Геннадий Гусев - Стоит вспомнить

– Мигом все вещи в палатку, – скомандовал Анатолий Аркадьевич, сам же бросился к костру спасать уже готовую уху.

Только всё успели убрать, как с неба полило будто из ведра. Обедать пришлось в неудобно скрючившихся позах в маленькой, рассчитанной на двоих палатке. Но вкуса свеже-приготовленная на костре уха от этого не потеряла.

Брезентовый потолок и всё вокруг нас временами вспыхи-вало от очередной сверкнувшей в облаках молнии, затем так же мгновенно погружалось во мрак. Небесная канонада была сравнима с грандиозной битвой. Порывы ветра трепали из стороны в сторону нашу убогую лачугу, нарываясь снести её и залить водой. Не знаю, как взрослым, а мне и брату было не по себе.

Дядя Толя, будучи преподавателем физики, стал объяснять феномен такого происходящего природного явления, как гром и молния. Особенно он остановился на опасном характере молнии – сверхмощном электрическом разряде. Тогда я сказал, что тоже знаю кое-что о шаровых молниях. Он подтвердил, мол, действительно, есть такие молнии, и попросил меня о них рассказать.

– Мой отец Юрий Васильевич, – начал я свой рассказ, – тоже рыболов-любитель, хорошо знает здесь все озёра. Ему с ранних детских лет пришлось помогать своим родителям ставить на ноги младших братьев, которых у него было аж семеро! Однажды он ловил рыбу с роек на этом озере, недалеко от места, где сейчас стоит наша палатка. Во второй половине дня подул свежий ветерок, появились кучевые облака, закапал дождь. Отец собрался было скручивать удочки и плыть к бе-регу, да вот рыба стала просто бешено брать, только успевай вытягивать. Он сидел в ройках под проливным дождём, над его головой гремел гром, сверкали молнии. И вдруг он по-чувствовал необъяснимую притягивающую силу. Посмотрел вправо назад и увидел, как над водой в его сторону медленно летит яркий светящийся шар.

«Шаровая молния!.. – пронеслось в голове отца. – Если она коснётся меня, то всё, пропал…»

Он медленно освободил воткнутый в илистое дно кол, сдерживающий на месте ройки, и тихонько оттолкнулся от него. Однако искрящийся огненный шар не желал его отпускать, подлетая всё ближе и ближе. Это воздушные потоки влияют на движение молнии. И чем быстрее ты двигаешься, тем сильнее они становятся. Время измерялось секундами до того момента, как смертельное электрическое ядро настигнет и в щепки разнесёт жалкую долблёнку. Отец лёг на дно роек лицом вверх и стал обречённо ждать: «Будь что будет».

Эти пережитые секунды показались ему вечностью. Он поч-ти не дышал. Рядом с противоположным бортом послышался сухой треск, свечение. Ещё мгновение, и это огненное ядро превратит в щепки жалкую посудину. Он закрыл глаза. Но что это? Треск стал удаляться. Не веря самому себе, отец ещё какое-то время лежал, не шевелясь, но крайнее любопытство оказалось сильнее страха. Он с опаской привстал и увидел, как жёлто-красный шар плавно скользит над гладью озера в сторону огромной, растущей на берегу осины. Сильнейший взрыв, похожий на грохот разорвавшегося артиллерийского снаряда, пламя, дым, пар мгновенно окутали то место, где только что стояло дерево. Когда дождь затушил огонь, а ветер унёс остатки дыма, перед глазами отца пред-стала не мощная, в полтора обхвата осина, а искорёженное, с чёрным прожжённым дуплом, расщеплённое невиданной силой «чудовище».

– И, кстати, эту осину все вы видели, – закончил я свой, вернее, отца рассказ.

– А мне Юрий Васильевич ничего такого не говорил, – с явным интересом сказал Анатолий Аркадьевич. – Вот пройдёт дождь, и ты нам, Гена, покажешь это дерево. А так всё это правда: шаровая молния – мало изученное наукой явление. Она может быть для человека крайне опасной.

Разговаривая, кушая, прячась от дождя в палатке, мы про-вели весь оставшийся день, вечер, а затем и ночь. Однако дождь и не думал заканчиваться. В нашей крохотной «лачуге» было тесно, крыша провисла, с неё постоянно капало. Дядя Толя, выпив бабушкиной самогонки как ни в чём не бывало заснул, с удовольствием похрапывая. Короче, не знаю, как остальным, но мне было не до сна. Лишь временами я куда-то проваливался в небытие, где были бегающий за Санькой и мной с огромной дубиной Волога, шаровые молнии, летящие навстречу, как снаряды….

Рано утром нас подняли Сашины родители. И, поскольку никаких прояснений погоды не предвиделось, всё так же шёл мелкий, неприятный дождь, мы решили возвращаться домой. Можно себе представить, какое это было возвращение. Все вещи, одежда, палатка промокли и стали словно свинцовыми. Мы с братом еле передвигали ноги. Тётя Валя всю дорогу бурчала на мужа:

– Зачем ты нас потащил на эту рыбалку? Да ещё с ночёв-кой. Вот заболеют дети…

Дядя Толя, хлюпая водой в огромных рыбацких сапогах, лишь посмеивался и отшучивался, напевая куплет за куплетом бесконечную частушку:

Таким образом, в страданиях и муках, под задорные, весёлые частушечные марши Анатолия Аркадьевича наша команда добралась до бабушкиного дома, где нас уже давно ждали, где было всегда тепло, сытно и уютно.

Однако время шло. Мы подрастали. Кроме игр, различных мелких хулиганских проступков, будь то слазить в чужой огород, спереть с нефтебазы пару вёдер бензина или соляра и устроить на сопке, где во время войны стояла зенитная батарея, фейерверк, покататься на колхозных конях, внутри у 14-15-летних пацанов стали проклёвываться ростки симпатии к противоположному полу. Это происходило как-то само собой. От дёрганья за косу и удара в ответ книжкой или портфелем по голове до провожания к дому на расстоянии, нервного прикасания друг к другу в тёмном клубе во время просмотра кинокартины, на танцевальной площадке и первого, обычно летнего поцелуя, как пишут в таких случаях лирики, при луне. Лично я от начала до конца этот «экзотический» период, в отличие от своих более свободных во всех отношениях сверстников, прошёл значительно позже. На это есть причины: физиология, воспитание и условия (после 8-го класса я поступил в СВУ). Так вот, среди нашего класса выделялась пара парней, которые в этом возрасте, далеком до полного полового созревания, уже не могли сдерживать свои гормональные всплески. Даже с некоторыми молодыми учителями (женщинами) они вели себя как с одноклассницами. Зажмут где-нибудь в тёмном углу, потискают, пощупают, ненароком завалят в траву или снег… Это были крепкие, высокие, в от-личие от остальных, молодые кобельки. Я же к такому «от-ветственному» рубежу жизни тогда ещё только подходил. В связи с этим самые красивые девчонки моего возраста, как ни печально, но были уже разобраны. Отстаивать, драться за понравившуюся подругу было почему-то стыдно, да и, прямо сказать, кишка слаба. К тому же тогда все наши мальчишечьи взгляды привлекала всего лишь одна ученица – Галька Агеева с льнозавода. Она была красивой девчонкой, высокой, с ру-сыми длинными волосами, сплетёнными в две косы и умело скрепленными сзади головы. Лицо кругленькое, открытое. Умные, проницательные глаза. Прямые плечи, походка так и притягивали к себе взгляд любого парня. И училась она на «отлично». Ясное дело, такая девочка многим нравилась. И, чего там скрывать, мне тоже. Так получилось, что я ходил с ней в один детсад, учился в одном классе, и дорога в школу у нас была одна, даже мыли нас мамаши (в раннем возрасте) в одной льнозаводской бане, однако ко мне она не питала никакого интереса. С трудом, но всё-таки я постепенно спра-вился со своим влечением к данной неприступной персоне, у которой женихов было хоть пруд пруди.