Татьяна Таран - Дорога на Горностай

Защиты не было: мать умерла, когда Сергею был всего год.

«Белокровие у неё, – шептали соседские женщины. – Надорвалась на кирзаводе, болезная, таскала поддоны с мокрыми кирпичами».

Отец сам тянул троих пацанов и не женился больше. Старшие дети, закончив школу, пошли работать на «железку» вслед за отцом, продолжать династию слесарей-ремонтников.

– Сделай себя сам! – сказали бы сегодня психотерапевты. Тогда, сорок с лишним лет назад, таких врачей не было. Но ассоциативную связку «мореходка-джинсы-красивая жизнь» Сергей уловил чётко. И выбрал себе другую дорогу.

Отец постарался, взял для пацана верхнюю плацкарту. За двое суток в поезде Сергей выспался, прочитал взятую в дорогу книгу «Два капитана». Съел все домашние припасы и с утра в день прибытия пил только чай, который приносила в железном подстаканнике проводница. Сахар к чаю прилагался, у парня ещё оставалась горбушка хлеба, этим он и позавтракал. Но скудный рацион его не беспокоил. Главное – свобода!

Он мысленно послал кукиш своим братьям-обидчикам, которые больше не смогут над ним глумиться. Сергей, вспомнив о самой болезненной их каверзе, посмотрел на свой указательный палец, который братья заставили сунуть в какую-то деталь трактора. На нём приезжал обедать сосед дядя Вася, работавший на машинно-тракторной станции. Сельскохозяйственная машина тарахтела, пацаны вились вокруг неё, разглядывая, что там трещит и крутится. Мотора Василий не глушил, видимо, боясь, что снова тот не заведётся.

– Сунь пальчик, будет зайчик! – уговаривали мальчишки своего младшего брата, за которым некому было присматривать долгими деревенскими буднями.

Доверчивый пацан так и сделал. Палец обожгло посильнее крапивы. Закусив губу, он прыгал на одной ноге и тряс рукой от боли, а братья хохотали, схватившись за животы, и кричали, показывая на него:

– Обманули дурака на четыре кулака! А ещё один кулак получил Сергей-дурак! На щелбан и на подушку, на зелёную лягушку!

Открыто поколачивать младшего они побаивались: отец при виде такого садизма мог, не говоря ни слова, влепить затрещину. Но дома днём глава семьи бывал только по выходным, а в будни главными на хозяйстве оставались старшие изверги.

В старших классах Сергей стал проводить послеобеденное время в школе, чтобы поменьше сталкиваться с кознями ближайших кровных родственников. Записался в секции баскетбола и настольного тенниса. В баскетболе для нападающего ему не хватало роста, так что чаще всего он сидел на скамейке запасных и выходил на поле, только если кто-нибудь из основного состава получал много фолов. Зато команду иногда отправляли на соревнования в другие школы их городка и там бесплатно кормили обедом.

С настольным теннисом получалось ещё хуже: роста не хватало даже для того, чтобы достать шарик у сетки, и приходилось обегать полстола по периметру.

Но других секций в школе не было, а домой идти не хотелось.

Ещё одна затея появлялась зимой – городской каток. Сергей каждый год с нетерпением ждал, когда зальют коробку и можно будет на пару часов сбежать и туда. Прокат коньков стоил десять копеек, и каждую неделю два пирожка в школьном буфете оставались несъеденными из экономии. Коньки доставались всё время разные – хотелось новые, чёрные; иногда счастливый жребий выпадал на них, а иногда – на истёртые льдом коричневые. Паренёк виртуозно катался задним ходом, чем приводил в восторг девчонок в белых коньках-«снегурках». Но дальше невинного сталкивания подружек в сугробы по краям поля фантазия пацана о дружбе с прекрасным полом не забегала.

После коньков ноги окунались в чёрные валенки, сушившиеся на батарее в раздевалке-теплушке, с таким блаженством, что от пяток до самых колен пробегали колючие мурашки. Так после катания на тридцатиградусном морозе оттаивали ступни.

Домой нужно было вернуться не позднее шести вечера – к этому времени приходил с работы отец, и в обязанности Сергея входило наколоть дров для растопки печи, занести ведро угля и выгрести золу из поддувала в большой железный таз. Отец был резок на слово, и если к его приходу что-либо не исполнялось, гнев обрушивался на головы всех обитателей дома.

Братья возвращались позже. После восьмого класса оба пошли учиться в «фазанку» 1 1 Фаза́нка (разг.) – молодёжный сленг, образовано от сокращения ФЗО – фабрично-заводское обучение. – Здесь и далее примечания литературного редактора. – училище для будущих железнодорожников. Располагалось оно в том же городке, где жила семья Дороховых. Ночевали братья по-прежнему дома, но времени на глумление над младшим у них стало меньше. Когда Сергей окончил школу, они уже работали в тепловозном депо слесарями. Теперь не обижали, но дружбы между ними так и не сложилось. Подтрунивание над младшим братом вошло у них в привычку.

Уезжая из дома, Сергей жалел только о собаке. Дунай был его единственным другом в семье.

В поезде он немного волновался, глядя с верхней полки через узкую щель приоткрытой оконной рамы на бескрайние дальневосточные просторы: как же найти ту самую мореходку? На чём доехать до неё?

Напутствие перед отъездом дала ему баба Маша, жена тракториста Василия. Она сочувственно смотрела на пацана, готового бежать из родного дома на край земли:

– Не бойся, Серёжа. Люди – не звери в лесу, не съедят. За спрос денег не возьмут и в лоб не ударят. Вот и спрашивай всех встречных-поперечных, как добраться тебе до учёбы. А язык, он и до Киева доведёт, не то, что до моря. Вон, каждый день со станции по матюгальнику кричат: «Поезд Москва – Владивосток отправляется с первого пути». Сядешь и доедешь вместе со всеми пассажирами. А там спрашивай, кто первым на глаза попадётся, куда идти тебе. Мир не без добрых людей, подскажут…

Во Владивосток поезд прибыл рано утром. За сбором постели и укладыванием в чемодан хлопчатобумажного спортивного трико, в котором он провёл двое суток, Сергей не заметил, как состав приблизился к побережью. Успел увидать лишь какой-то островок на водной глади, но за окнами тут же выросли городские постройки. Поезд втянулся в короткий туннель, а выйдя из него, тихо подбирался к станции.

Школьный костюм на время пути был осмотрительно упрятан под матрас, чтобы не украли случайные попутчики, так и сменявшие друг друга на остановках. Сергей достал его, встряхнул, ещё раз проверил припухший внутренний карман пиджака, застёгнутый для надёжности на булавку. Там, завёрнутые в тряпицу, хранились шестьдесят рублей – половина месячной зарплаты отца. И вызов на учёбу в морское училище. Без него попасть в город на берегу Тихого океана было бы невозможно.

Уже вечером во флотской кочегарке Сергею объяснили, к чему такой строгий порядок. Да к тому, что в самом центре города, к причалам бухты Золотой Рог, швартовались огромные серые военные корабли – с пушками, радарами и здоровенными бортовыми номерами. Враг, проникший в город без пропуска, мог увидеть их, сфотографировать, узнать важные секреты. Что там мог быть за враг, Сергей по молодости не задумывался. В школе учили, что это империалисты всех стран. Хотя он так и не понял, кто это.