Майя Новик - Зона свободы. Дневники мотоциклистки

© Майя Новик, 2020

ISBN 978-5-4493-4248-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Майя Новик

«Зона свободы»

(дневники мотоциклистки)

роман

Ангарск

2007 г.

От автора:

Все происходящее в романе – вымысел,

любые совпадения имен

или событий случайны.

Посвящается Алексею Соловьеву

(2002 год, 26 июня, день)

….Я прыгаю с камня на камень небольшой горной речки, которая течет на северо-западе Байкала у черта на куличках, и думаю о том, что если бы мне кто-нибудь десять лет назад сказал, что я, Алина Набатова, буду вот так скакать по белым, как старые обглоданные кости, камням, я бы рассмеялась и не поверила. Я и мечтать не смела об этих прекрасных и диких краях. Вода здесь такая ледяная, что если в нее окунуться с головой, у нетренированного человека, наверное, сразу же остановится сердце. К сожалению, я – нетренированный человек. Впрочем, недавно, то есть всего десять дней назад, я была уверена в собственной тренированности и выносливости, и даже в том, что смогу вынести любые испытания, которые преподнесет мне судьба. Но окончательно сошедшая с ума погода, северная тайга и мои спутники постарались разуверить меня в этом.

….Эту речку местные водители грузовиков-вездеходов – «Уралов» и КАМАЗов, называют Гаграми. О происхождении названия существует такая сказка: у одного из водителей жена поехала отдыхать на юг, в Гагры. Пошел мужик в рейс да и застрял на переправе: беззлобная речушка, которую он всю жизнь переезжал сходу, вдруг взбунтовалась и превратилась в злобную ведьмачку, рвущую из-под колес камни и норовившую утащить вниз грузовик.

– У меня жена в Гаграх… отдыхает! – в сердцах рубанул мужик напарнику. – А я тут!.. Отдыхаю!

Скорее всего, выразился он в отчаянии более забористо, а речка после этих слов так и осталась Гаграми на веки вечные.

Теперь здесь «отдыхаем» мы. Река даже сейчас, после проливных дождей, мелкая: на переправе в самом глубоком месте основного русла воды выше колена. Ширина всего-то пятнадцать метров. Но белое костяное ложе ее намного шире: метров сто. Голые черепа камней щедро рассыпаны по низине, которую выгрызла в твердой северной земле вода, высокие, поросшие лесом берега не дают им раскатиться в стороны, сдерживают.

На длинных, каменистых островах растет лес. Если судить по высоте деревьев и по разросшемуся кустарнику, наводнения здесь не было лет десять – пятнадцать.

– Давай помогай, чего мы сюда пришли, на реку смотреть? – слышу я сердитый окрик сзади.

Это Алексей, он едет на моем синем, сильно потрепанном за маршрут «Урале». Это единственный в группе мотоцикл-одиночка. Остальные, а кроме меня в группе еще семь человек, едут на шести «Уралах» с колясками. Впрочем, я уже не еду, я иду, а иногда, это бывает очень редко, сижу пассажиром.

Синий «Урал» подскакивает на камнях, потом вывешивается на огромной каменюке на поддоне двигателя и медленно заваливается на бок. Уставший Алексей не может его удержать. Он что есть мочи цепляется за мотоцикл, но железо одолевает. Мотоцикл нехотя глохнет. Спотыкаясь, я бегу к нему, в висках стучит, дыхание сбивается. Лечь бы сейчас. Лечь и не двигаться. Долго-долго. Сгоряча хватаюсь за руль, тяну на себя, тяну вверх.

– Давай назад! – почти шепчет от изнеможения Алексей.

По его загорелому, красивому лицу течет пот. Синие глаза осатанело смотрят на мотоцикл. Он тащит «Урал» так же как и я, охваченный то ли отчаянием, то ли паникой. Я берусь сзади за бугель, Алексей тянет за руль. Мотоцикл нехотя преодолевает тяготение и становится вертикально.

Я отгоняю от лица комаров. Тренькает поднятое стекло шлема, которое я задеваю пальцами. Алексей тоже машет рукой у лица в надежде, что это окажет хоть какое-то воздействие на обнаглевший гнус. Он без шлема, коротко подстриженные русые волосы упрямо торчат над лбом.

– Баллончик с репеллентом у тебя? – спрашивает он, и я торопливо шарю в карманах.

Карманов много. Слишком много. Два по бокам, в косухе, они двойные – пара обычных и пара на замках, потом внутренний, два на кителе внизу, два – на груди, еще два – на рукавах. Потом надо ощупать карманы в военных штанах, а еще есть накладные, они пришиты ниже и сбоку, там у меня лежит нож и металлический китайский фонарик.

Баллончик с аэрозолем от комаров я нахожу в кителе. Пока Алексей размазывает маслянистую жижу по лицу и шее, я держу мотоцикл, навалившись на него. Тут главное не перестараться, чтобы он не упал в другую сторону, поэтому я наклоняю его на себя и подпираю всем телом.

– Да не наклоняй ты его, сколько раз говорить, – с трудом выговаривает Алексей. – Берись за руль, стащим.

Он старается приподнять заднее колесо, я тяну за руль. Нет, вернее будет сказать, я сама держусь за мотоцикл! Мы стаскиваем «Урал» с камня, и Алексей пинает кикстартер. Мотоцикл послушно заводится.

Мне жалко «Урал», за всю дорогу он ни разу не отказал, а ведь после всего, что с ним произошло, имел полное право. Алексей едет вперед, все также подскакивая на камнях, он ищет более ровный путь, неимоверным усилием удерживает мотоцикл от падений, когда тот бьется глушителем о камни и старается завалиться на бок.

«Урал» валится все время на один и тот же левый бок. Надо было переделать глушитель. Надо было много чего сделать по-другому, но теперь нет смысла даже думать об этом, не то что говорить.

Алексей на скорости, сходу врезается в поток воды. Надо его страховать, и я снова бегу по камням, но опаздываю. Он уже на середине потока, вода перехлестывает через цилиндры, и Алексей упрямо движется вперед. От двигателя поднимается пар, вода бурлит над глушителем.

Я спотыкаюсь у самой воды, падаю на камни, фонарик больно бьет по бедру. Стискиваю зубы, и вцепившись в ногу, мутным взглядом смотрю, как Алексей преодолевает последние метры.

А он уже на берегу, на дороге, загоняет мотоцикл повыше, оставляет его и снова перебирается на этот берег. Ему еще надо перегнать «Урал» с коляской и помочь переехать другим.

– Бери ниже, там перейдешь, – говорит он мне и уходит к остальным.

Я перебираюсь через поток, набрав в сапоги ледяной БАМовской водички. БАМ!

Мы почти на БАМе.

БАМ – эти буквы написаны на снесенных мостах и дорожных знаках. Эти буквы теперь уже навсегда запечатлены в моем мозгу.

БАМ, БАМ, БАМ!

…Мотоцикл стоит, устало завалившись на подножку, отливая матовым, синим, кое-как покрашенным баком. На багажнике, поверх грязной велосипедной сумки, которую мы с Алексеем называем «Манарагой», – так называется гора где-то на далеком Урале и так написано на самой сумке, резиновыми жгутами пристегнуты туристические коврики. Они неприлично-благополучного цвета – розовые. Когда здесь, в ста километрах от ближайшего жилья, бывало хоть что-нибудь розовое?