Ольга Шумкова - Домой

– Ну да, Володенька, нет ничего, ну так будет же… Ты сам говорил – переходный период. А давай с тобой чаю попьем? А потом в лото.

Учительница заиграла Интернационал, танцы прекратились.

– Альберг, ты чего тут один стоишь? – окликнул Володю Шурка.

Володя очнулся:

– Просто так.

– А Нинка где?

– Убежала куда-то.

– Пойдем, может?

Володя заколебался:

– Нет… я бы ушел, да мне ее потом проводить надо.

– Твоя Нинка да провожатого себе не найдет?

Володя нахмурился. Шурка примирительно дернул его за рукав:

– Да не злись ты… я ничего плохого сказать не хотел. Мировая девчонка! Дойдет она одна, что с ней сделается?

Володя покачал головой:

– Нет, я обещал.

– Ну пойдем хоть в коридор выйдем.

Володя нехотя вышел. В коридоре Шурка устремился к мужской уборной, распахнул дверь, поманил Володю:

– Иди сюда.

В уборной он достал из кармана пачку папирос:

– Давай?

Володя недоверчиво покачал головой:

– Курить?

– Ну да, а что? Ты что, маленький?

– Не маленький.

– Ну так давай. У меня и спички есть.

Володя взял папиросу, покрутил в руках:

– А ты что, пробовал уже?

– Нет еще. Но, говорят, дело хорошее: у меня дядька приехал с фронта, говорил, когда там жрать нечего было, они курили – траву набивали в бумагу и курили, голод здорово заглушало. А у меня тут не трава, настоящие папиросы.

– Откуда взял?

– Твое какое дело? – Шурка покраснел и сунул папиросу в рот, – ты будешь?

– Ну давай…

Володя неумело сунул папиросу в рот, Шурка чиркнул спичкой.

– Ну вот, загорелось, – удовлетворенно сказал он, – ты давай, дым в себя втягивай!

Володя втянул дым и тут же закашлялся. В голове все поплыло.

– Забирает? – спросил Шурка, – во… ты втягивай, втягивай, а сейчас и я прикурю.

Володя втянул дым еще раз – в надежде, что будет лучше. Лучше не стало – в голове совсем зашумело, в горлу подступила тошнота.

– Втягивай! – азартно прошептал Шурка, – сначала всегда так, а потом хорошо! Сразу жрать расхочешь!

Жрать Володя действительно расхотел – через минуту он, склонившись над раковиной, избавлялся от обеда. Шурка поохал рядом, а потом исчез вместе с папиросами.

Отдышавшись и немного придя в себя, Володя поплескал на лицо холодной водой, присел на корточки и закрыл глаза. Голова шумела и болела.

Сволочь, злобно подумал он. Сволочь, пристал со своими папиросами! Что он там говорил – не будешь чувствовать голод… да лучше уж голод, чем такая помойка по рту и адская боль в голове!

Володя с трудом поднялся, но тут же сел обратно. Перед глазами все кружилось и плыло. Он зажмурился и положил голову на сложенные руки.

Сколько он так просидел – не знал. Когда наконец появились силы встать, в школе уже было тихо, не играла музыка и по этажам не бегали учащиеся.

Володя прошел по школе – никого. Он спустился вниз и увидел сторожа, тот как раз собирался запираться изнутри.

– А ты откуда? – удивился он, – все ушли.

– Давно?

– Да уж с полчаса точно. Ты беги домой, парень, поздно.

Володя выполз на улицу. Показалось, что на свежем воздухе полегчало, но тут же снова подступила тошнота. Володя немного постоял, глубоко дыша, потом побрел дальше.

Нина ушла – с кем? Одна? Вдруг с ней что-то случилось, ведь сейчас столько случаев…

Он добрался до Нининого дома, спотыкаясь на каждой ступеньке, поднялся на второй этаж и постучал. Открыл Арсений Васильевич:

– Ты?

Он явно сердился, но Володе было не до того:

– Она дома?

– Дома. А ты…

– Я пойду, извините.

На нетвердых ногах он спустился и, не выдержав, сел в снег у подъезда. Запоздало пришло в голову, что лучше бы немного посидеть и передохнуть к них, может быть, попросить чаю. Идти домой в таком виде было совершенно невозможно.

– Владимир?

Володя поднял голову и похолодел. Отец нагнулся над ним:

– Что ты, сыночек? Что ты сидишь? Тебе плохо стало? Дай-ка я тебе помогу…

Володя старательно отворачивался, чтобы отец не почувствовал запах табака. Тот поднял его на ноги:

– Ну как же так… Ты же на вечере был? Что там случилось? Бегали? Устал ты? Слабенький ты у меня…

Володя почувствовал жгучий стыд. Захотелось тут же во всем признаться, но позыв рвоты заставил его оттолкнуть руки отца и броситься к углу дома. Когда стало немного полегче, он взял пригоршню снега, сунул в рот, прожевал, взял вторую и обтер лицо, затем повернулся к отцу.

– Что с тобой? – спросил отец.

Володя помотал головой:

– Папа, давай домой пойдем? Я лягу…

Отец обнял его за плечи и отвел домой. Мама, увидев их, перепугалась, но отец успокоил:

– Ничего… отравился чем-то. Сейчас немудрено.

У себя в комнате Володя без сил повалился на кровать. Отец подошел, обтер ему лицо мокрым полотенцем:

– Сейчас получше будет. Укрыть тебя? Давай ботинки сниму.

Стаскивая с сына обувь, он вздохнул:

– Господи, ботинки… одно название. Ноги мокрые… Дожили!

Володя поднял голову. Отец встревожился:

– Тебе, может, миску принести? Опять плохо?

– Папа… – с трудом выговорил Володя, – я курил.

Яков Моисеевич пристально посмотрел на сына:

– Матери не говори.

– Не буду. Папа, и курить я больше не буду.

– Зачем ты вообще пробовать стал?

– Не знаю, – устало сказал Володя, – Шурка предложил… говорит, голод заглушает.

Альберг прерывисто вздохнул:

– Скоро получше должно стать, сынок, ты потерпи…

– Да я ничего, папа. Просто – попробовать. Прости меня, пожалуйста!

– Спи, сынок.

С Ниной они встретились на следующий день.

– Ну и куда ты вчера девался? – спросила Нина.

Володя махнул рукой – рассказывать не хотелось.

– Да так. А ты как дошла?

– Ой, я весело. Мы с девочками шли, и еще Митя и Додик нас провожали. А потом с Додиком еще до Клинского дошли – такая погода была хорошая! Я его домой позвала, да он не пошел – к себе домой торопился. Ты знаешь, у него еще три брата! А отца нет, они очень нуждаются, но он говорит – мама его духом не падает, у них музыкальные вечера, вслух читают… Додька на скрипке играет, я в субботу слушать пойду.

– К Додику? – растерялся Володя.

– Ну да. Он рассказывал, как они с мамой разучили – он на скрипке, она на фортепиано. Сегодня придет тетя Лида – будет меня учить печь пирог необычный, хочу взять в гости.

Володя нахмурился. Докурился!

– А в воскресенье Додька к нам придет – папа тоже скрипку хочет послушать. Ты тоже приходи, хочешь?

– Не хочу! – сердито сказал Володя, – у меня дела.

– Ну дела так дела. Ты вчера алгебру сделал? Дай я у тебя перепишу. И вечером зайди – я у тебя на завтра перепишу, а то мне некогда.

– Почему некогда?

– Я ж тебе сказала – тетя Лида придет, будем маленький пирог печь, папа муку достал.