториста и механика, которые расположились на самом верхнем этаже судовой надстройки. Но капитан все еще находился в удрученном состоянии и никакого желания покидать судно не испытывал. Отпустив всех помощников, он предпочел остаться на судне на время фумигации. Из-за малых глубин у причалов грузовые операции проходили на рейде, который хотя и был открытым с южных направлений, но море было совершенно спокойно, и подводимые буксирами баржи с тысячами мешков, наполненных зерном, даже не колыхались у борта. Время южных ветров еще не наступило, и беспокоиться было не о чем. Судовыми стрелами мешки перегружались в трюмы, где спорые грузчики вспарывали их, высыпая пшеницу. Чисто азиатский метод погрузки, на первый взгляд кажущийся замедленным и малоэффективным, но при наличии бесперебойной подачи барж и круглосуточной работе погрузка всех 12 тысяч тонн заняла немногим более пяти суток. За время стоянки желающие из членов экипажа несколько раз выезжали позагорать и искупаться на патайские пляжи, удовлетворив свои зимние желания. Закончив с погрузкой, снялись на Сингапур для бункеровки. Рогулину пришлось впервые в капитанской должности самостоятельно заходить на рейд города Льва, усыпанный сотнями стоящих на рейде судов, и на экране радиолокатора не просматривалось ни малейшего свободного пространства, годного для постановки на якорь. Но при ближайшем рассмотрении все же удалось найти подходящее место на границе якорного района и отдать якорь среди бесчисленного множества судов всех типов и назначений. Голубая вода Сингапурского пролива виднелась вдалеке, за синевой которой возвышались небоскребы знаменитого города. Стараясь в полной мере воспользоваться преимуществами бункеровки, организовали увольнение экипажа на берег за выполнением домашних заказов в две смены, по нескольку часов каждая, чтобы успеть побывать в городе в течение одного рабочего дня. Спустя 14 лет прилетев в Сингапур в другом качестве на борту пассажирского лайнера, Владимир не узнал тех мест, где тогда побывал, и его изменения были столь значительны, что напоминали анимационные, быстро меняющиеся картинки. Город развивался и совершенствовался, из года в год отвоевывая у моря все большее пространство, насыпая при помощи земснарядов дополнительные образования из отложений морского дна, которые после нескольких лет усушки увеличивали площадь всей агломерации, засаживались деревьями и обустраивались новыми небоскребами и развязками. Да и население города тоже меняется под стать своему мегаполису: люди стали более приветливыми, образованными, улыбчивыми, с чувством собственного достоинства.

После узкости Сингапурского пролива, напоминающей бутылочное горлышко, когда суда встречных потоков движутся в непосредственной близости друг от друга расширяющейся воронкой в сторону Индийского океана, Малаккский пролив кажется истинным раздольем и суда веером расходятся по своим назначениям. Индийский океан встретил солнечной ветренной погодой и трехметровым волнением от северо-востока. И хотя зимний муссон уже начал сдавать свои позиции, но его влияние все еще ощущалось на всем двухнедельном переходе до острова Сокотра, откуда рукой подать до входа в Баб-эль-Мандебский пролив, ведущий в Красное море. Но комфортная остойчивость от зернового груза не разгоняла бортовую качку от бьющих в правый борт волн, сглаживая бортовые колебания до плавных, со сравнительно небольшой амплитудой. Экипаж на всем переходе фактически не ощущал ее обычную зловредность, продолжая выполнять плановые работы на всех участках судна. В открытом океане за сотни миль от берега ощущается совершенно другая обстановка: в воздухе полностью отсутствует пыль и непременные примеси от автомобильных выхлопов и работающих предприятий, а сам воздух свеж, прозрачен и почти ощутим на вкус. Ночное небо поражает чистотой и яркостью звезд, которые кажутся гораздо ближе и доступнее, чем с твердой земной поверхности. Красное море встретило жарой, подогреваемой пустынями, находящимися по его обеим сторонам, тем более что по форме оно напоминает вытянутый чулок с недалекими противоположными берегами и пустынные суховеи не успевают охладиться и набрать хотя бы минимальную влажность за время его форсирования. А вот и Суэцкий канал с судами, разбросанными близ Суэца в ожидании формирования назначенного каравана, следующего в северном направлении. Суэцкий канал, по сути дела, представляет собой климатическую пробку между прохладными водами Средиземного моря и намного более теплыми – Красного. В последний раз Владимир Рогулин проходил канал еще в 1977 году, будучи старшим помощником на классическом «броненосце» «Капитан Марков», следовавшем из Ленинграда после завершения антарктической экспедиции. С того времени остались в памяти ненасытные арабские лоцманы и многочисленные служащие канала, похоже родившиеся профессиональными попрошайками. Но несмотря на изрядный отрезок времени, миновавший с тех пор, они ни на йоту не изменились, и, вероятно, попрошайничество являлось их врожденным инстинктом, и никакие заклинания и воспитательные меры изменить или хотя бы уменьшить столь беспардонное поведение не привели даже к минимальным подвижкам, хотя цивилизация за прошедшие почти 20 лет на месте не стояла. Арабские правила этикета, если таковые существуют, в корне отличаются от европейских и азиатских, не предполагая элементарной вежливости и стеснения для осуществления своей бродяжьей дервишеской деятельности, и даже самый знаменитый отечественный попрошайка Михаил Самуэлевич Паниковский на их фоне выглядел бы не более чем жалким бродяжкой, словно он был из другой лиги. Привычки лоцманов канала остались прежними: с появлением на ходовом мостике их основное занятие, судовождение, отходит на второй план и они сразу же учиняют допрос с пристрастием старшему помощнику с многочисленными вопросами о содержимом судовых провизионных кладовых: какие в наличии имеются сигареты, так как ему нужно три блока «Мальборо», что сегодня на обед, непременно добавляя, что ему это нельзя и нужно приготовить следующее… и так до бесконечности. А судно продолжает следовать в канале, ведь дальше песчаной бровки канала оно никуда не уплывет, да и пустыня по обоим берегам тоже не в масть. Каждый проход Суэцкого канала крайне истощает капитана, как физически, так и психологически, и не потому что существуют какие-либо особые трудности, а главным образом от бесконечного сонма попрошаек всех уровней, и если бы речь шла лишь о лоцманах, то это было бы вполне терпимо, но, к сожалению, они составляют лишь малую часть страждущих, куда входят многие лица, представляющиеся работниками администрации канала, представителями капитана порта, клерками разных уровней и так далее и тому подобное. Песчаные бури, когда мелкие песчинки полностью блокируют видимость до такой степени, что даже бак своего судна становится невидимым и суда каравана вынуждены останавливаться, прижавшись к песчаной бровке канала, используя швартовы, набрасывая их на кнехты, специально для таких целей установленные по берегам, тоже не добавляют оптимизма. Средиземное море встретило совсем неласково, хотя вполне по сезону. Февральские и мартовские штормы обычное дело для этого сезона, и хотя они не идут ни в какое сравнение с непогодой Берингова и Охотского морей, но утешение от этого слабое, и пришлось идти галсами, то есть курсами переменных направлений под определенным углом к бегу встречных волн, ибо бегущие навстречу водяные валы сильно уменьшали скорость, особенно когда судно втыкалось в водяную гору и фактически останавливалось, вибрируя всем корпусом, а забортная вода заливала весь бак и палубу с люками носовых трюмов. Затем пароход снова начинал разгоняться до очередного столкновения со стеной воды, и опять все повторялось. У капитана вызвало удивление тщательное сопровождение скорости и расхода топлива немецким оператором, который сразу же потребовал объяснений причин уменьшения скорости и излишнего потребления топлива. Хотя причина, в общем-то, обыденная: желая заработать на арендованном судне, оператор контролирует каждое изменение скорости и суточное потребление топлива, которые указаны в тайм-чартерном описании парохода, и для этой цели он заказывает метеорологическое сопровождение судна, на котором специализируется ряд компаний за определенную плату. Сопровождающая компания ежедневно сообщает скорость, потребление топлива и действующие погодные условия, снижая указанные в договоре данные, которые относятся к погодным условиям, не превышающим четырехбалльное волнение моря. Но, впрочем, у серьезных фрахтователей такой надзор в порядке вещей, и считают они каждый доллар, тем самым дисциплинируя и судовладельца. В противном случае им удачи не видать. Но несмотря на строжайший контроль, к окончанию срока действия чартера в порт Ольборг прибыл представитель фрахтователя и вручил три конверта: капитану, старшему механику и старшему помощнику как бонусы за хорошо выполненную работу. Изрядно поштормовав в Средиземном море, наконец-то прибыли в испанскую Таррагону, небольшой курортный город с хорошо оборудованным портом, расположенным в Каталонии, недалеко от столицы автономии – прекрасной Барселоны с ее знаменитым Собором Святого Семейства, строительство которого продолжается уже несколько веков, и стоящими у пирса несколькими копиями каравелл Колумба, глядя на которые поражаешься, как могли пускаться в неизведанное плавание мореходы прошлых времен на этих утлых суденышках. Древние города Испании сильно отличаются от европейских своей своеобразной архитектурой, непохожей ни на какие другие. Это прежде всего вызвано завоеванием арабами и маврами практически всего Иберийского полуострова за очень короткое время в VIII веке нашей эры, когда Испания была раздроблена на множество небольших государств, не представлявших особой военной силы. Арабы-семиты, воспользовавшись раздробленностью страны, быстро прибрали к рукам почти все государства полуострова. Арабов часто путают с маврами, но те совершенно другие племена, стоящие на более низком уровне развития. А путают потому, что в основном из них состояла армия вторжения в Испанию. В память о маврах названа целая страна в Африке – Мавритания. Затем арабы двинулись в южную Францию, но были остановлены и разбиты войсками Карла Великого. А Испании потребовалось еще много веков, чтобы сплотиться и избавиться от арабского владычества, о чем прекрасно написал в своих книгах знаменитый немецкий писатель Лион Фейхтвангер, таких как «Испанская баллада». Отсюда и своеобразие архитектуры испанских городов, где все еще сильно влияние арабской культуры. Улицы испанских городов наполнены своеобразным ароматом из смеси морского воздуха и своеобразного запаха кофе с арабским неповторимым оттенком и вкусом, который будто разлит в воздухе, и его своеобразный манящий запах ощущается везде. Многочисленные кофейни-террасы под открытым небом заполняют тротуары, и множество местных жителей и туристов со всех стран мира проводят время за чашкой удивительного кофе. Владимир Рогулин на всю жизнь запомнил этот неповторимый запах, который преследует его уже 25 лет, прошедших после посещения Испании. Привлеченные неизвестным запахом наши мореходы тоже попробовали этот замечательный кофе, вкус которого не забыли до сих пор. Но приходит послеобеденное время, и все заведения закрываются как по мановению волшебной палочки, чтобы через два часа снова возобновить свою деятельность: сиеста не худшее время для испанцев, и они не собираются от нее отказываться, а послеобеденный отдых в их понимании – дело святое.