Макс Квант - В кривом эфире. СМИшная история

– Да я камикадзе – мне процесс интересен! – пожимаю плечами я.

– Сядешь у пульта! – звучит приговор Портняжки, после очередного перемигивания с начальством. – Будешь Лёше да Феде помогать, если понадобишься…

– Яволь! – делаю я книксен, приподняв края кондовой маечки.

– Поговори мне… – замахивается Портняжка кулачком, но, безвольно вздохнув, уходит перечехлять стулья…

Тут же за столиком перед рядком радиомикрофонов стоит Юнка – в её обязанности входит: по мановению королевской десницы раздавать их направо-налево…

– Ну и как они? – спрашиваю я, присев перед столиком на корточки.

– Да так себе, сукины пупсики. Батареи дохлые… Володя побежал в ближайшую лавку за новыми… А у тебя как?

– Меня лишили тщеславия, и я теперь сижу около пульта… – смахнув воображаемую слезинку, печально выдаю я.

– Бедненький… Так, а это что? – поднимает она один микрофончик: на поролоновой шапочке оного откусан бочок.

– Это видимо, Нина, когда у неё успокоительные заканчиваются, ногти грызёт или чего похуже…

– Лучше бы у неё духи противные кончились. Ну что прикажешь теперь делать?

– А ты дай кому-нибудь и пусть надкусанным краем на себя держит, только бы в камеру не попало…

– Ну да, конечно…

– Аврал… – это прискакал к нам Володька-звукач по прозвищу Чингазвук. – Нету нигде батареек…

– Отчего ж так?

– Воскресенье! «Радиола» с замком, «Культтовары» с замком, а на «Фонтане» вообще учёт… Только супермаркеты да бутики и открыты…

– Одни только мы да избирательные участки как проклятые пашем…

– Не нравится работать по воскресеньям? Заведите себе православного начальника! – замечает мимо проходящий Федя.

– Ну что ж… – дланью разделяет Юнка ряд микрофонов и вздыхает. – Осталось четыре негритёнка!..

– Всё у вас не «слава Богу»…

Федя же склонился над пультовым экраном: в этот раз Лёша решил довести картинку до совершенства и показывал Лёне жестами в какой позе лучше всего снимать нашу главную городскую знаменитость – Королеву.

– Нарциссизм да и только, – хмыкает наконец Дылда, за что удостаивается шика от Бузатова. Впрочем, я согласен с Федей: значения этого слова Королева не знает и разве что скажет: «Прошу при дамах не выражаться!»

По сигналу «Маяка», в 13 часов 00 минут и 00 секунд появляется герр Зигфрид Катерман. Уж не знаю как, но в договоре на рекламную кампанию аквапарка нашли пунктик, да ангажировали занЯтого топ-менеджера на ток-шоу. А он человек деловой, иностранец, к тому ж: отговорку там придумать или сделаться больным не дотумкает, надо так надо… Явившаяся следом за австрийцем певица Алёна Вассар незамедлительно его и оккупировала. Присев рядышком да эротично положив ножку на ножку, она принялась расспрашивать о делах, Австрии, погоде, королях да капусте – певичке давно хотелось три простых вещи: за рубеж, замуж да зашибись – Катерман всем трём требованиям удовлетворял с лихвой. Воспитанный герр Зигфрид на этот лепет канонической блондинки тактично кивал, где надо смеялся, но понимал сказанное через слово и частенько косился в истыканный микрофонами-мониторами потолок. Всё-таки пролетарское происхождение этой оперной дивы вылезло наружу. Девочка она в певческом плане весьма талантливая, а вот продюсеры ей доставались перестраховщики – боялись: споётся и никаких барышей, а сильная связками Алёна пела под фонограмму. Однако страшная сия тайна открылась нам случайно: раз монтировал Лёша отчётный концерт дивы, где она перепела всё великое в XX столетии, не забыв зацепить Led Zeppelin и N’Sync, звукачи «писались» со своего пульта и нам выдали только готовый трек. Когда же Бузатов принялся сводить всё воедино, то кое-где она микрофончиком чуть ли не жонглировала, прыгала вовсю и даже падала, оступившись о колонку, но с голосом ничего не делалось. Когда же Король глянул на сие безобразие, попросил особо о том не распространяться, тогдашний продюсер Вассар человек влиятельный и с его батюшкой наш шеф чуть ли не на одном курсе учился…

На огонёк заглянул и гость от Нины Татауровой – майор наркополиции, уже начавший отмечать перевыборы – транквилизаторов при его нервной работе не разрешают. Наркополицейского с лицом синим как контурная карта – хоть сразу союзы да складчатости наноси, усадили рядом с бренд-воксом, чтобы не ломать голову: от кого ещё у нас тут несёт.

– Когда же я впервые увидала нашу дикторскую алкашню и сравнила его голос, то стала подозревать, вот скоро даже из утюга вылезет этот маленький алкоголик, – кивнув на синюю парочку, сказала Юнка.

– Да уж, спелись голубки! С такими правоохранительными органами и бандитов не надо! – поддакнула ей Яна.

А затем подошёл наш Лекарь – всё же ему экспертное слово предоставим… Доктора медицинских наук усадили на второй ряд – в городе его лицо и так разве что на горчичниках не печатают, хотя менеджеры с фармацевтической фабрикой и ведут переговоры…

И вроде всё по графику… Вскоре должен подъехать с Рафиком главный герой нашего шоу, а попозже подкатит Борис… Даже я подменил в компьютере Бузатова сюжеты, одобренные два дня назад Королевой, протрезвевшим Королём да преданным Портняжкой, на клееные ночами мною с Юнкой кадры… Однако столичное гламурло запаздывало… Да ещё и Шарина где-то носило! План съёмок медленно, но отчётливо принимал формы форс-мажора!

Впрочем, подкатиться до места встречи нам не предстоит – какой-то идиот сковырнул дорогу прямо тут, вминая в чрево земли-матушки трубы-спагетти большого диаметра. Найдя-таки подходящее местечко, Семён аккуратно паркуется, чтоб мы выходя не поцарапали машины коллег: двадцать первого губернаторского, седьмого коммерческого и сорок четвёртого военного. Воображение моё забирается в папку «Эдуард Артемьев», извлекая подходящий саунд: «03 – Они Шли Долго (сталкер).mp3». Под него и прём через грязь недостроенной автостоянки для гигантского аквапарка «Aqua vitae» – из-за него и весь сыр-бор.

Проклинаю я всё на свете: и мягкость свою, и янкину настойчивость (Король в шеф-редакторы никого просто так не берёт), и длинные джинсы-клёш, и ботинки на высоком каблуке, и торчащие тут да там как артефакты куски арматуры, и неподъёмную DV-камеру, и штатив-дылду… Господи, или ещё кто-нибудь! Когда же я сдохну?..

– Не дрейфь, властелин ножниц, – успокаивает меня Юнона, весело скача впереди в берцах аки газель. – Вперёд, там уже австрияки планы показывают Олейникову… Такой кадр грех упустить…

А театр одного зрителя – Зигфрида Катермана – уже подал третий звонок. Мэр вовсю ругал австрийское начальство заезжего герра, так необдуманно распланировавшееся в нашем городе, Катерман ссылался на мировые тенденции и божился всем на свете, всё в a jour, мол, утро вечера мудренее, а жители нашего прекрасного города ни в чём не узнают неудобств… едва лишь возведут они подстанцию стоимостью в «тры мильона ойро 4 4 Ойро – в немецком произношении «евро». ». Ну и наш Степан вышел вперёд гоголем, дескать, возводитесь – тогда и поговорим, и откроем, и будет тебе «сгущенное молоко и мёд без хлеба». А пока – откладывайте своё открытие, пока не пригнали танки с бульдозерами и ваше австрийское чудо не вогнали в российскую землю-матушку как в сорок третьем. (Камеру-то я поставил на штатив, а сам встал за августейшей спиной директора города: в кадр забрался с ногами – охота ж побывать журналюгой.) Герр Зигфрид распростёр чертежи как заправский шпион и успокоил общественность на плохом русском: его речь неслась нестройным потоком, словно из сборника спичей для корпоративных работников, приехавших в Россию. Всё, инцидент считается исчерпанным! Нам ещё дали поснимать панорамки, чертежи да адресные планы (пойдут на перебивки речи Катермана), после чего ряд мордоворотов оттянул СМИ за ограждения…