Вера Фёдорова - Вундер-киндер

Дашка поборола всех возможных соперников в городе, районе и области и вдруг перестала ходить в секцию.

– Драться я и так умею, – сказала Дашка.

Папа Валера не понимал, как так можно. Он настроился ездить с Дашкой по миру и принимать поздравления, как отец чемпионки. Он повесил на стену полку для Дашкиных медалей и кубков.

Несколько раз приходили тренеры и умоляли Дашку вернуться. Но «если она что-то решила, бульдозером не свернешь» – считала мама. В конце концов всем пришлось смириться.

Я думаю, Дашка ушла не просто так. Я слышал, как Полина ей сказала:

– От твоего дзю-до руки станут, как грабли и спина, как колесо. Тебе там нос сломают и уши. Все пацаны от страха разбегутся…

– Врешь ты всё! – огрызнулась Дашка.

– Посмотрим, – усмехнулась Полина.

Полина была похожа на маму, только не такая полная. У неё были ямочки на щеках, «губы бантиком» и длинные темные ресницы. Вообще-то Полина была спокойная, добрая, послушная, всё делала плавно, даже ругалась. По маминым словам «таких семь штук можно родить»

Но в год моего рождения у Полины был переходный возраст. Я сам догадался, что это такой переход из ребенка во взрослого. Очень тяжелый. Мама говорила, что Полину «колбасит не по-детски» Я и сам заметил. То она меня обнимает, подбрасывает и щекочет, а то вообще не обращает внимания, как будто меня нет. Полина часто перекрашивала волосы, «одевалась, как чучело», огрызалась, вредничала и самое ужасное – начала «тусоваться с пацанами». Они каждый день торчали у нас во дворе.

– Слетаются, как мухи на мёд, кобелины!» – переживал папа Валера. – Как бы внучка нам не притащила…

– Не каркай! – заткнула его мама.

Когда папа Валера был не в рейсе, он разгонял «кобелин» и с трудом загонял Полину домой. Когда ей запрещали выходить на улицу, было только хуже.

Тогда мама придумала – пусть Полина гуляет вместе со мной. Старшая сестра будет заботиться о брате и не наделает глупостей.

Я обрадовался, а Полина нет.

– Я вам нянька? Мери Попинс?

– Мери Попа – уточнил Юрик и получил шлепок от Полины и хохот от Дашки.

– Ничего, не развалишься, – строго сказала мама. – Почувствуешь, что такое младенец…

– Да, задолбали меня уже эти младенцы! Рожаете и рожаете…

Полина кивнула на меня, Дашку и Юрика.

– А сама-то! Соплюха-зеленюха! – Дашка всего лишь повторила слова соседки, но в комнате запахло дракой.

– Заткнулись все! – рявкнула мама. – Короче, так. Или гуляешь с Сашулей во дворе, или сидишь с ним дома.

И Полина потащила коляску со мной во двор. Коляска так подпрыгивала на ступеньках, что я чуть не вылетел.

Наше появление во дворе вызвало удивление. Пацаны Бобик, Сёма, Зуб и Димон и пара девочек, Свет и Алис, с такими же разноцветными волосами, окружили коляску.

– Без него не отпускают, – вздохнула Полина.

– Здорово, пацан! – рявкнул Бобик мне в лицо.

Я хотел зареветь, но сдержался.

– Не пойму, он страшнее Дашки, а Свет? – поморщилась Алис.

– А вам не всё равно? – возмутилась Полина.

– По фиг… – согласилась Свет.

– А тебе идет быть мамашей, – сказала Алис. – Не теряйся, Димон!

– Чего сразу Димон-то? Я – лучше – возразил Зуб.

– И я. И я. – сказали Бобик и Сема.

Полина только хихикала и была не похожа на себя. У Свет и Алис были лица, как будто они съели что-то кислое.

И мы стали гулять. Их громкая музыка мне не нравилась. Их разговоры тоже. Я узнал много ругательных слов, но они не несли информации, каждый день одно и то же. Пацаны и девочки как будто кого-то из себя изображали. Когда им делали замечания, огрызались.

Иногда мы уходили за дом к гаражам. Там было много кустов и мало людей. Можно покурить и выпить «пивасика». Мне тоже предлагали «ради хохмы», но Полина не разрешала. Сама, правда, пробовала и то и другое.

Я честно пытался заснуть на свежем воздухе, но это было практически невозможно. Когда прогулка мне окончательно надоедала, я начинал орать, и Полина нехотя тащила меня домой.

Однажды Свет подралась с Алис, кажется, из-за Зуба. Они катались по земле и выдирали друг у друга волосы. Пацаны веселились и снимали драку на телефон. Пока Полина не крикнула.

– Хватит! Остановите их!

Пацаны растащили девчонок, но Свет и Алис почему-то стали обвинять во всем Полину, которая «овцой прикидывается и отбивает пацанов». Свет и Алис послали всех далеко и надолго и заявили, что больше не придут. Пацаны не расстроились.

– Пусть катятся, да, Полин? – сказал Зуб и обнял Полину за плечи.

Пацаны уставились на Полину. Взгляды у них были какие-то странные. Как будто они хотели её съесть. Я заорал. Полина стряхнула руку Зуба.

– Да пошли вы! – сказала она, схватила коляску со мной и покатила к дому.

На следующий день компания собралась на прежнем месте, как будто ничего не было.

Я не понимал, зачем Полина с ними общается. Ведь ничего общего. Но её словно магнитом тянуло.

В тот день Полина с Димоном пришли к гаражам раньше других. Они повисли друг на друге и стали целоваться. Коляску со мной оставили за кустами, наверное, чтобы я не подсматривал.

Я заснул, а проснулся оттого, что коляска быстро катилась по незнакомой улице. И катила её не Полина, а какой-то незнакомый мужчина.

– Тихо, тихо, пацан, – сказал он, – скоро приедем.

Глаза у него были серые и какие-то пустые. Он криво улыбнулся и совсем мне не понравился. Я поморщился.

– Не вздумай орать… – прошипел мужчина. – Хочешь конфету?

Он притормозил и сунул мне конфету в мятом фантике. К фантику прилипли крошки. На нем была нарисована корова и написано «Коровка» для тупых. Я не хотел её есть.

Мужчина огляделся. Я тоже. Людей почти не было. Впереди виднелись заросли из кустов и деревьев. Мы явно направлялись туда.

– Чё смотришь? – усмехнулся мужчина. – Это похищение, сынок.

Насколько я помнил из Уголовного кодекса, в похищении нет ничего хорошего. Мне стало страшно, и я сказал:

– За похищение человека – лишение свободы на срок от пяти до двенадцати лет…

Мужчина замер.

– Чё?.. Это кто сказал?.. Ты-ы?..

Он уставился на меня, как акушерка тётя Надя.

– Статья сто двадцать шестая, пункт дэ… – кивнул я.

– Ни хрена себе!

Мужчина смотрел на меня, и один глаз у него немного дергался. Он словно, не знал, что делать. Я увидел, как к остановке подъехал автобус. Из него стали выходить люди.

– При отягчающих обстоятельствах на срок от шести до пятнадцати лет… – уточнил я.

Мужчина оглянулся и увидел, что к нам идут люди. Он что-то пробормотал и направился к зарослям.

– Подождите! Лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, – крикнул я ему вслед. – Отвезите меня домой!..