Николай Семёнов-Мерьский - Очерки русского характера. Сборник рассказов

Бойцы всегда с радостью шли на политзанятия, задние ряды их откровенно спали, передние, старались не заснуть, таращили глаза. На фронт часть выдвинули зимой, в конце ноября 42-ого, позиции заняли в районе Курска, окапывались, вели разведку боем, ходили за языком. Один раз, со мной случился казус, пошли за языком втроём, я и два бойца, фрицы, куда-то все попрятались, ну никого нет, возвращаться пустыми, себе дороже, не исполнение приказа. Пошли искать по окрестностям, вышли на какой-то хутор, чуем фрицы в избе. Подползли, часового они, почему-то не выставили, бросили мы в хату пару лимонок и сразу, как только грохнуло, на захват. Захватывать было некого, всех пятерых уложили насмерть, тоже, видно, на охоту вышли за «языком». Делать нечего, смотрим, у них еды припас и шнапсу приготовлен был богатый, видно только наладились принять фрицы на грудь, не успели, не пропадать же добру, мы всё это съели и выпили. Водки досталось много, я уснул как убитый, проснулся от выстрелов, один в хате, товарищи куда-то пропали. Наши, продвигались вперёд, хата оказалась в полосе боевых действий. Идти некуда, залез я в погреб, тут на меня и налетел случайно залётный фриц, я ему, «хенде-хох», и вырубил прикладом по «башке железной», чтобы не брыкался. Когда вывел я его из погреба, вижу, бойцы мои лежат недалёко от избы, убитые. Когда привёл «языка» к своим, на допросе у «особиста», я показал, что мы, когда взяли «языка» из немецкого дозора, пришлось отстреливались от отряда фрицев, я чудом остался жив, уходя с «языком» из-под огня, бойцы отсекали меня с «языком» от фрицев. Из-за нашей перестрелки и заваруха вся началась, комбриг подумал, фашисты пошли в атаку, и дал команду на отражение атаки. За этого «языка» меня наградили и в звании повысили. Это была первая и последняя моя награда фронтовая, «За боевые заслуги». Повысили меня в звании, ещё «птицу» нацепил я, и назначил меня, комбриг наш, во взвод управления, замом командира взвода. Комбриг у нас был старый служака, воевал и в мировую войну, и в гражданскую в артиллерии, при конной армии Будённого, имел будёновские усы и из-за этого сходства, прозывался среди личного состава нашего, «Будённым». У меня такие же усы были, и комбриг это очень одобрял. А Клаве моей, мы с ней рядом всю войну прошли, до Дня Победы, мои усы ужасно не нравились, она их называла, «блиндаж для блох» и требовала сбрить. Наконец, она меня добила с этими усами, и я их сбрил. Когда, на следующий день, меня увидел комбриг, что я с голым «под-носьем», меня он изгнал обратно, из взвода управления в «окопы», и так прошёл я всю войну, до Вены, командиром батареи, и ни одной награды больше не удостоился, хотя танков немало перебил из своих батарейных орудий, правда, демобилизовался с погонами капитана на плечах, как в царской армии, птиц нам, ромбы и прочее с гимнастёрок сняли, заменили на звёздочки. Был я и ранен, один раз осколками, но не тяжко, в кирасе был, в полевом госпитале быстро подлечили, поэтому от полка я не отстал, и к Клаве своей я возвратился. А воевали мы с фашистами разных мастей, всех тяжелей было с немцами, вояки крепкие, других мастей фашисты, мадьяры, венгры, итальяшки, да всех не перечтёшь, со всей Европы масти, только уже не козырные, с ними полегче было, они как почуют, смертью пахнет, сразу норовили на переговоры и в плен сдаться, не стремились за Гитлера и рейх жизни класть на чужбине. Тут я ему сразу вопрос, «Иван Степанович, значит ваша жена с вами на фронте была», да, отвечал он мне, но мы с ней ещё до фронта встретились, на формировании части в резерве, и подружились, и бои прошли, и домой вернулись вместе. Вы на фронте что ли поженились? Был мой вопрос. Да нет, на фронте это ни, ни, не до чего, сразу по разным частям раскинут, да и глаза со всех сторон смотрят, служили по уставу. На этом Иван Степанович оборвал свои воспоминания, и мы попрощались. Потом, через много лет, когда и Иван Степанович, и Клавдия Ивановна уже оставили этот свет, вылезли и другие «казусы» из жизни Ивана Калёного на войне, как говорится, «Нет ничего тайного, чтобы не стало явным», но это уже другая история, в следующий раз расскажу.

Посидели мы с Клавдией Ивановной, помянули наших родственников, погибших на войне и кого, вернувшись с войны, не долго пожили, помолились, выпили винца красненького, всплакнули. Клавдия рассказала мне, что тоже была на фронте, в действующей части, и как с Иваном повстречалась и замуж за него вышла.

Рассказ Клавдии Ивановны. Попала я на военную службу в девушках, 18 лет только стукнуло. Надежда её спросила, а зачем в армию пошла, мужики ведь кругом и посикать негде, а ещё стреляют, слава богу, если убьёт, а если ранит. В ответ Клавдия сказала, я об этом, тогда, и не думала, потом всё узнала, как на войне, я была в сильном испуге, мне пришла повестка, для явки на мобилизационный пункт, отправка на Трудовой Фронт. В то время, мы уже знали, что с трудового фронта никто из наших знакомых, и знакомых наших знакомых, призванные на Трудовой Фронт, обратно не вернулись, никаких весточек оттуда не получали, это была верная погибель. Мы, с мамой моей Ненилой, царствие ей небесное, поплакали, и она мне сказала, «иди-ка ты, Клавушка в военкомат, и в Армию, там хоть оденут, обуют, накормят, письма писать будешь мне, как чего, а это, окопы рыть и рубежи строить, голодная гибель. У меня в военкомате подружка Анна работает, авось и поможет попасть куда надо, я с ней сегодня поговорю». Утром, пораньше, собрала я документы, бельишко кой-чего, сухарей котомку, мама складень медный, бабушкин в котомку положила, благословила меня, обнялись мы с мамой, сестрой Люсей, она ещё мала была, 13 годов, присели у дома на лавочке, поплакали и я ушла. Встретились только в 46-ом, после войны, я ещё год дослуживала, в оккупации. Оформили меня быстро, я поварскую специальность уже имела, и уже вечером, я была в вагоне, уезжала на Восток, куда-то на Урал. Самое страшное, как я считала, Трудовой Фронт, осталось позади. Бог миловал, выжила, с любовью встретилась, вместе вернулись обратно, и деточек родили, первенец правда, только в 48-ом народился. Я её спросила, тяжело на войне мужиков кормить? Да уж, милка моя, Клавдия мне отвечала, труд тяжелейший, да и, кроме того, во время боя приходилось мне и на передовую ходить, бойцов раненых на эвакуацию вытаскивать, погибших я уже не касалась. Да и кормить солдат приводилось в окопах, наварю щей да каши, чаю покрепче заварю, в чай сахару побольше, хлеба несколько буханок, всё в термос и рюкзак, килограмм 30 набиралось, а во мне, 55 килограмм всего тогда было, на спину всё и на позицию. Летом провизию, на мотоцикле бойцы поближе подвозили, зимой на санках подтаскивали, жалели меня ребята, помогали, как могли. Зимой, возни больше было, маскироваться приходилось, закрываться белым маскхалатом и термосы с рюкзаками хлебными под белое тряпьё прятать, чтоб фрицы не стрельнули. Спрашиваю её, так вы что, так всю войну и кормили солдат. Да, Наденька, отвечает она мне, всю войну, и после войны, почти год, в оккупации, в Венгрии. Но это уже легко было, как в санатории, на кухне, в столовой, солдатик в наряде, помогает, полегче. А как вы с Иван Степановичем на фронте поженились, расскажите пожалуйста, попросила я Клавдию. А как мы поженились, отвечала она, духовно поженились, дали клятву друг другу, что поженимся после войны, если выживем. И больше ни чего? Спрашиваю её, больше ни, ни Надя, отвечала Клавдия, все на глазах друг у друга, всем невеста я была, если б Ивана приревновали, могли бы в бою и пристрелить. Береглись мы, уж только в Венгрии согрешили, узнали друг друга, ещё крепче полюбились. Приехали мы со службы с Ваней, к его родителям, там и свадьбу сыграли, принарядились перед свадьбой, и мне и ему по обнове сшили, 2 больших чемодана трофейного добра из оккупации привезли, больше не разрешали, да и не верблюды, на горбу не утащишь. Да мы на себе чемоданы и не тащили, с собой ещё мы мотоцикл с коляской привезли, Ивана наградили, поэтому 17 километров от станции до деревни прокатились с ветерком. Потом к моей маме, сюда приехали, тут и на житьё осели. Съездили с Иваном в дальний скит, там и обвенчались, Ваня то партийный уже был, здесь нельзя нам было венчаться, тайно обвенчались, по нашей вере, по старой. Тётя Клава, а как вы к маме моей на работу в финотдел попали? Клавдия Ивановна рассказала мне, как попала на работу в финотдел нашего района. Пришли мы с демобилизации, Ивана в МТС взяли работать, мне предложили работать в налоговой инспекции, я согласилась, работа не сложная, ходила по деревням налоговые деньги с колхозников собирала, с частников. Но работа оказалась и опасной, один раз было на меня нападение, с целью ограбления собранных денег, но я отстрелялась от грабителя, он убежал в овраги, а я преследовать его не стала, с собранными деньгами была, армейские навыки пригодились. У вас и оружие было с собой? Да, Надя, был служебный ПМ, с двумя магазинами патронов, по работе полагалось, поскольку были случаи нападений и сотрудники пропадали, не зря деревня у нас здесь рядом, «Лихинкой» называется, места лихие, и люди лихие. Ну я, с этой работы скоро ушла, Володю рожала, а после родов перешла на работу в финотдел, в район, дитё, Вову, кормить надо было, не могла по району мотаться.

Читать дальше