Сергей Черныш - Предатель, или Умение выжить

Та небольшая воинская часть / железнодорожные войска/, куда мы его направили – эвакуировалась, место её дислокации – разбомбили. На слух, слышно, что где-то далеко грохочут пушки. В поселении, все кто могли – эвакуировались побросав всё, остались старики и те, кто в силу каких – либо причин уйти не смогли. Куда они ушли, в каком направлении эвакуировались было совершенно не понятно.

Глупо было требовать дисциплины от сильно голодных, одетых в грязную рванину людей. Они ждали от нас каких – то радикальных решений, принципиальных объяснений, а мы сами пребывали в полном неведении. Я постирал форму без стирочных средств, стараясь как можно экономнее использовать воду, но это была уже не форма, а мятая, плохо постиранная одежда. Сидели и лежали мы на траве и на пересохшем грунте, что было видно по одежде. Военными нас никак назвать было нельзя. Чтобы выжить люди стали компоноваться на малые группы – до восьми человек и жить таким самостоятельным коллективом. Сами ходили по лесу в поисках пищи, сами готовили, строили

21

укрытие от дождя самых причудливых форм. Десять дней пролетели как мгновение. Полный информационный вакуум и понимание того, что мы так истощали, что если не примется радикальное решение, то мы здесь все и останемся до конца жизни. Раненые, которым было не суждено выжить – умерли, те, кто пошли на поправку – могли хоть как – то себя обслуживать. Благо погоды стояли солнечные, только роса и периодически туман беспокоили. Информационный вакуум заключался в том, что сведения приходили совершенно разного характера и делать выводы было опрометчиво. К нам, практически ежедневно «прибивались» бойцы примерно в таком же состоянии как и мы, прибивались, не видя смысла самим искать выход из положения. Мы их оставляли в отряде, но судьба их была не лёгкая- никто не хотел принимать их в свой маленький отряд, потому, как при таком голоде, каждой крошке был дан счёт. Приехали две полуторки, это наши солдаты, чуть не под страхом смерти заставили местных приехать, прихватив хоть какие – то лекарства и бочку бензина.

Мы собрали штаб для выработки кардинального решения. Командир озвучил своё решение, к которому, в принципе, мы были готовы.

– Оставаться здесь нельзя, – это путь к смерти. Идти колонной без понимания конечного пути – безумие, – по целому ряду причин. Потому, под свою ответственность приказываю :

– разделиться на шесть групп, я назначу старших, и ориентируясь на местности, опрашивая местных, пробиваться к нашим.

Это единственный шанс хоть кому – то уцелеть. Я, с ранеными, буду передвигаться в сторону населённого пункта, с целью оставить раненых у местного населения, иначе мы оказать помощь им не в состоянии. Двумя машинами мы их развезём по всем сёлам, где их можно разместить.

Мне, как замполиту, достался отряд из восемнадцати бойцов, шестеро из которых к нам « прибились». Пять винтовок, никакого продовольственного запаса, практически без патронов, с двумя гранатами рано утром мы отправились в неизвестность.

Было понятно, что началась война. Стало понятно, что с немцами. Было

21

ясно, что это не надолго и мы победим, – это очевидно. Но взгляд ловил потрясающие пейзажи конца лета, птицы выводили красивые трели, ещё тёплый ветерок ласкал травяные луга и только больное воображение могло предположить, что идёт война, а мы, по- видимому, в окружении. Раненое животное ищет какое – то убежище, чтобы зализать рану и несколько оправиться, – всё остальное его вообще не интересует, – так и мы. Были забыты все лозунги, всё прошлое, нравственные ценности и понятие защиты Родины, – жажда и дикая слабость от голода затмевали разум до уровня покорного безразличия. Идти лесом, пересечёнкой – значит измотать себя до последнего предела и мы старались идти малонаезженными просёлочными дорогами, приблизительно придерживаясь направления. За поворотом, как —то внезапно появилась полностью сгоревшая маленькая деревенька. Она сгорела полностью, но относительно давно, так как запаха дыма не было, только едкая гарь щекотала горло. Я решил за этим убежищем сделать привал. Привал – это значит, что все повалились на землю и молча лежали, ни о чём не думая, пытаясь восстановиться. Вряд ли кто – то будет искать красноармейцев в углях былых строений. К пепелищу даже зверь не подходит. Руководствуясь этой логикой и было выбрано место. Совсем рядом проходила дорога, увидев какой- то отряд – с одной стороны мы могли спрятаться, а с другой – если это наши, выбежать для воссоединения. Меня почему – то слегка знобило, я снял обувь, развесил портянки и растянулся во весь рост. Рокот двигателей то появлялся, то пропадал, но потом стало ясно, что техника приближается к нам. Все мы вскочили, всё же прикрываясь, страхуясь, но в надежде, что это наши и все мучения закончились. Рёв техники был настолько сильный, что было понятно, что это громадная колонна, а раз так, то откуда взяться вражеской колонне в таком объёме? Это точно свои! Каково же было наше разочарование, когда появились необычные мотоциклы, обустроенные пулемётом и военные в незнакомой нам форме, – но точно не наши. Дальше шли два танка с крестами, грузовики с солдатами, буксирующие пушки, невиданная бронированная автотехника – громадная колонна техники, с большой численностью солдат. Мы, как измученные зайцы смотрели на продвижение стаи ухоженных львов. Зрелище настолько впечатлило и подавило, что любые комментарии не имели смысла. Из одной из бронемашин солдат

22

вскинул вверх пачку листовок, которые ветер разбросил в разные стороны. Колонна прошла. Мы довольно долго молчали. Все наши надежды и мысли были коренным образом обращены в ничто. С кем воевать? Кому? Что нам делать? Кто – то принёс несколько листовок. В них сообщалось, что солдатам, перешедшим на сторону вермахта будет дарована жизнь и работа. Те же, кто приведёт пленённого командира или политрука, будет доверено воевать с большевизмом в спецчастях. Листовки собрали, так, что у каждого в руках был этот пропуск. Я пользовался авторитетом настолько, что листовку дали и мне, предложив переодеться. Встретив мой отказ, никто никак не среагировал. Появился реальный шанс выжить, причём впервые! Практически утопающему кинули круг помощи, при этом не важно кто, тебя спасают! Хочешь – откажись от круга и тони. Кому и какую пользу принесёт твоя смерть? Только корм рыбам и ракам. Жизнь полна непредвиденных поворотов и может быть удастся выжить и вернуться к своей семье, воспользовавшись не словоблудием, а реальным шансом. Среди нас, кроме меня, был ещё один коммунист, некогда плотный старшина Панков. Голод и жажда, для этого полноватого человека оказались губительны, – он еле передвигался.