Леонид Корогодский - ЕВРЕЯМИ СТАНУТ ВСЕ

Аристотель родился

почти сразу после казни Сократа

настойчивой греческой демократией.

Пока его могущественный ученик Александр Македонский

осваивал империю

и примерялся к Вавилону

Аристотель, пользуясь наивысшим покровительством,

написал Всё,

что сделало его великим.

Когда Македонский неожиданно умер

Аристотеля, естественно, тут же судили и приговорили

к смертной казни.

Он не собирался травиться,

как Сократ,

бежал,

женился на племяннице

какого-то тирана,

исчез, якобы умер,

и возродился во всей своей

славе и бессмертии.

С прежним именем,

но в новом облике

предстал перед руководством Университета.

На этом месте он застал

возглавляемый Европой

захудалый институтик,

еще греющийся на догорающих углях

средневековых костров.

Срочно требовались

Возрождение, Просвещение, Реформация.

Очень нервная береговая линия у Европы.

Каждый полуостров – полная неопределенность —

не остров и не материк.

И куда он движется,

и движется ли?

Да еще и тысячи островов вокруг.

Многие растерянные мудрецы на них рождались.

Посмотрите, какая у Китая

плавная и гладкая

береговая линия.

Только один полуостров выделяется

и сразу отделяется —

Корея.

А у Европы таких полуостровов пять

и Все – рассадники империй,

это еще без Англии.

У переменчивого европейского краба

какой-то полуостров

становился Головой,

а остальные – руками, ногами, клешнями и панцирем.

Потом другой отросток суши умничал

и облик прекрасной Европы

разительно менялся.

Европа была сложной,

очень сложной.

Зарядкой, косметикой и завтраком

у толерантной и политкорректной Европы

был сбор разлетевшихся за ночь органов

в единое прекрасное тело.

Органы,

а с утра они Все именовались одинаково:

органами

и больше никак,

со спорами и скандалами решали,

кто сегодня будет

ногами, руками, желудком, сердцем, клешнями, панцирем

и, самое главное, Головой.

Не Всегда удавалось Всех собрать,

почти никогда.

Объединение Всей Европы так и не осилил никто,

ни Карл Великий, ни Наполеон, ни Гитлер.

Даже великий Рим меньше ее половины собрал.

Историки рассказывали,

что сейчас уже наметился прогресс.

Раньше и целых органов толком не было —

рассыпанная мозаика

из вольных городов, княжеств и графств.

Тогда и начали картины мозаикой выкладывать,

чтобы можно было Всё быстро поменять.

В музеях и на выставках стали появляться скульптуры

без рук, ног и головы.

Это были зарисовки европейской жизни.

Каждое утро Европа

нервно пыталась собрать воедино свои строптивые части.

Полный Китай этого ревниво, но терпеливо ждал.

Китай тайно обожал Европу.

Каждый день к обеду она выходила

совершенно иной и непредсказуемой.

Глядя на нее,

Китай стал терпимее относиться к двум Кореям,

даже к Японии.

Для всякого рода посетителей, просителей,

и прочих непосвященных

главное было понять,

кто работает Головой сегодня.

С первого раза это мало кому удавалось.

Колумб, например, с пятого раза угадал.

Итальянец Колумб

перешел на службу к французскому принцу,

потом присягнул португальскому королю.

Когда тот не дал денег

на его морскую авантюру,

Колумб обратился к испанскому герцогу,

который и слушать его не захотел.

Самыми внушаемыми оказались

католические величества Испании,

и то со второго захода.

Наверное, сказался национальный подъем

после изгнания евреев.

А ревнивый китайский император

смотрел, смотрел на это,

да и сжег Все свои корабли:

нечего китайцам

в этой изрезанной Европе искать.

И то был флот

не из трех,

как у Колумба,

а из трехсот кораблей.

И каких кораблей!

Куда там колумбовым лодкам.

Пятая попытка удалась Колумбу.

Не сомневайтесь, он бы продолжал.

Около пятисот королей, князей и графов

правило тогда в Европе,

был выбор.

А будь Европа единой, как Китай,

после второй же попытки

Колумба бы казнили.

Какое, выходит, счастье,

что тогдашняя Европа

была так раздроблена.

Не видать бы объединенной Европе колоний,

а будущие колонии

прозябали бы в своих провинциях до сих пор.

А так индусы начали играть в крикет и пить английский чай.

Ружья, пушки, книгопечатание, электричество

и куча других идей

традиционно Европой отвергалось

и сообразительные изобретатели пользовались

желанием светлейшего Герцога

переплюнуть соседнего Графа,

а то и самого Короля.

А в Китае провинциями управляли чиновники

и была дисциплина.

Партия евнухов была за флот и прогресс.

Их же противники,

находили высшую гармонию в интимном уединении.

Для этого была необходима Стена.

Партии было две,

император один.

Партия Стены победила партию Флота.

Какое везение для Европы,

что Китай был единым, монолитным

и здоровые мужики в нем победили.

А получи Колумб поддержку французского короля,

Франциска I,

что в какой-то момент казалось логичным

и даже вероятным,

вышел бы он из французского порта

под французским флагом.

И не было бы испанского века,

Сервантеса и Веласкеса.

Франциск I,

а не испанец Карл V Габсбург

получил бы долгожданную

императорскую корону,

а обе Америки и большая часть Европы

и по сей день говорили бы по-французски.

Были бы другие войны,

государства и страны.

Ренессанс назывался бы по-другому,

великие революции,

может, произошли бы в Англии и Германии,

а не во Франции и России.

Зато теперь туристы могут любоваться

китайской Стеной,

а не ломать головы над иероглифами

в обеих Америках и Австралии.

На работу в Институт Александра принимал

сам Аристотель

в увитом виноградом кабинете-беседке.

Поняв, что Александр – еврей,

Аристотель странно удивился,

долго его рассматривал и расспрашивал,

как и почему он тут оказался.

К своему стыду, именно в истории евреев

Александр был не силен.

Застряли еще в Древнем Египте,

который Аристотель как раз хорошо знал

по рассказам своего учителя Платона,

который еще до основания школы в Афинах

жил в Египте и учился вместе с евреями.

Основатель вспоминал,

какие свитки присылал ему

Александр Македонский

из захваченного Иерусалима.

Что Александр знал

про древние иудейские свитки?

Приходилось многозначительно кивать.

И тут к ним,

на правах древнего знакомого,

ввалился Ахиллес

с Черепахой под мышкой.

Постепенно тот самый злополучный парадокс,