Александр Иванов-Петров - Рассказы Иванова-Петрова

Расставив всё, я дал первый и второй звонок, дворническим взглядом обвел пыльную сцену и направился к концертанту в уборную, куда он удалился после репетиции, чтобы согласовать время третьего звонка. Он сидел в крохотной комнатушке на какой-то легкомысленно надломанной табуретке и смотрел в окно. Я спросил: «Можно давать третий звонок?» Он повернулся ко мне и сосредоточенно задумался. Лицо его озарялось борьбой страстей, и думал он долго, но наконец решился. Поднял голову и с видом кидающегося в омут человека сказал: «Можно!..» Я пошел и дал третий звонок.

Шло время – он не выходил. Публика сидела тихо, но, постояв минут десять, я все же пошел к нему. Он нервно оправлял свой сюртучок, а увидев меня, сорвался с места и вышагал из комнаты. Я удивленно посмотрел ему вслед и только тут понял: он волновался! Все артисты, которых я до сих пор видел, относились к выступлениям более чем спокойно, изредка – честно-уныло, как к привычной работе, чаще – наплевательски, но волноваться…

Я вышел из комнаты и убедился, что до сцены он не добрался. Встал сбоку за кулисами, сопел, оправлялся, одергивался – но всё

очень серьезно и достойно. Было тихо, и я не стал его торопить. Наконец, собравшись, он вздернул голову и с усилием, но решительно двинулся вперед. Его начищенные до ослепительного блеска ботиночки сверкали, бакенбарды топорщились: четко вышагивает, спина прямая – он вышел, печатая по-военному шаг, гулко отдававшийся в зале. Он объявил, что будет играть, и сел за рояль.

Я ушел в подсобку к моим шахматам и отключился, но в конце первого отделения до меня донеслись крики «Браво! Бис!» Меня это удивило. Обычно просто хлопают, и – неужели он так хорошо играет? После антракта я отправился в зал.

Он был почти пуст. Человек 30–40 терялись среди рядов пустых кресел. Лишь посредине зала теснилась группка людей – как я понял, жена, две дочери и какие-то родственники и знакомые исполнителя. Как только он кончал очередную вещь, жена его начинала громко хлопать и кричать «Браво!» Хлопанье подхватывали следившие за ней знакомые. Жена эта относилась к тем женщинам, чья профессия или по крайней мере социальный тип был виден сразу: обычная советская продавщица. В музыке она, видимо, не понимала ничего – один раз она начала хлопать в паузу, смутилась, заметив, что ее никто не поддерживает, но на укоризненный шепот окружающих произнесла: «Но ведь он так замечательно играет!..»

Это точно, играл он ужасно. Чрезвычайная старательность и серьезность портили даже простые места, и еще ему очень не хватало техники. Он сбивался с ритма, брал не те ноты… И вдруг он объявил одну из самых сложных вещей для рояля; Лист вообще сложен, а он избрал «Паганини». После паузы и традиционных аплодисментов он замер над роялем, я – в крайнем кресле… Конечно, он не справился. Сложные аккорды тонули в хаосе случайных звуков, мелодия просто заглушалась шумовым эффектом. Делал он это не намеренно: он как раз серьезно старался взять правильно и всё, но пальцы с силой били не туда…

Обычный концерт кончается в девять вечера. В полдесятого в холле скопилось уже до сотни участников репетиции детского хора – дети, родители, оркестр… Он всё играл. На бис. Зал был уже пуст, лишь его жена с дочерьми сидели – и после каждой вещи он бисировал. Директор рвал на себе волосы и наконец, не выдержав,

попросил меня пойти на сцену и передать ему, что время концерта истекло, что сцена нужна другому коллективу…

Я отказался, и директор на меня здорово надулся. Но концертанту никто не мешал, и кончил он лишь в четверть одиннадцатого. Жена поднесла ему огромный, закрывший его с головой букет хризантем. «Всё как у настоящих!» – говорило её красное лицо.

Он ушел со сцены, маленький, прямой и серьезный, утопая в цветах. Ботинки его по-прежнему немилосердно блестели, и только шаг он уже не печатал.

Я бы назвал это упорным противоречием планам мироздания.

1984

Напротив Мосфильма остановка автобуса. Рядом с остановкой – квадратная коробка с кефиром, верх отрезан – видно, какая-то сердобольная душа для кошечек постаралась. На край коробки садится воробей и наклоняется, пытаясь пить кефир.

Падает в коробку, барахтается, коробка кренится и валится на бок. Вытекает кефир и вываливается воробей. Весь в белом. С него течет струями кефир, он слипся и совершенно потерял птичий облик. Из этого слизистого комка высовывается тоненькая спичечная лапка – и воробей пытается себе пальцами протереть глаз.

2006

Зашел в зоомагазин. Стою на ступеньках там внутри, осматриваюсь. Рядом клетка висит как бы пустая. Дальше прилавок и витрины, ряды клеток… и тут в ухо мне как свиснут. Там в клетке живёт попугай. Попугай очень серый, и стена за ним серая, так что попугая не видно. Но он расположен в очень удобной позиции для свиста в ухо. Он и свистит, и так громко, что приводит посетителя в полное ошеломление.

Я от попугая уковылял глубже в магазин, и пока приходил в себя – в магазин другой мужчина зашел. Он тоже остановилс, приостановился, повел взглядом – и тут же был свиснут попугаем с чудовищной силой. Попугаю удалось. Выражение лица у мужика было совершенно неописуемое, я уверен, что выглядел много лучше и достойнее.

Мужик ошарашенно стоял без движения, и за это время ему на ноги успел написать хорек. Там рядом с лестницей жил хорек, и рядом стоял тазик такой для писания, но хорек в тазик не писал, он выбегал быстро на лестницу и писал под ноги и на ноги стоящему там посетителю, что много интереснее. И вот мужик как раз замер, и хорек чудесно ему написал на брюки.

Они с попугаем в паре работали. Хорька мужик не заметил и побрёл себе дальше в магазин мокрым следить и приходить в чувство, я же, озаренный идеей, посмотрел на свои брюки. Вроде ничего, но все же лучше бы отсюда уйти.

2009

Провинциальный зоомагазин. В нем живёт писючий хорёк. Весь день он спит в своей корзиночке, временами смотрит на проходящих посетителей, зевает во всю пастюшку вылезает, идет на проход и люлит там огроменную вонючую лужу, после чего снова идёт спать в корзиночку. А посетители хлюпают по этому природному подарку.

Ещё там живёт свистючий попугай. Он в клетке, серый и сливается с серой стеной, не очень заметен. Когда посетитель оказывается рядом, попугай оглушительно свистит. Женщины подпрыгивают, мужики трут ухо и говорят разные слова, попугай же ожидает следующую жертву с неосторожными ушами.

А ещё там живёт сова-сипуха. С плоским монгольским лицом, она днём, разумеется, спит. На передке её клетки укреплена коробочка малая с надписью: на корм для сипухи. Подойдя, опускаем монетку. Сипуха слегка приоткрывает глаз. Опускаем вторую монетку. Сипуха вполне просыпается и очень заинтересованно смотрит. Ещё монетка. Сипуха начинает танцевать – вытягивает одну ногу, раскрывает противоположное ноге крыло, затем меняет распрямленные конечности. Четвертую монетку сипуха пытается схватить клювом прежде, чем её положат в коробочку.