Ислам Узалов - ПАЗЛ

Фактически абитуриентка послала экзаменационную комиссию с такими её темами куда подальше и, судя по всему, рвала с нею все отношения.

Однако, следует отдать должное членам комиссии. Как сообщил товарищ, вывесивший сообщение об этом удивительном случае, «если автор (вернее авторица) не поинтересуется результатом экзамена, то тут уже не Михаил Евграфович, а вся экзаменационная комиссия, десятки раз перечитавшая процитированный текст, скажет: „Дура!“».

Снимаю шляпу перед комиссией и хочу верить, что авторица стихов всё-таки не оказалась «дурой».

На стадионе «Динамо» в Махачкале аншлаг.

Матч «Анжи» – «Краснодар» только начался, а к пятнадцатой минуте уже счёт 3:0 в нашу пользу.

Трибуны ревут от восторга…, но в какой-то момент неожиданно начинают скандировать Нукри!, Нукри!…

Это они поддерживают вратаря соперника Нукри Ревишвили, который в прошлом сезоне играл за «Анжи».

У меня от этого аж перехватывает дыхание.

Голкипер как-то пришёл в себя и хотя матч закончился со счётом 5:2, смотрелся уже достойно.

А если бы Нукри с самого начала продемонстрировал фантастическую игру и, несмотря на подавляющее преимущество «Анжи», матч завершился бы её проигрышем?

Теперь, после происшедшего, убеждён, что, несмотря на горечь поражения, трибуны восторженно провожали бы вратаря соперника аплодисментами и скандированием Нукри!, Нукри!…

Многие судят о дагестанцах по отдельным уродам, хамское поведение которых так раздражает жителей других регионов. Но разве нигде, кроме Дагестана, нет своих уродов?

Интересно, как вели бы себя болельщики «Зенита» или «Спартака», окажись они в такой же ситуации?

Моя дочь – довольно спокойный, уравновешенный человек, заведуя отделом в одной из московских клиник, как-то одним беспредельно наглым и капризным больным была доведена до такого состояния, что в сердцах выставила его за дверь и тут же написала заявление об увольнении по собственному желанию.

Главного врача на месте не было и она оставила его в канцелярии.

Спустя некоторое время, когда главный появился, она поинтересовалась по телефону о принятом решении.

Дама, которая относила заявление на подпись и знавшая от его автора предысторию, рассказала, что начальник, прочитав, удивлённо взглянул на неё, но при этом, даже не поинтересовавшись причиной, спросил коротко: На эмоциях? Она подтвердила кивком головы.

Наложив визу, он вернул заявление обратно.

Запись гласила: И это пройдёт.

Дама с высоты своего возраста посоветовала дочери сохранить документ и время от времени заглядывать в него.

Как-то мой сын в совсем нежном возрасте попал в больницу и поэтому его матери – моей супруге было разрешено находиться при нём.

Рядом в палате оказался другой малыш и тоже с мамой.

Как бывает в таких случаях, к обоим больным приходили проведать родственники, приносили что-то из продуктов… Члены же семей вдобавок к этому – смену белья, полотенца и прочие предметы первой необходимости.

И вот в один прекрасный день моя половина обнаружила отсутствие полотенца, которое в тот же день появилось у соседки. В результате между ними возник конфликт.

Моя супруга считала, что полотенце такого вида, которое она купила ещё много лет назад, ну никак не могло появиться ещё и у соседки, да ещё одновременно с пропажей её собственного.

Особенно возмущало, что вместо того, чтобы придумать что-нибудь подходящее типа извините, перепутала и пр. та насмерть держалась линии якобы это её полотенце и ничего ни у кого она не брала.

Ситуация зашла в тупик и выход из него был только один – одна из сторон должна была махнуть рукой и забыть о предмете конфликта.

Это моя супруга и сделала, хотя, конечно же, осадочек остался.

И надо было такому случиться, что при возвращении домой в горке белья, ожидающего стирки, она обнаружила своё «уникальное» полотенце.

Мы в семье назвали это событие законом полотенца и в тех случаях, причины которых для оценки выглядят очевидными, вспоминаем его и не торопимся с выводами.

Для этого достаточно лишь сказать одному из нас: Закон полотенца.

Читаешь иногда сообщения о действиях наших правоохранителей и не знаешь, как их правильнее называть – то ли правоохренительными органами, то ли левоохранительными.

Приходит младший сын из университета и ещё в дверях громыако спрашивает: Где мой папа, который любит меня!?

Я же в ответ из другой комнаты иронично: А с чего ты решил, что я тебя люблю?

Ответ восхитителен: Раз ты мой папа, значит, ты должен меня любить.

Отношение к гимну своей страны у гражданина должно быть таким же трепетным, как у военного к знамени.

Это некий, наверное, даже священный символ.

А я его не люблю.

Как можно трепетно относиться к произведению, слова которого в угоду сложившимся обстоятельствам трижды переписывались одним и тем же человеком?

Мало того, он писал его каждый раз не заново, а просто, как в детском конструкторе, менял в прежнем только некоторые слова, от чего идейная составляющая текста становилась совершенно другой.

И в этом мне видится особая мерзость.

– Великий Сталин?

– Я как раз об этом самом и думал.

– Ах, он уже не отец родной, а очень даже кровавый палач?

– Не извольте беспокоиться. Сей минут переделаем.

– О! Партия Ленина уже не сила народная?

– Замечательно! Заменим партию боженькой и будет наш гимн опять как новенький.

Дело не в том, что и по сей день мы должны петь про Сталина. Просто слова гимна, даже если это был бы поэтический шедевр, написаны слизняком, который не видел в своей всеядности ничего постыдного и тем опошлил один из символов моей страны.

Гимн, конечно же, нужно было менять, но с другим автором и его следовало не переделывать, а писать заново.

Когда он звучит, всегда возникает ощущение, будто, подменив чем-то непотребным, меня лишили очень важного, которое должно сопровождать всю жизнь.

И вот этим непотребным пичкают.

А может я просто параноик?

Смотрю по телевизору футбол – Анжи принимает Спартак. Перед началом матча местный «Карузо» а-капелла исполняет российский гимн и оператор наряду с певцом показывает крупным планом трибуны.