Алекс Фрайт - Бумеранг-2

– Елозишь всю ночь не там, где должен! – вскинулась она с дивана чудовищным белым привидением. – Импотент хренов!

А потом… потом она запустила в него бутылкой. Среагировать-то он успел, втянул голову в плечи… Ту ночь, когда шикарный экран брызнул во все стороны осколками стекла, капитан запомнил на всю оставшуюся жизнь. Уничтожив любимую составляющую его холостяцкого быта, Куницкая превратилась в злейшего врага. Одно упоминание её имени выводило из себя, и что было самым обидным, исключая астрономическую сумму всё ещё непогашенного кредита, так и припечатать психолога каким-нибудь компроматом пока не получалось. И с каждым днём ненависть полыхала всё жарче, туманила разум, ожидая своего часа…

– Замнём, а? – виновато буркнул он. – Что-то накипело после беседы с бывшим начальством.

– Нервный ты, – хихикнул Пряничный. – Смотри, спалят тебя за кордоном на раз-два, а собранные грибы и шишки, как отвлекающие от разведки предметы, отправят в желудок без термической обработки. К тому же портфель этот… Ладно, остынь. Портфель как портфель.

Он дёрнул себя за погон, проверяя, крепко ли тот держится после хватки Буглакова. Затем вяло махнул рукой и развернулся в прежнем направлении. Теперь Пряничный не шёл – шествовал, одновременно почёсывая зад под кителем.

Буглаков поплёлся следом, страстно желая вогнать носок ботинка между толстых ягодиц.

Уже в кабинете, когда за спиной щёлкнул замок, Пряничный развернулся и в упор спросил:

– У тебя какие мысли?

– По поводу чего?

– Не чего, а кого. Этой… Асты Таболич.

– Никаких, – коротко ответил Буглаков. Мыслей у него было полно, но желания без особой необходимости молоть языком не испытывал – не хватало ещё на прослушку напороться. Он отрицательно мотнул головой: – С какой стати я должен о ней думать?

– Не скажи, – ухмыльнулся Пряничный. – Всё-таки теперь она – враг.

– А мне какое дело. Не она, так другая. Кругом враги, – отмахнулся Буглаков.

– Вот встретишь её за кордоном… – Пряничный причмокнул и закатил глаза. Казалось, его буквально распирало желание поговорить о сбежавшем за границу капитане Таболич. – Я бы её…

Буглаков подбоченился, выставил вперёд подбородок:

– Да ну?

Впрочем, он его понимал – была бы там какая-нибудь… Совершенно некстати перед глазами вновь возникло рыхлое тело Куницкой. Он передёрнулся.

Пряничный не отставал:

– Вот ты мне объясни: как так? Сидел себе сидел и вдруг – бац! Ну, майора точно дадут. Хотя, кто их, генералов, знает. Тебя ведь к оперативной работе не готовили. Так что, смотри, на буржуйские соблазны не поддавайся, а то… Бабах, и всё!

– Что всё?

– Ни родины, ни флага.

Намёк был настолько прозрачным, что Буглаков не удержался. Сквозь зубы шёпотом объяснил, что, по его мнению, выбор пал на неподготовленного сотрудника, потому что из тех, кто был в курсе всех деталей разработки по Хромому, никого в живых не осталось. Вообще-то и начальство, то, что прямо под генералом, тоже сильно поредело. А то, что пережило чистку рядов, сейчас было по уши в каких-то сложных и нервных разборках, непонятных простым смертным. Так сказать, старалось соответствовать «правильному курсу», а, как показывает практика, угадать его не так-то просто.

Пряничный удивлённо таращившийся на него на протяжении этого сбивчивого монолога, что-то проворчал себе под нос и хлопнул на стол ведомость.

– Пусть заткнут свои пропагандистские лозунги в одно место, – подвёл он итог откровениям Буглакова. – Все должны работать профессионально, не подвергая бессмысленному риску жизнь подчинённых.

– Мне деньги и пакет передать надо, – возразил тот. – И ничего больше!

– Святая простота, – Пряничный в очередной раз поскрёб затылок. – Для каждой работы свой инструмент, а оперативник из тебя, прямо скажем, такой же, как из меня папа римский. Так что всё ещё страшнее, чем ты мне тут пытаешь представить.

В кабинете стало тихо, только под столом шумели лопасти теплового вентилятора, лениво гоняя затхлый воздух.

После непродолжительной паузы Пряничный достал из сейфа металлический ящик, открыл.

– Помолчим лучше, – угрюмо предложил он. – Гонорар считать будем.

Буглаков удивился:

– Наличными?!

Пряничный промолчал. Старательно сопел, пересчитывая банкноты. Через пару минут закончил, с силой вогнал руки в карманы, вывернул наизнанку:

– А банковским счётом теперь наша беглянка распоряжается.

– Ничего себе…

– Думаешь, почему её не прикончили, пока в стране была? Хромой спас? Да ни хрена подобного! Здесь никто не понимает, каким образом ей удалось провернуть такое дело и переписать себя единственным владельцем счёта.

Буглаков внезапно охрип:

– Много там?

– Завод построить можно. И не один, судя по всему. Так что все стоят на ушах. А если узнает этот… – Пряничный ткнул пальцем в потолок и притих.

Несколько долгих секунд они молча смотрели на портрет президента, а тот в ответ выкатывал глаза, налитые кровью. Буглаков поёжился и испуганно оглянулся на дверь. Пряничный проследил за его взглядом, вновь поскрёб затылок и решил завтра же проверить кабинет на наличие «жучков», – так, на всякий случай.

– Подпиши, – ноготь подчеркнул нужное место.

Буглаков непроизвольно сглотнул, склонился над ведомостью с единственной строчкой над своей фамилией. Он даже перевернул лист бумаги с жирной фиолетовой печатью и проверил его девственную чистоту с обратной стороны. И, прежде чем оставить подпись, трижды внимательно пересчитал нули в сумме.

Пряничный подул на чернила и издал какой-то странный вздох – то ли сочувственный, то ли скорбный:

– Ни пуха.

– К чёрту, – уныло отозвался Буглаков.

Щёлкнув замками портфеля, он направился по коридору к лестнице, с хмурым видом размышляя над словами Пряничного. И с каждым шагом мысли становились всё мрачнее.

«Боул… – вспомнилось с внезапным бешенством. – Нет такого слова! Баул, товарищ майор, баул! Корчат тут из себя образованных… Деревня… Навоз из-под коров…».

Боул появилась на кладбище в сумерках. Оказаться на открытом месте в её положении было безрассудством, но что сделано, то сделано.

– Одну минутку, – пообещала она самой себе. – А Патрик подождёт, не в первый раз.

Ей совсем не хотелось тащиться сюда под дождём через весь старый город. Ещё меньше хотелось встретить кого-нибудь из прошлой жизни. Риск был велик, но она ничего не могла с собой поделать – желание плюнуть на заросшую сорняками могилу зашкаливало.

Ветер усилился, пытался вывернуть зонт наизнанку. Дождь сёк по чёрному граниту надгробий, а где-то неподалёку очумело выли собаки.

Боул поёжилась и поддёрнула воротник плаща, неловко прижимая рукоять зонта подбородком. Рука скользнула в карман. Озябшие пальцы нащупали сигареты. Прикурить удалось с трудом.