Рена Арзуманова - Прошедшее время

Собака тоже старалась ни на кого не смотреть. Она забилась в угол, мелко тряслась и думала, как бы не сделать чего лишнего, чтобы из дома не выгнали. Надо сначала разобраться, кто кому кем приходится. Эта горластая Райка, которая пришла незваной, только прикидывается злой, а на самом деле она добрая. Собака своему нюху доверяет. Надо бы, конечно, на эту Райку полаять для порядка, чтоб не очень-то она голос повышала. А вдруг она хозяйкина дочь? На ребенка гавкнешь, а тебе в ответ – по морде. Люди иногда не понимают, что полаять можно и для пользы дела. Не со зла, а в воспитательных целях. А в родственных хитросплетениях и разнице в возрасте собака не разбиралась вообще. Это не собачья тема. Ее дело – любить и защищать. А Олю, которая накормила и привела домой, собака уже полюбила всем сердцем.

– Где ты этого пса подцепила? – спросила Райка и пододвинула к себе сумку, которую, как пришла, так у дивана в сердцах и бросила. Вид этой облезлой собаки испортил ей настроение.

– На кладбище, – спокойно ответила Ольга Михайловна. Она знала, что Райка отходчива, и сама тоже никогда в бутылку не лезла.

– Оля! – Райка всплеснула руками. – Что ж ты дурная такая! С кладбища ничего нельзя домой приносить.

– Я ничего и не приносила. Собака своими ногами пришла.

– Своими ногами… – передразнила Рая и полезла в сумку.

Собака подалась вперед. Она давно почувствовала, что из сумки очень вкусно пахнет.

Рая аккуратно вынула и поставила на стол бутылку красного вина, банки с винегретом и салатом. Завернутую в фольгу и все еще теплую буженину. Достала маленькую кастрюлю с куриными котлетами, которые очень любила Ольга Михайловна. В отдельной кастрюле – картофельное пюре, заправленное жаренным на сливочном масле луком.

Собака громко сглотнула обильную слюну и забила хвостом по полу.

– Как ты все это донесла? – спросила Ольга Михайловна.

– Донесла. Не в первый раз. На тебя в плане еды положиться нельзя.

– Почему это? – моментально обиделась Ольга Михайловна. – Я с утра пирожков напекла, какие Миша любит. И еще у меня колбаса есть.

– Колбаса… – вновь передразнила Райка. – Неси свои пирожки. А колбасу собаке оставь.

Собака довольно заурчала. Она поняла, что не ошиблась в этой Райке. Нормальная женщина. Не вредная. Не может быть вредным человек, который не жалеет еды для незнакомой собаки.

– А ты мне не указывай, что делать! – вскипела Ольга Михайловна. – Колбасу тоже на стол поставим. А собаке я кашу потом сварю. На мясном бульоне. У меня бульон остался.

Собака замерла. Даже дышать перестала. Боялась неверным движением спугнуть то самое счастье, на которое даже не надеялась, но неожиданно дождалась. Она не могла ошибиться – Ольга говорила именно о каше на мясном бульоне. Видать, не только облезлым и хохлатым такое сытое счастье приваливает. Но и таким красивым, как она. Собака искренне считала себя очень красивой.

– Ты? Ты будешь варить кашу? – в голосе Райки слышался сарказм. – Ты даже мужу кашу не варила, а собаке будешь?

– Буду! Этой собаке буду!

Собака подошла к сидящей на диване хозяйке, положила морду ей на колени и преданно посмотрела в глаза. Ольга Михайловна нежно погладила собаку и улыбнулась. Вдруг подумалось: как давно она не улыбалась. Ей очень хотелось рассказать Райке, что это не просто собака. Это Мишина душа к ней вернулась. А раз вернулась, значит, простила все прочие обиды и прегрешения. Безгрешных людей не бывает. Но души умерших возвращаются только к тем, кто этого заслуживает. Только к тем, кто прощен. И, вдохновленная этим, в принципе, самой себе назначенным прощением, Ольга Михайловна решила быть впредь доброй и терпеливой со всеми, кто ее окружает. А окружают ее только Райка и собака. Райка окружает давно, а собака – с сегодняшнего дня. Очень хотелось рассказать сестре все, о чем она передумала с того самого момента, как прочла на жетоне имя «Миха». Но что-то останавливало. Наверное, боялась быть непонятой.

Райка внимательно смотрела на сестру. Что-то новое появилось в выражении ее лица. Что-то совсем Ольге несвойственное. Мягкость какая-то. Влюбилась она, что ли? И в кого? На старости-то лет? Уже пять лет на пенсии, а туда же… Хотя эта Оля всегда была какой-то блаженной. Как хотела, так и жила. И все ей легко давалось, в то время как Раю жизнь обошла по всем фронтам.

– А почему Мише кашу не варила, а этой собаке будешь?

– Мише не готовила, потому что дурой была.

– А теперь поумнела? – Райка с удивлением смотрела на сестру. На ее памяти Оля впервые высказала критику в свой адрес.

– Поумнела.

– И кого за это благодарить надо?

– Миху, – произнесла Ольга Михайловна после недолгого колебания и нежно почесала собаку за ухом.

– Какого Миху? – испуганно спросила Рая. Умом, что ли, Оля тронулась?

– Мужа моего. Покойного. – Ольга Михайловна улыбалась. Ей вдруг стало все равно, что о ней подумает сестра. Собака учуяла блаженство, исходящее от хозяйки, и счастливо прикрыла глаза. Она не любила плакать на людях, но так хотелось! Ей впервые хотелось плакать от счастья.

– Как пса-то назвала? – спросила Райка.

Ольга Михайловна вздрогнула и посмотрела на собаку. Та напряглась и отвела взгляд от хозяйки. Решалось что-то важное. Такие моменты собака хорошо чувствовала. Очень напряженный запах. Как бы не выгнали… Райка с удивлением смотрела то на сестру, то на собаку. Такое ощущение, что промеж ними есть какая-то тайна. Смешно, конечно. Какая такая тайна может быть у Ольги, да еще с собакой.

– Приблудой назвала. Как же еще? – Ольга Михайловна погладила собаку по голове и мысленно попросила у нее прощения за это маленькое предательство. Обещала ведь, что не будет называть приблудой. Ну, не повернулся язык назвать настоящее имя собаки.

Собака облегченно вздохнула и лизнула руку хозяйки. Она не ошиблась! Не зря ей сразу же понравилось слово «приблуда». Не зря! Теперь она знала точно, что Приблудам кашу варят. Приблуда – это тебе не Миха. Это что-то совсем другое. Это новая жизнь. Лучшая жизнь.

– В этом ты вся! Вся твоя вредная сущность. Мишу всю жизнь приблудой называла, теперь собаку! Найдешь у живого существа больное место – и бьешь по нему. Если ты ей действительно будешь кашу варить, то она этой кашей подавится!

Собака от возмущения зарычала. Ольга Михайловна придержала ее за веревку, которую до сих пор руки не дошли срезать.

– О! И собака тебе под стать! Ни добра в ней, ни порядочности. Рычит на меня! Ей дай волю – она и покусает.

Ольга Михайловна, продолжая удерживать собаку за веревку, гладила ее по голове. Поглаживанием призывала к молчанию. Успокаивала. Успокаивала собаку и прислушивалась к себе. К своим новым мыслям. Новым чувствам. Почему-то совсем не хотелось вступать с этой суматошной, но, в принципе, такой привычной Райкой в перепалку.