Татьяна Таран - Дорога на Горностай

Шикарными, единственными на весь их городок джинсами обладал только Вовка Кондратьев. Да и сам он, в этих сухопутных краях, был единственный в своём роде. Матрос гражданского флота – или «мариман», как он себя называл.

Райцентр, где родился Серёжа Дорохов, на карте страны отмечался маленькой точкой. Основная деятельность его жителей сводилась к обслуживанию Транссиба, два направления которого (на запад и восток) разветвлялись на станции до десятка запасных путей. Одни убегали в депо для ремонта тепловозов, другие – на склады и нефтебазы. А одна ветка вела на кладбище паровозов. Сергей с друзьями исследовал это хранилище старой техники, законсервированной на случай войны. Ничего интересного! Обычные паровозы, как на картинках в учебниках. Только рельсы под ними заржавели, да трава между стальными колёсами проросла.

«Железка» давала работу многим, в том числе и семейству Дороховых.

Скорый поезд «Москва – Владивосток» притормаживал здесь всего лишь на две минуты, влетая на станцию с протяжным гудком. На перроне его уже ждали бабушки в белых платках – протягивали рискнувшим выскочить из тамбура пассажирам домашние пирожки и варёную кукурузу. Расчёт был таким же быстрым, как и остановка. Сигналом к отходу шумно ухали тормоза; в этот миг нужно было вскочить на подножку вагона.

Вокруг городка тянулась реденькая лесостепь с узкой, метров пять в ширину, извилистой речкой Завертанкой. Засохнуть совсем ей не давали тающие на отдалённых сопках снега, которые сыпали здесь с сентября по апрель. Весной они превращались в ручьи, сбегали в долину и наполняли речку. Ещё было озеро Большанка. Видимо, название ему дали в сравнении с этой мелководной, по колено, речушкой. Ибо назвать этот зелёный вонючий пруд размером со школьный стадион «большим» можно было только в насмешку. В жаркие дни пастухи водили к нему на водопой стадо коров.

В безводной местности о настоящем море можно было только мечтать, листая картинки в книгах. С таким же успехом можно мечтать о звёздах – их ведь тоже не достать. Где оно, море, за сколько тысяч километров?

И всё-таки Вовка, старший брат одноклассницы Люды Кондратьевой, точно знал, где оно. И более того, в день встречи выпускников пришёл рассказать об этом старшеклассникам. Его на беседу со школьниками пригласила классная руководительница – как своего бывшего ученика.

Фотографии, которые моряк запустил по рядам, произвели на десятиклассников неизгладимое впечатление. Вот Володя верхом на огромном слоне. А вот – раскидистые пальмы с зелёными кокосами. Канал, наполненный водой, с высокими и ровными, будто рублеными, коричневыми берегами. Вот смешные кенгуру в парке на зелёной лужайке и люди вокруг.

Самыми интересными и красивыми Серёже Дорохову показались фотографии с огромным белым пароходом и Вовкой за его штурвалом ─ в рубашке, расписанной попугаями.

– Вы, наверно, весь мир посмотрели, да? – засыпали его глупыми вопросами восторженные девчонки.

– А как стать моряком? – поинтересовался, уже конкретнее, Сашка Жук.

– Расскажи нам, Володя, всё по порядку. Как ты попал на море? – упорядочила беседу учительница.

– Я проходил срочную службу на боевом корабле Тихоокеанского флота, – начал рассказ о своём жизненном пути выпускник. – А потом нам сказали, что можно остаться во Владивостоке и пойти в мореходку, училище такое для будущих моряков. Нас, отслуживших на флоте, туда брали без конкурса. Но в нашей роте были ребята, которые сразу после школы приходили. Так что, пацаны, если кто надумает, приезжайте поступать. Весь мир посмотрите, как я.

Серёжа Дорохов вопросов не задавал. Ему и так всё сразу стало ясно, как только моряк зашёл в класс и встал у школьной доски. Такие джинсы, как на Вовке, расширявшиеся книзу трубой, он увидел вчера на солисте группы АББА. Днём раньше плакат с изображением шведских музыкантов принесли домой после встречи с Вовкой старшие братья, учившиеся с Кондратьевым в одном классе.

Как и все молодые люди того времени, они преклонялись перед зарубежными исполнителями. Доставали неизвестно какими путями плёнки с записями иностранных певцов, крутили их на портативном катушечном магнитофоне. А ещё покупали в газетном киоске журнал «Кругозор». Меж его бумажных страниц крепились шестью пластиковыми пружинами голубые пластинки – в основном, с записями певцов советской эстрады, но иногда туда включали и зарубежных исполнителей под рубрикой «Эстрада планеты».

Пластинки братья крутили на колченогой радиоле «Ригонда». Тщетно пытались на её волнах поймать «Голос Америки», вертели ручку настройки, стрелка бегала по цифрам радиоволн на стеклянном табло влево и вправо, но их попытки ни к чему не приводили: ящик был глух к их интересам и вражеских секретов не выдавал.

Плакат с группой АББА один из братьев кнопками пришпилил на переборку, отделявшую комнату пацанов от отцовской спальни. Сергей долго рассматривал фотографию, его внимание привлекли джинсы одного из солистов. Они были голубого цвета, под широкий рыжий кожаный ремень, небрежно подвёрнуты на ботинках и немного вздуты на коленках.

Джинсы для Сергея в тот миг явили смысл куда больший, чем просто одежда. Они представили ему какой-то неведомый мир, где ходят не в чёрных брюках, а в голубых штанах. Где все улыбаются и приветственно машут рукой в объектив фотоаппарата. Где девушки красивые, в белых нарядах, а не в коричневых школьных платьях с чёрными фартуками, как его одноклассницы. И даже белые воротнички с манжетами, пришиваемые к школьной форме, не спасали эти «инкубаторские», как называли их сами девчонки, одежды.

Две солистки вокально-инструментального ансамбля, белобрысая и чёрненькая, улыбались в объектив и своим нарядным видом говорили совсем другие слова:

– Этот прекрасный мир создан для радости! Он не чёрно-белый, он – цветной!

Красивая жизнь и свобода. Вот что школьник увидел на той фотографии. И джинсы – символ обоих понятий.

Но как добраться до этой красивой жизни? Как получить свободу действий, когда тебе всего семнадцать лет, и ты живёшь в покосившемся доме с облупленными наличниками? Всей свободы здесь – огород да дорога в школу и обратно.

Старый дом «на земле», как любил выражаться его отец, потомственный железнодорожник Семён Елизарьевич, будто придавливал Сергея к этой самой земле. Каждое лето приходилось ей кланяться, выбирая сорняки из рядков моркови, поливая огурцы и окучивая картошку. Жизнь в частном доме предполагала и самообеспечение овощами. Подростку хотелось на простор, на волю, подальше от двух старших братьев-близнецов, которые шпыняли его без меры и за шалости, и просто так.