Владислав Лукьянов - Смерть бывает приятной. Сборник рассказов

– Это же тот самый фонарный столб. Но теперь он целый. Ещё никто не разбил, – сказал Пётр, после открытия глаз, увидев снова ту улицу, по которой совсем недавно он шёл вместе с дядей в свою квартиру. Но, Пётр не был на той улице. Он смотрел на мир, будто через экран телевизора, а повернув голову в сторону от него, Пётр видел только тьму.

Отвернувшись от завораживающей своим величием тьмы снова на экран, чтобы не упасть вновь в глубины её царства, Пётр видит себя. Себя ребёнком, лет восьми. Блондинистые, кудрявые волосы. Уродливые, коричневые тапочки и чёрные носки, что не покрыли большой палец левой ноги из-за образовавшейся, довольно внушительных масштабов дыры. И Пётр видит, как Петька держит в своих руках угловатый, не помещающийся полностью в ладонь камень, а за углом соседского дома стояло около четырёх ребятишек, одна из которых была девочка в белом платьице в горошек, что пыталась скрыть смех нежной ладошкой.

– Неужели я сломал тот фонарь? – Подумал про себя Пётр и вдруг он слышит резкий звук стекла и взорвавшейся лампочки. Взор сразу же обращается на экран мира, и Пётр видит, как одна из стекляшек отлетела на юного Петьку, оставив кровавый шрам, что пересёк незначительную часть правой щеки, что он подставил, пытаясь спрятаться от стекольных брызг. Пётр, коснувшись щеки, почувствовал маленький, заживший шрам, оставшийся с ним навсегда.

Тяжёлый, оглушивший уши Петра грохот донёсся из тьмы, сравнимый мощью и энергией с не менее Великим Потопом, что покрыл мир солью и водой, оставив спасённым лишь Моисея и его зверей. Но мир Петра покрыла не вода, а сжавшиеся тьма со всех сторон, оставившая лишь немного кислорода для жизни человека, стоявшего вокруг неё и смотревшего на мир, с непонятными для самого себя целями. Это был первый отвратный поступок в жизни Петра. Отсюда и начинается отсчёт тьмы и света. Этот день является зарождением тьмы в сердце юнца. Тьмы, что живёт уже миллиарды лет. Тьмы, смерть которой осталось ждать так мало.

Опомнившись от звукового удара, чуть ли не проткнувшего своей мощью барабанные перепонки Петра, он почувствовал, как дышать стало легче. Но никаких изменений больше не заметил – сложно увидеть сжатие тьмы, когда всё вокруг тебя и есть она. Он продолжил наблюдением за юным собой, что к моменту очистки от посторонних шумов ушей Петра, уже побежал в сторону дома, в слезах, что перемешивались с кровоточащей раной щеки, образуя жестокие, розовые капли, сопровождающие по пятам ребёнка. Другие же дети, не ожидавшие исполнения в реальность проступка, на который, как они думали «Петька никогда не решится, он же самый трусливый трус!», побежали врассыпную, кроме той самой девочки с платьицем в горошек и распущенными, длинными, волнистыми волосами, что покрыли её слабую спинку.

Она побежала вслед за Петенькой, сорвавшись со своего уголка, за которым ещё считанные секунды назад тихо хихикала, наблюдая за недотёпой в отвратительных тапках. Пётр совсем не помнил её. Кем она ему приходилась? Может, это его сестра? Или же подруга? Или та самая девочка, что постоянно издевались над ним на школьных переменах за его неухоженный вид и нелюдимость? Пётр не знал. Но, видя её, он ощущал приятные эмоции. Будто видит своего давнего друга, которому можно довериться по любому вопросу – от выбора более прагматичного утюга, до разрешения сложных, моральных проблем. Вы когда-нибудь задавались вопросом, смогли бы вы убить человека? Думаю, что вполне, мой читатель. И как же вы ответили себе на этот вопрос? Какие вы находили оправдания своему ответу? Или же, вы были столь категоричны в своём ответе, что не искали аргументов за или против? Что же, тогда скажу вам вот что – Пётр никогда бы не подумал, что убьёт человека. Тем более, столь близкого к нему.

Когда девочка с платьицем в горошек забежала за угол дома, устремившись вслед за дитём, совершившим впервые зло, Пётр не мог наблюдать, что происходило дальше. Притык, конец экрана. Она убежала за занавес, а за кулисы посмотреть невозможно – роль охранника спектакля исполняет тьма, черту которой Пётр никак не мог преодолеть. Но он слышит звуки. Голоса города, что исходят со всех сторон. И в череде бесконечных автомобильных трасс, чей гром сопровождали нелепые разговоры о том, сколь стала дорога гречка и какой одеть сегодня костюм, словно хлопком дирижёра, что своим жестом знаменует окончание очередного учебного дня оркестра, издался душещипательный, пронзительный крик девочки. И Пётр узнал его – смех сменился плачем.

Её крик не прерывался, а каждое новое издыхание становилось только тяжелее. Хрустнула кость. И вновь, молчание. Начало нового учебного дня. Теперь же, окрашенным в буро-красные оттенки, на что один из участников композиции Земли, проезжая мимо страшного преступления, сказал: «Боже, какая мерзость…» и продолжил свой путь, не прерывая обучение.

Я бы не стал употреблять слово «мерзость» в этом случае. Куда больше подойдёт слово «ненависть». Именно оно охватило юного Петьку, когда девочка добежала до него и схватив за плечо, развернула к себе. И последним, что увидела она – плачущего мальчика, чьё левое запястье было разрезано до мяса от державшегося в ней осколка фонаря. Он сохранил его и сжал настолько сильно, что рука обагрилось нечестивой злостью, и гладкое, чистое стекло покрылось кровью убийцы, ещё не совершившего первое из двух главных преступлений против человечества, что он сделал за всю свою жизнь. Но вот он, момент свершения самосуда, или же правосудия? Думаю, вы сами ответите себе на этот вопрос. Однако, острый осколок уже воткнут в горло юной леди. Глаза стали широки, как две луны. И свет погас в них, будто луны улетели от Земли, оставив её одну в одиноком космическом пространстве, лишённом жизни. Теперь и друзей.

Она пыталась вытащить проткнувший её осколок, но руки начинали холодеть и не могли уже дотянуться до шеи. Упав на колени, бездыханное тело в платьице в горошек разлилось кровью по разрушенной дороге, полной ямами, заполнив трещины трагической смертью. Петенька убил невинную девочку в порыве ненависти к ней из-за избитой беспощадными ударами ноги собаки, ели как шедшей от бака к баку, словно тряпочка, пущенная по воздуху, в поисках еды. Он знал эту девочку, Петенька был даже влюблён в неё, испытывая первые, столь сильные чувства в своей жизни. Но он не знал, чем тогда мотивировала тот ужасный поступок девочка, пнув по боку обессиленную собаку, отчего та перестала нести свой свет. Почему же Петенька сорвался, совершив убийство? Петенька знал, что это за пёс. Алтай, Петя не считал тебя не нужным. Он пытался уговорить родителей. Надеюсь, ты убедился в этом.

Пётр же, слышавший до этого только звуки, увидел последствия совершённого преступления только спустя десять минут, когда крик прекратился. Мальчик, чьи руки наполнились кровью, неторопливо пошёл в обратную сторону, снова на ту же дорогу, где был разбит фонарь, и шёл, плача в раскаянии. Петенька не хотел убивать. Он хотел лишь справедливости.