Светлана Рассказова - Акварели судьбы. В новеллах

Каждый вечер он приходил в это маленькое кафе. Садился за столик, просил официанта принести бокал белого вина и смотрел на закат, ожидая, когда солнце полностью укроется дальним краем морского покрывала. Тогда вставал и шёл через дорогу в гостиницу. Через два дня он улетит к себе домой – в небольшой уральский городок, в котором нет набережной, а есть облупленные старые дома, раздолбанные дороги и хмурые лица людей. Когда думал о возвращении, его сердце сжималось от тоски и желания остановить время. Усилием воли успокаивался, обещая себе, что на будущий год опять постарается выбраться куда-нибудь подальше от дома.

Да, скоро уезжать… Но пока-то он здесь! Сидит в кафе, пьёт вино и, вдыхая полной грудью целебный воздух, продолжает наслаждаться каждым мгновением безмятежного вечера. А ещё наблюдает за отдыхающими и местными жителями, отмечая интересные подробности в их поведении, и по привычке прислушивается к чужой речи. Подумав о речи, усмехнулся: «Профессионализм не пропьёшь! Столько лет прошло, а то чему когда-то учился, не забылось, хотя давно уже оказалось без надобности»

Краем глаза заметил, как к соседнему столику подошли две пожилые дамы. Усевшись, лениво взяли меню и так же лениво стали его просматривать. Обе в шляпках, одетые во всё белое, невысокие и стройные как молоденькие девушки. Это мужчина отметил мимоходом и тут же о них забыл. День прожит, солнце вот-вот закончит рабочий день в одном месте и начнёт службу в другом, а ему можно будет спокойно отправиться спать. Пора. Он далеко не молод.

Рядом послышался приглушённый смех, и до него донеслась фраза, от которой на мгновение он впал в оцепенение… Не может быть! Возможно, ему показалось?

– Как ты сказала? – будто специально переспросила одна из женщин на русском.

– От чая я впадаю в отчаяние, – тоже на русском повторила фразу другая и опять тихонько засмеялась.

– Тогда по бокалу вина?

– Можно.

Значит, он не ослышался: «От чая я впадаю в отчаяние». Фраза несуразная, но очень знакомая. Её придумала Мадлен. Очень-очень давно! И он хорошо помнил, как это было…

Его подопечные получили задание: сочинить необычные пароли и отзывы. Вот Мадлен и постаралась. Правда, пришлось девушку огорчить: на немецком её придумка потеряет всю прелесть звучания, да и чай прерогатива Англии, а не Германии. Но странное словосочетание понравилось и им стали пользоваться в группе, когда обыгрывали встречу связного и резидента: «Вам чай или кофе? От чая я впадаю в отчаяние».

Мужчина грустно усмехнулся: «Что со мной? Сердце тревожно ёкнуло, как в те далёкие времена. С чего вдруг? Даже, если фраза сейчас произнесена именно Мадлен – живой, здоровой и пьющей рядом со мной вместо чая вино, что я ей скажу? Обвинить? Но она никого не подставила, никого не предала».

Думать о прошлом не хотелось. Продолжая цедить вино, он помимо воли прислушивался к разговору за соседним столиком. О чём говорят собеседницы, его абсолютно не интересовало! Его интересовал тембр голоса той, которая только что произнесла отзыв на пароль. Убедившись, что не ошибся, что голос принадлежит Мадлен, уйти уже не мог. Захотелось с ней поговорить. Не обязательно о войне. Хотя, можно и о ней… Все прежние секреты теперь не актуальны и состарились вместе с людьми. За давностью лет даже дезертиры, прятавшиеся всю войну по лесам и чердакам, своё получили и отпущены на свободу.

Мадлен сидела к нему спиной, но в какой-то момент, почувствовав энергию постороннего человека, медленно обернулась.

– Александр? – спросила на удивление спокойно.

«Вот оно! Интуиция тебя никогда не подводила», – мужчина опять усмехнулся и утвердительно кивнул:

– Александр

Сначала удивился, что она не испугалась, не сбежала, а попрощавшись с подругой, запросто присела к нему за столик. Впечатление: будто встретила доброго знакомого, с которым рассталась совсем недавно. Но после понял: бояться ей нечего, она свободный человек и прятаться не будет.

– Пойдём на берег. Там поговорим, – попросила она.

– Отчего не здесь? – он пожал плечами.

– Уже стемнело. В ночи среди построек голоса раздаются эхом. Ты же знаешь! Незачем окружающим знать наши тайны. А у залива сейчас никого нет. Вспомним прошлое под тихий плеск волны, – почти напевая, сказала она и улыбнулась.

– Хорошо. Идём! Кстати, как твоё имя?

– Забыл?

– Неужели Мадлен?

– Необходимости менять его не было. Те документы были сделаны отлично и никаких придирок ни у кого не вызывали.

Они присели на жёлтый песочек… У ног еле слышно шуршала водичка, на тёмном небе сверкали звёзды, в стороне раздавалась музыка с дискотек. Хорошо, празднично, спокойно.

– Я слушаю, – сказал он.

– Знаешь, каждый раз перед сном я пересказываю кому-то неведомому историю своей жизни. Иногда оправдываюсь перед ним, иногда плачу, а иногда готова его растерзать!

– Я тоже часто вспоминаю прошлое.

– Меня же никто не спросил, хочу ли я быть разведчицей? Ты пришёл к нам в школу и просто ткнул в меня пальцем, – не слушая собеседника, сказала Мадлен.

– Мне понравилась симпатичная «медхен» c беленькими кудряшками.

– А я тебя всегда боялась. Ты был очень строгим руководителем.

– Когда пришло известие, что самолёт взорвался в небе над Германией, я чуть с ума не сошёл. Группа сгинула. Надо готовить новую. Время идёт, начальство звереет. Поверишь? Я плакал!

Он замолчал. И тогда она продолжила свой рассказ – спокойно, без принуждения, будто о постороннем.

– По инструкции я прыгала первая. Когда летела вниз, заметила: с нашим «дугласом», что-то не так. А после случился взрыв и всё! От линии фронта далеко, мой радист погиб, лётчик тоже, кругом ни души… Конкретного задания нет: должна была просто обосноваться. Сначала растерялась. Потом взяла себя в руки. Карта местности – в голове. Рядом речка. Парашют и комбинезон закопала, умылась, привела себя в порядок. В брючках, кофточке и вязаной жилетке – молоденькая немочка спокойно идёт к бабушке, от серого волка не прячется – всё по легенде. Раннее утро. Вокруг тишина и покой. Никакой войны! В лесу поют птички, в полях – цветочки. В моей душе заиграла музыка, и я ощутила у себя за спиной крылья. Я переродилась, я стала другой. И жизнь у меня другая. Так почему не начать её сначала. Есть документы, есть немного денег, знаю немецкий и французский. До моря недалеко. Сяду на любой пароход и «адью». А дома решат, что я погибла вместе с тем самолётом.

– Так и решили, – вздохнул Александр.

– Но я ведь действительно могла погибнуть. И тебе всё равно пришлось бы готовить новую группу.

– Куда деваться.

– Вот видишь!

– Я тебя не обвиняю. Каждый выбрал свою дорогу.