Лариса Печенежская - Танцующие под дождем. Том II

– Вы не видели, куда ушел Бретт?

– Сейчас нет, а вот часа четыре назад он пошел к дому родителей Джеммы.

Я задумалась. И её мать, и отец, и бабушка всё время сидели за столом и ушли минут десять назад. Куда же тогда направился Бретт? В пустой дом? Что ему там делать? И вдруг меня обожгла мысль: а если Джемма не уехала? Значит, он все это время был с ней?

Обида, ревность и много других отрицательных эмоций нахлынули на меня такой сильной волной, что я даже задохнулась. Ярость вскипела внутри меня, и я решительно пошла в ту половину дома, где находились комнаты Джеммы.

Я постучала в дверь, чувствуя неистовое биение сердца, готового выскочить из груди, и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. В этот момент открылась дверь. На пороге стояла Джемма в красном пеньюаре, накинутом на голое тело. Волосы ее были растрепаны, макияж размазан, а губы припухшие.

Увидев меня, глаза ее мстительно блеснули, но ту минуту я не обратила на это внимания.

– Бретт у тебя? – спросила я, предчувствуя, что ответ уничтожит меня.

– Да, – спокойно ответила она. – Сейчас он спит.

– Мне надо его увидеть. Немедленно, – сказала я, пытаясь отодвинуть Джемму, чтобы пройти в дом.

– Пожалуйста. Только не нужно толкаться. Я могу и добровольно отойти. Мне нечего скрывать.

Не слушая ее, я направилась в спальню, которую уже видела раньше. На кровати действительно спал Бретт. Его голое тело лишь частично было накрыто простынёй. Я подошла ближе и несколько минут смотрела на мужчину, которого считала самым лучшим, единственным и любимым. Неужели он не чувствует ни моего присутствия, ни моего взгляда? Боль, будто острое лезвие, прошлась по сердцу. Оно стало кровоточить, рождая желание умереть прямо на этом месте.

От этой мысли разум возмутился, убеждая меня, что Бретт не стоит такой высокой цены. В какой-то степени я даже попыталась себя утешить тем, что о его склонности к изменам, особенно с Джеммой, я узнала до свадьбы.

На автомате я развернулась и пошла к выходу, даже не взглянув на хозяйку дома, которая стояла, прислонившись к стене. Я не могла оставаться рядом с ними даже секунды. Ужасно тошно на душе. Хочется плакать, а слёз нет. Плохо уметь себя сдерживать.

Возвратившись в дом Бретта, я пошла в нашу комнату и села на диван, не зная, что дальше делать. Все мысли зависли и не позволяли принять какое-либо решение. Я прилегла и уставилась в потолок, попытавшись отключиться от всего. Наверное, я задремала на короткое время, а когда вновь пришла в себя и осознала происшедшее, трудностей, что мне делать в сложившейся ситуации, уже не возникло.

Побросав в сумку часть своих вещей, я проверила паспорт, банковскую карточку, телефон и пошла к охраннику, который сидел в сторожке возле ворот. Мне повезло, что он кое-как говорил на английском языке, поэтому с трудом удалось объяснить ему, что мне нужно срочно уехать в аэропорт и он должен вызвать мне такси.

Охранник долго думал, а потом куда-то позвонил. Я стояла рядом, чувствуя, что нервы вот-вот сдадут, но не могла себе позволить этого. Я терпеливо ждала. Вдруг увидела, что из-за дома, где находились гаражи, выехала машина и остановилась рядом со мной. Из нее вышел водитель матери Бретта и стал уточнять, почему мне понадобилось ночью ехать в аэропорт.

И тут меня понесло. Я сочинила ему байку, что Бретта вызвали в Марсель еще вечером по каким-то неотложным делам, что он должен был возвратиться назад, но неожиданно позвонил, чтобы я срочно летела к нему. Водитель проглотил мою ложь и, открыв дверь автомобиля, помог мне сесть на заднее сидение и положил мою сумку в багажник.

Через час я была уже в аэропорту и спрашивала билет на Марсель. Билет был в наличии, но не на прямой рейс, так как на нужный самолет я уже опоздала. Можно долететь с пересадкой в Риме, утешила меня кассир, видя огорчение на моем лице. Всего тридцать пять минут ожидания.

– А в какое время вылет? – уточнила я.

– В девять часов утра.

Я купила билет и села в зале ожидания коротать оставшиеся четыре часа до регистрации. Выхода другого у меня все равно не было.

Прилетела в Марсель в час дня, и на такси доехала до дома. Лучия, открывшая мне дверь, была крайне удивлена, что я вернулась одна, но ничего не спросила. Бросив сумку на пол гардеробной, я пошла под душ и стала смывать грязь не только с тела, но из оскверненной души тоже. Я, наверное, минут сорок стояла под струями воды, которые приводили меня в чувство.

Затем достала чемодан со своими старыми вещами, вынула из него джинсы и футболку, оделась и спустилась вниз, чтобы что-то поесть, так как была голодна. Лучия нарезала мне пармезан, сырокопченую колбасу и ломтики французской булки. Рядом поставила чашку с кофе. Я с удовольствием позавтракала и вернулась на второй этаж

Забирать с собой вещи, купленные мне Бреттом, посчитала ниже собственного достоинства, поэтому, освободив дорожную сумку, сложила в нее книги, которые пригодятся мне в работе, и копию своей дипломной работы. В свою сумочку положила кое-что из косметики на первое время и пошла в спальню. Постояла в ней, вспоминая, сколько счастливых минут я провела в ней, и, чувствуя, что прямо сейчас расплачусь от жалости к себе, быстро вышла. Стащив свои вещи вниз, набрала службу такси и вызвала машину.

Уходить по-английски в данной ситуациии было бы верхом неприличия, и я пошла искать Лучию. Она была на кухне. Я обняла ее и поблагодарила за все хорошее, что исходило от неё. Женщина, неприученная задавать вопросы, только молча смотрела на меня распахнутыми глазами, не понимая, что происходит. Но что я могла ей объяснить? Поэтому, ничего не сказав, развернулась и ушла в прихожую ждать такси.

Оно приехало через полчаса. Водитель погрузил мои вещи и спросил, куда везти. И в этот момент я растерялась, поскольку не знала этого. Вспомнив название отеля на выезде из города, я озвучила маршрут, и мы, развернувшись, поехали к воротам. Но выехать из них не удалось.

Навстречу нам ехал автомобиль, за рулем которого был Келл. Он посигналил водителю остановиться и поставил машину так, чтобы мы не смогли проехать. Задняя дверь открылась, и из нее вышел Бретт. Я ужаснулась, насколько плохо он выглядел. Лицо бледное, осунувшееся, под глазами – темные полукружья. Губы сжаты в тонкую линию, а глазах смесь боли и гнева.

Я сидела в такси, не двигаясь, и смотрела в невидимую точку перед собой. Услышала, как открылась дверь, но не повернулась. Какое-то мгновение стояла тишина, потом Бретт бесцеремонно вытащил меня из салона и поставил перед собой, сжав мои плечи так сильно, что я еле сдержала стон.

– Трусливо убегаешь, как крыса с тонущего корабля? Молча? Даже не посчитав нужным поговорить со мной?