Данияр Сегизбаев - 55 невыдуманных историй. #запискиалмаатинца

Вечером я внимательно изучил свои книжки по хирургии и на следующий день в экстренном порядке взял Шолпан на операционный стол. Ассистировал и помогал мне мой большой друг и сокурсник Виктор Вовк, ныне один из самых известных в Казахстане врачей-имплантологов. Мы тщательно и аккуратно провели операцию остеосинтеза, сопоставили и скрепили отломки, удалили зуб и старательно зашили рану в ротовой полости. Послеоперационный снимок показал 100% точное совмещение отломков, как и было до травмы. Я был безмерно горд и счастлив, через неделю Шолпан уже уходила домой, правда, она еще была в шине, но в целом операция удалась блестяще, без осложнений и проблем. Денег у Берика я, конечно, не взял, но предупредил его, что следующего такого раза уже не будет. Он принес мне две бутылки коньяка «Наполеон», но я их тут же отдал своим коллегам. Больше я его никогда не видел. А с Шолпан мы виделись еще трижды. В последнюю ночь, когда я дежурил в отделении, она вдруг вошла в ординаторскую с бутылкой шампанского и коробкой конфет, несмотря ни на что, она вновь была прекрасна, и волновала меня даже в своем жалком больничном халатике. Мы выпили шампанское, поцеловались на прощание, и утром я выписал ее на амбулаторное лечение. Уже потом я встречал ее пару раз в городе, красивую и здоровую, но это уже было не важно и не интересно для меня.

Что касается нас с Алтаем, то мы часто вспоминали наше приключение в «Бригантине», безумный побег от бандитов, а иногда в пылу романтической мечтательности – нашу подзабытую именинницу…

А между тем, Айша, конечно же, не заслуживала такого непростительного отношения к себе, и наша история получила достойное продолжение! В мае того же года Айша неожиданно пригласила меня в гости к себе домой. Помня о законе парных случаев, я, не раздумывая, позвал с собой Алтая, так как что-то в этой любовной кооперации меня смущало и напрягало. Что касается Алтая, то он никогда не отказывался от таких заманчивых предложений и возможностей поискать приключений на известное всем место. К тому времени страх перед бандитами позабылся и потускнел перед встречей с интересной девушкой и возможными перспективами чего-то еще… В этот раз мы купили уже 13 (!) гвоздик и бутылку водки на всякий случай.

В квартире нас ждал накрытый стол с баночным импортным пивом и крутой закуской. Обволакивающе играла музыка из огромного двухкассетника «Sharp», в вазе лежали настоящие бананы и киви. Все было как всегда круто и в диковинку: в тот день мы впервые попробовали канапе, а вкуснейшие тосты с расплавленным сыром Айша приготовила в микроволновой печи, чудо, о существовании которого я раньше даже не слышал.

Но самое главное – всё это происходило весной, а весна в тот год была просто чудесной и ошеломляющей! Погода была шикарная и ласковая, за окном гремел май, самый любимый алма-атинцами месяц, жужжали пчелы, пели всякие птицы, и всё вокруг было пропитано романтикой и любовью, а наша Айша была одинока и прекрасна. Быстро вечерело, нас было трое в полусумраке девичьей квартиры, мы веселились, пили шампанское и водку, слушали сексуально-волнующую «Энигму» и бесконечно танцевали по очереди с очаровательной Айшой.

А тем временем в воздухе начало закрадываться ожидание и напряжение…

И вот в какой-то момент вдруг едва слышно скрипнула входная дверь, и кто-то тихо и корректно вышел из квартиры навстречу весне и птицам. И я скажу вам, что это была не Айша…

Как-то раз в одно из моих дежурств к нам привезли больного из психиатрической клиники. Он не был буйный и, более того, оказался из бывшей интеллигентной среды, что не помешало ему запустить зубы и довести себя до огромной флегмоны 9 9 Разлитое гнойное воспаление лица и шеи.

Срочно требовалось операционное вмешательство, но больной категорически был против «опытов над собой». Он был очень начитанный и эрудированный, называл себя «спящим кротом» или «советским разведчиком в запасе», а меня – нацистским доктором Менгеле и готов был защищаться до последнего.

Понимая, что нам не удастся договориться «по-хорошему», я пригласил бригаду анестезиологов, и под видом прививки его, наконец, усыпили. В операционной под внутривенным наркозом мы с моим другом Виктором Вовк вскрыли больному флегмону, удалили пораженные части нижней челюсти и некротические ткани и вставили специальные дренажные трубки для орошения раневой полости и введения антисептиков. Вите было интересно пообщаться с незаурядным пациентом, кроме того, этот больной подходил для его будущей диссертации, поэтому он решил положить его в свою палату.

После чего, как и положено в таких случаях, после недолгого нахождения в реанимации, его перевезли в обычную палату на 4-ом этаже. Весь день он спокойно спал, ему прокапали массу лекарств, и состояние его намного улучшилось. Вечером я проведал его, он пришел в себя и тихо лежал, о чем-то сосредоточенно думая. Мы с Витей проверили его назначения, предупредили больных в палате насчет нового пациента и, так как в отделении было все спокойно, решили спуститься в приемный покой сыграть партию в нарды.

Буквально через полчаса вбежала взволнованная медсестра и, сбиваясь и глотая слова, обратилась к ответственному врачу по больнице Кунтуару Омаровичу:

– Доктор, у нас ЧП! Больной выпал из окна….

Не раздумывая ни секунды, Кунтуар помчался с ней на улицу, а мы бросились за каталкой, готовясь к самому худшему. Когда мы с Виктором с грохотом выкатились во двор, то увидели странную картину: навстречу нам, поддерживаемый Кунтуаром, совершенно живой и здоровый, шел наш прооперированный «псих». Повязки на голове не было, из раны на шее на белую больничную пижаму лилась потоком кровь, при этом он истошно орал на всю округу. Я пытался понять, что у него сломано, но на вид он был совершенно цел и невредим, не считая операционного разреза. Наш доктор бережно тащил пострадавшего на себе как фронтового друга, закинув его руку себе на плечо, периодически встряхивая, чтобы он не заваливался. После каждого такого движения крики несчастного усиливались многократно, и поскольку он кричал невыносимо громко, то мы положили его на кушетку и тщательно осмотрели…

Как выяснилось, у него оказался перелом плечевой кости именно той руки, за которую его и тащил наш ответственный доктор. Уже в приемнике, осмотрев его еще раз, мы ввели ему успокоительные и обезболивающие препараты, наложили временную шину на поврежденную руку, остановили кровотечение и заново перебинтовали рану на шее. Поскольку теперь ему требовалась операция на руке, мы с огромным облегчением переправили его в травматологию 4-й городской больницы, как с более серьезным сочетанным заболеванием. После того, когда мы подготовили все необходимые переводные документы и выписали все рекомендации для своих коллег из «четвёрки», он благополучно «отчалил» в ГКБ №4, а я зашел в палату узнать, что же произошло в мое отсутствие.