Ксения Эр - Ложь №250496

Сережа взял у меня банку и недоуменно повертел ее в руках.

– Краска что ли? И все?

Я шумно вздохнула, разозлившись.

– Что ты, что Юлька, одно и то же. Открой для начала.

Сережа быстро поднял глаза вверх, но Нина Борисовна еще писала задания на доске, и вообще не поворачивалась в нашу сторону. Он осторожно открыл банку, а потом радостно вывалил содержимое себе на руку.

– Ого! Лизун! Я видел такой!

– Тише ты, сейчас отберут.

– Я аккуратно, сама-тише.

Я отвернулась и сделала вид, будто усиленно переписываю за учителем, чтобы быть точно вне всяких подозрений, тем более сейчас это и вправду было важно, потому что из пяти заданий у меня было написано только одно. Половина класса уже давно начали все решать, и тут Нина Борисовна отошла от доски и стала показывать на задания указкой.

– Все как обычно, три решенных задания на тройку, четыре на четверку.

– Пять на пятерку, – крикнул Кортик.

Вообще, его фамилия была Кордик, но мы все стали называть его так, потому что он был острый на язык и ужасно наглый.

– Уж кому, а вам пятерка точно не светит. Хоть на тройку бы наскрести.– сказала Эмма Борисовна.

– Конечно, не светит, она же не лампочка.– подшутил Кортик, и весь класс засмеялся, а учительница строго покачала головой, а затем добавила, – сейчас я выйду из класса на пару минут, мне нужно взять ваш журнал в учительской, а вы сидите тихо до моего возвращения. Кого услышу уже в коридоре, у того сразу отберу тетрадку и поставлю двойку, все поняли?

Класс кивнул головой, и учительница скрылась за дверью, а Сережа тем временем продолжил еще интенсивнее издеваться над моим лизуном.

– Давай уберем уже! Двойку захотел?

– Да успеем мы все написать, там не задания, а легкотня.

– Когда это интересно ты успел это понять, если у тебя в тетрадке даже «классная работа» не написано?

– А зачем ты в мою тетрадку подглядываешь?

Я показала ему язык, и снова начала писать, пусть дальше, что хочет делает, мне уже все равно, его ведь накажут, а не меня.

– Серый, что там у тебя? – крикнул Ангел с последней парты. Ангел это только прозвище такое, потому что фамилия – Архангелов. На самом деле поведение у него совсем не ангельское. Хотя и у меня тоже.

– Лизун, Аксюта дала.

– О! Кинь посмотреть.

– Не вздумай! -шикнула я, но было уже поздно, и прямо в десяти сантиметрах от моего уха пролетела большая черная клякса, а затем раздался хлопок, и Ангел спрятал ее у себя в руках.

– Теперь обратно кидай, – сказал Сережа.

– Подожди, сейчас Клюву кину.

Клюв и Клюшка это одно и тот же. Человек один, а прозвища два.

– Хватит, я писать стараюсь, мне нельзя двойку получить, мать убьет.

Ну хоть Клюшка оказался разумным человеком.

– Тогда кинь обратно Сереже, а то не успеешь на пятерку написать, -язвительно сказал ему Ангел.

Я услышала, как Клюв разозлился на такое, резко встал из-за парты и швырнул куда-то лизун. Не успев увидеть, куда он приземлился, я услышала звук похожий на шмякание. Будто мяли тесто, и потом кинули лепешку на стол. На парте Ангела ничего не было. Я резко начала крутить головой, оглядывая класс, но потом поймала взгляд Сережи. Удивленный, испуганный и направленный куда-то вверх. Закусив губу, я посмотрела туда же, куда смотрел он, и увидела, что на потолке, между окнами, красуется огромное черное пятно, капля с которого начинает медленно тянуться вниз.

– Доигралась? – хмыкнула Юлька со второй парты.

Я повернулась к Сереже и стала орать на него.

– Видишь? «Да никто ничего не увидит» -передразнила я его, – сейчас придет и устроит мне! Этого хотел? У нас самостоялка не написана, так и еще и это теперь! Скажешь, что я виновата, чтобы в школу моих родителей вызвали? А вот и нет, я скажу, что ты во всем виноват! Эта твоя дурацкая идея была.

Сережа уставился в парту и даже не смотрел на меня. В классе вдруг стало очень тихо, и среди этой тишины я расслышала предательские шаги по коридору.

– Идет уже! Сейчас возьму и сдам тебя, – пнула я локтем Сережу и зло посмотрела на него.

Дверь открылась и в класс вошла Эмма Борисовна. Я максимально съехала вниз по стулу, чтобы меня не было видно, и уткнулась головой прямо в тетрадку.

– Еле нашла ваш журнал! Оказывается, соседний класс перепутал: вместо своего ваш взял. Вот уж поиски!

Она начала обмахиваться рукой, и села на стул, а потом резко посмотрела на часы и воскликнула:

– Это сколько же меня не было? До звонка 15 минут! Написали хоть что-нибудь без меня или с ума сходили?

Класс закивал головой, а потом три девочки встали и положили на стол свои тетрадки.

– Вот, молодцы! Сразу вижу, кто, действительно, старался.– похвалила их учительница.

Ну конечно, они же отличницы, им быстрее всех надо. Первая тетрадка, конечно, Коробка. Неудивительно. Быть отличницей значит быть хорошей подлизой. Сейчас этим они меня разозлили еще больше. После них тетрадку положил Клюв. Тоже мне «разумный человек». За ним пошла Юлька со своей тетрадкой и по пути не упустила момента смерить меня своим разочарованным взглядом. Вот тебе и подружка. Это была ужасная досада.

Ладно, первые три задания у меня более-менее готовы, остались последние два, за пятнадцать минут как-нибудь успею.

– Душно тут сегодня, может окно откроем? – сказала Эмма Борисовна.

– Вроде нормально, не жарко, – сказала Юлька.

Это она молодец, хоть в чем-то выручила. Только это не помогло.

– Ничего, ненадолго можно открыть. Головы проветрятся у тех, кто еще не сдал, глядишь, и мысли новые появятся.

Я как шпион повернула голову в сторону пятна. Оно выглядело просто ужасно. Если раньше капля только начинала образовываться, то сейчас она уже была увесистой каплищей и тянулась почти до самого подоконника. Если вначале, Эмма Борисовна ничего не заметила, то сейчас, у окна, не заметить будет просто невозможно.

Она уверенно пошла к окну, а я затаила дыхание.

– Извини, – шепнул Сережа, наклонившись ко мне. Но я сделала вид будто не слышу, и в этот момент уже все случилось. Взгляд учительницы повис на этой капле, вместе с ней спустился вниз и поднялся к потолку, там где и было место преступления. Я хотела съехать со стула вниз еще больше, но уже было некуда, потому что мои ноги упирались во впередистоящую парту, разве что совсем залезть под стол.

– Что это за клякса? – очень строго произнесла Эмма Борисовна. Я впервые слышала, как она говорит таким тоном, и он очень не шел ей. Когда ее лицо было сердитым, оно становилось некрасивым и пугающим. Но сейчас это происходило по моей вине, стало быть, нужно терпеть.

– Мне повторить вопрос? Что это за клякса? Кто принес это в школу?

Класс молчал.

– Хорошо, тогда я просто поставлю всем двойки. Пусть это будет несправедливо, но станет хорошим уроком для того, кто не струсил это устроить, а струсил признаться.