Михаил Армалинский - Вызволение сути

Во втором отделении, этот же детектив опять подбежал ко мне с той же настойчивой просьбой:

– Встаньте, пожалуйста.

Я встал, ожидая, что теперь уж он меня точно о чём-нибудь спросит. Но на этот раз он даже не постоял передо мной, как в прошлый раз, а как только я встал, тотчас убежал в сторону, раскрывать преступление. Я сел, слегка разочарованный.

Я думал, что на этом моё молчаливое участие в представлении закончится. Но не тут-то было. В третьем акте детектив снова подбежал ко мне со ставшей уже привычной просьбой:

– Встаньте, пожалуйста.

Мне это надоело и я, продолжая сидеть, сказал громко:

– Хватит – я больше вставать не собираюсь!

После секунды удивлённого молчания, детектив взорвался в смехе и за ним весь зал. Причём смех длился дольше и был громче, чем от всех шуток, прозвучавших в процессе представления.

Когда спектакль закончился, оба детектива подскочили ко мне и стали жать мне руку в восхищении от моего отказа вставать в третий раз – оказывается, за четыре года их работы в этом спектакле не было ни одного случая, чтобы зритель отказался вставать на третий раз – все молча подчинялись указаниям.

Мало того, все остальные актёры и большое количество зрителей, подходили ко мне, поздравляли меня и восхищались моим юмором, который они увидели в моём отказе подчиниться. Многие зрители были уверены, что я – тоже актёр с краткой, но завидной и смешной ролью.

Чем же я так пронял актёров и зрителей? Я думаю что причиной было то, что в этой игре-представлении, все чувствовали отражение реальной жизни, которая тоже есть игра, происходящая по определённым правилам, и все вынуждены этим правилам следовать. Я же эти правила на их глазах попрал, я отказался следовать указаниям “начальника”, я решил делать то, что я сам хочу.

В глазах актёров и зрителей я стал уважаемым преступником. Ведь люди мечтают стать нарушителями правил, законов, норм и поэтому все с таким наслаждением смотрят фильмы с успешными мошенничествами, ограблениями, убийствами. Я для них стал подобным героем.

Среди подходящих ко мне с восхищениями, оказалась и та красивая девушка, она весело улыбалась и протянула мне руку для рукопожатия, но я не стал пожимать руку, а поцеловал её. Девушка смутилась, отстранилась и исчезла в толпе.

Если бы это был герой из кинофильма, девушка осталась бы при нём.

А потому героем я не стал, а остался лишь чужеземцем.

Сизифов бой с жуками за малину

Набоков охотился за бабочками, а я – за жуками.

Он по результатам охоты писал о бабочках научные статьи, а я в результате охоты спасаю мою любимую ягоду – малину.

Но и я могу написать о жуках научную статью. Вернее, псевдонаучную.

Каждый июльский день я отправляюсь в бой с Japanese Beatles за свою любимую малину. Я побеждаю их малую часть силой и умом, а они побеждают меня своим не уменьшающимся количеством. Жуки следуют божьему указу: “плодитесь размножайтесь” гораздо старательней и эффективней, чем люди.

Колорадские жуки называются в Америке Японскими жуками (Japanese Beatles). Таким образом, в названии жуков у русских проявляется желание обвинить Америку за злоебучесть жуков, а у американцев – Японию. Не удивлюсь, если в Японии эти жуки называются Русскими.

Защищаться от этих жуков химикалиями нельзя – отравлю малину. Приманивать птиц тоже опасно – они заодно с жуками всю малину склюют.

Я установил пластиковые мешки-капканы, куда жуки сваливаются, привлекаемые сладко-вонючей таблеткой, приделанной над зевом мешка.

Жуки быстро наполняют эти мешки, но меньше их не становится, ибо одна самка откладывает сотни яиц, а совокупляются жуки постоянно, только с перерывом на еду. Но самка, на которой сидит самец даже не прерывается, а продолжает дырявить лист, поедая его (так мне, во всяком случае видится – подобно описанному Горьким совокуплению с голодной женщиной, которая за кусок хлеба отдалась и в процессе самоотдачи этот кусок хлеба съела).

Жук-самец взбирается на самку, и в этом положении они в полной неподвижности замирают на долгое время. Непонятно, что вызывает у них оргазм – наверно медитация. Точное время совокупления мне установить не удалось, так как стоять и ожидать конца их наслаждения при том, что они не двигаются, не стонут и не разнообразят поз – неинтересно. Так что вместо наблюдения, я их смахиваю в кружку с водой.

Как только жуки попадают в воду, взлететь они уже не могут и лишь барахтаются. Но чаще всего они, чувствуя приближение опасности, сами хитро падают с листа вниз, но так как я держу под ними кружку, то они со своей хитростью попадают в водный смертельный капкан.

Попадаются редкие жуки, которые догадываются не падать, а быстро взлетать, чем они иногда от меня спасаются. Но я научился это предотвращать – человеческий ум всё-таки…

Фермеры скармливают словленных колорадских жуков курам, почитающим их деликатесом, а я – унитазу, который жадно поглощает их за один глоток.

Когда я смахиваю совокупляющихся жуков в кружку, самец часто успевает соскочить с самки и улететь. Самка же под ним остаётся неподвижной в своём наслаждении и поэтому никуда не летит и падает в воду. Бывает, она так вцепляется в лист во время совокупления, что отодрать её становится нелегко, но вполне возможно, ибо нет границ для человеческого ума и силы.

Часто несколько пар жуков совокупляются на одном листе, устраивая оргии. Тогда мне особо приятно преобладать над глупыми насекомыми и всех разом смахивать в кружку с водой. Я чувствую себя сказочным героем: семерых – одним ударом.

Но самое интересное, когда парочка совокупляется, а третий жучок сидит рядом и то ли просто наблюдает, то ли ждёт своей очереди, причём не понятно, самка это или самец.

Как и всегда, я выступаю за наслаждение, в данном случае, жуков, потому что оно позволяет мне убивать их не по одному, а сразу по два, а если у них оргия, то и по десять.

Глядя на слипшихся в наслаждении жуков, я предсказуемо думаю о похожести их совокуплений с человеческими – небось колорадский жук с первого взгляда и нюха соблазнил своим видом и запахом колорадскую жучиху, и радовались они наслаждению и длили его и представляли себе сотни своих детишек и как они все вместе будут жевать листья малинового куста. И тут являюсь я в образе “Бога из машины” и уничтожаю всё их будущее одним движением пальца. Будущее конкретных жуков, но не колорадских жуков вообще. Их количество сводит на нет всякие попытки изменить качество.

Вот мы рассуждаем о множественности вселенных, но передо мной вселенная жуков – живущих на сотне островов моих малинных кустов. И живут они своими обычаями и желаниями, и должны они кушать и размножаться. Но вот встали жуки, сами не ведая того, на пути моего кушанья, хорошо что не размножения (этот путь теперь завален надолбами, взорван, уничтожен – не жуками, а временем).