Александр Иванов-Петров - Рассказы Иванова-Петрова

ДАС был уже временем брежневского модерна с особенным, нечеловеческим духом – там было не холодно, не тоскливо и не безумно – там просто нельзя было жить. Этого просто не замечали, потому что очень много было народу. По пять человек на крохотные комнатушки… Мутный водянистый кофе в буфете, за которым любители стояли в очереди по два часа. Кухня с шестью огромными плитами, из которых работала одна – тремя конфорками. Только в ДАСе я наблюдал такие сцены: отправившись в гости к товарищу, я обнаружил его в комнате, за двумя сдвинутыми вместе столами, на огромном листе ватмана он лихорадочно рисовал к завтрашнему дню стенгазету. А на соседней койке сидели двое молодых людей в черных костюмах, белых рубашках, при галстуках. Между ними сидела абсолютно голая девица, которая держала на коленях раскрытый «Плейбой», который все трое очень серьезно и уныло читали.

В ДАСе было голодно. Один мой знакомый организовал что-то вроде общества любителей мяса. Кто-нибудь из сочленов работал на мясокомбинате, и поэтому каждый вечер приносил в комнату кусок мяса. Его жарили, собирали членов клуба – недоедающих девушек, голодных поэтов, тоскующих без мяса музыкантов – и ели мясо. Поскольку музыкантов и поэтов было больше, чем мяса, право приходить в клуб давалось поочередно. Обычно член клуба ел мясо раз в неделю.

ДАС был очень высокий, десятки его этажей торчали среди пустыря. Здание опоясывали узкие, в 25 сантиметров, балкончики, выход на которые всегда был перекрыт изнутри. За окнами выла метель – учебный год, надо сказать, приходится в основном не на лето. Редкие трамваи позвякивали с одной стороны, огромный пустырь лежал с другой. Ходить под окнами ДАСа было некому – никуда не лежала дорога, не было такого места, куда бы надо было через этот пустырь идти.

Одной студентке из дому, из солнечных краев, где едят еду, прислали гостинец. Два килограмма сала, настоящего соленого сала. И огромную курицу, чуть не под 4 кило весом. И сало, я уже говорил, но еще – курицу. Сало можно было есть так, а курицу можно зажарить, зажарить целиком и тоже съесть. Огромную вкусную курицу. Студентка решила устроить вечером пир. Она сложила сало и курицу в авоську и повесила ее за окно – холодильников ведь не было. На пятнадцатом этаже, на неприступной отвесной стене ДАСа, вьюга всем своим тридцатиградусным морозом раскачивала авоську с курицей.

К вечеру студентка вернулась в комнату, разыскав немного маргарина и сковородку, захлопотала по поводу наступающей еды, полезла за окно к примерзшей курице – и авоська оборвалась. Окаменевшая курица с салом рухнули вниз, во мрак. Через положенные свободному падению секунды снизу раздался дикий вскрик, тут же умолкший.

Студентка страшно перепугалась – уже не до курицы, ведь пятнадцатый этаж… Того бедолагу, который там зачем-то шел, наверняка убило. Она накинула пальтишко и кинулась вниз, через лифты, вестибюль, обежала здание – может, еще дышит, надо вызвать скорую… Тропинка под ее окном была пуста. Не было пострадавшего тела. Не было и курицы. Не было также и сала. Я бы назвал это предсмертным криком восторга.

2005

Вчера зашел в сберкассу. Долгая очередь, понурые люди стоят, молчат… Вдруг с улицы вбегает женщина и начинает кричать: «Где у вас выход на итальянский банк?! Немедленно свяжите меня с ним! Я Бриджит Бардо! У меня тысячи миллионов долларов в банках по всему свету! А здесь что? Вы думаете, я оборванка какая? Как вы, что ли? У меня завод Рено! У меня завод Феррари! У меня миллионы в банках по всему миру! Немедленно свяжите меня с ними, я здесь больше не хочу оставаться!»

Ну, народ покосился на Бриджит и снова молчит. Дело понятное. Только один из всей очереди – совсем старый дед – то ли не дослышал чего, то ли представленья такие имеет, но воспринял Бриджит и ответил ей, как полагается:

«А чего ты тогда здесь? Ну и езжай в свою Италию, а то понаехали здесь! Не нравится – уматывай!»

2005

Мужик в современных условиях – существо, условно пригодное для жизни.

Это все знают, только стесняются и жалеют сказать. Такая тайна – политкорректно об этом не говорить. Впрочем, уточнение надо сделать. Жизнь же делится на неважную часть, обеспечивающую собственно жизнь, и собственно жизнь. Дополнительная и вспомогательная неважная часть – это всяческая работа. Там мужик иногда из себя что-то представляет, потому что с ним там никто, кроме таких же, как он, не конкурирует. А собственно жизнь – это как раз важнейшая вещь, и там у мужика без защиты шансов нет.

В силу привычной политкорректности не все понимают. Я пример приведу чтобы наглядно.

Овощной отдел. Очередь. Дамы. Одна за одной подходят к продавщице и берут капусту. Мне вон тот вилочек… Нет, не этот, тот… Ниже… Да. С самого дна… Спасибо… Нет, что-то он как-то… Другой… Вот крепенький… Что вы его мимо обходите? Вон, говорю, крепенький… Да, давайте… А лучше нет?

Капуста строго отделена от покупательниц – потому что женщины выбирают капусту, как не всегда бриллианты, они ее мнут, жмут, проверяют на хрупкость и тугость, и дай им волю – били бы об пол для сравнения. Так что им в руки ценную капусту не дают, стоит продавец, женщина, конечно, мужик тут не сладит, и выдает кочанчики. А бабы клубятся, они роду всякого – какие проходящие, им без надобности, только глянуть наискось, какие всерьез стоят, а какие полупокупательницы, они вообще-то разговаривают, но может и возьмут, если получится. Разного роду женщины, очень многообразны. К той продавщице женская очередь, в затылок ругаются, каждая выбирает минут по десять – нет, вон тот ко-чанчик, этот жестковат, этот желтоват, этот гниловат…

В общем, лирическое такое действие. И все, конечно, для проклятых жручих мужиков. Всё им, гадам, напожранье, оттого и усилия такие, а как же…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.