Александр Рейтер - Чуть ниже поверхности

– Премного благодарен…

– У вас можно присесть? – если не возражаете, – спросил "альпиниста" скрипучий пожилой голос. Грубая большая рука, костистые пальцы с неочищаемыми ногтями, в них граненный стакан почти полный – 150 значит, – роговые очки, растянутая бурая кофта на пуговицах, большущие дальнозоркие глаза.

– О, конечно присаживайтесь, ничуть не расстроюсь, наоборот, – Поликарп, кстати, – представился он будто сам себе, легким взмахом налил из графинчика первую рюмку. – Еще глоток, еще денек, – и опрокинул в себя.

Сосед в роговых очках не представился и отстраненно-молча отпил из своего стакана, потом коротко-пристально глянул своими большими плавающими рыбами глаз на Поликарпа и отвел взгляд.

– Ну как, чувствуете изменение? – Поликарп неожиданно заглянул в соседское лицо восторженно улыбаясь.

Сосед ошалело поглядел на Поликарпа и еще отпил. – Вы это o чем?.. – буркнул он.

– Как о чем? – ну вы же сейчас выпили не просто так, а с какой-то целью, вот и любопытно стало, достигли вы ее или пока нет.

– Какая еще цель от стакана-то?.. – недовольно удивился незнакомец, – вечерок после работы скоротать, цели не нужно, а у вас небось иное мнение на этот счет или цель какая?

– Да уж, имеется, еще какая! И цель непростая, не за раз дается такая цель, вот и пробую уж не один год.

– А вы юморист, я смотрю, – сосед приободрился – и какая же великая цель может тут быть, если не секрет?

– Был бы секрет, не разболтал бы. Все дело в памяти, моей странной памяти! Я открыл способ избавления от самого горького и тяжкого, что у меня есть, что висит на мне и тянется сзади как неподъемный черный шлейф и порой так давит на сердце и сжимает горло, что не вздохнуть… я конечно говорю о Прошлом, все что я помню с первого дня своей памяти, все это – непроглядное липкое как смола мучение. Но и это мучение было бы не столь безнадежное, если бы я видел хоть что-то, хоть малейший просвет впереди, в так называемом "будущем", но я его не вижу вовсе, ни на день вперед, ни на час, только проклятое Сегодня, как я добреду домой и свалюсь где-то в коридоре, уперевшись в стену полночи как в непробиваемый заслон на моем пути в хоть какое-нибудь завтра, потом сон как милость Всевышнего, подаяние для нищего, сон слепой и тревожный, где только то же мучительное прошлое.

Так вот, я нашел лекарство: с каждой рюмкой, вся эта черная масса перетекает из прошлого в будущее и перестает быть такой уж черной, скорее, становится бесцветной, с каждой звонкой рюмочкой я помню меньше дней прошлого и вижу больше будущего, словно воздух, которым мне еще только предстоит дышать и жить дальше.

Он долил из графинчика в рюмку и махнул бармену, сделав круговое движение ладонью, означающее, "повторить бы", и идиотски улыбнулся.

Бармен наметанным взглядом сразу заметил его жест, к тому же поглядывал в его сторону уже давно. Он подошел уточнить, точно ли он понял, предложил съесть суп или котлет на закуску, но снова безропотно согласился на огурчики. Он попросил оплатить счет вперед и получив деньги, удалился.

– Вот сейчас, я уже вижу сзади всего лишь несколько лет, будто я мальчишка, за спиной которого так мало, но зато впереди, ух, – он глубоко вздохнул всей грудью и развел руки широко в стороны. Хочется петь от этого чувства!

Сосед быстро допил и судя по озадаченно-испуганному виду хотел было уже улизнуть от внезапно-говорливого Поликарпа, но вместо этого, он так же попросил хозяина повторить и на закуску заказал пирожок с "непоймичем", вернулся на место и дико уставился на Поликарпа. Всем видом он выражал только жадное ожидание и нетерпение, "ну, давай, давай дальше, не терпится!", в глазах был азарт и тоска, а где-то глубже, под выпитым стаканом вспыхнуло горькое понимание, ведь мало кого не тяготит его прошлое, особенно когда уже возраст, и когда впереди ничего не светит, кроме жалкой пенсии, да смерти.

Поликарп уставился в стол, и когда перед его взором нарисовался очередной графин, решительно налил себе и как полководец, уверенно подняв руку, отчеканил: "Вперед, только вперед к светлому завтра!", и опрокинул рюмку себе в глотку. Сосед послушно, словно загипнотизированный, отпил половину своей новой порции. Потом последовали еще и еще отполированные движения руками и ртом. Лицо оставалось таким же благородно-хладным, задумчивым и безгласным. Потом оно начало, будто потихоньку оттаивая, разгораться новыми неведомыми чувствами и оплывать.

– Я уже начинаю ощущать это, – чуть сбиваясь продолжил он, – я помню только сегодняшнее утро, я уже знал, что этот день будет особенным, что он принесет мне освобождение, я вижу назад только этот один день: рассвет, сереющий оконный проем, белесая занавеска, пустой стол спинка скрипучего стула. А до этого дня будто ничего и не было, никогда и ничего: ни меня, ни моей всей кутерьмы – ничего – это невероятно! А впереди прямая ясная дорога, я вижу каждый свой будущий день и иду по ним, как по воздушным шарам или по ступеням волшебной лестницы, все дальше и дальше…

Он блаженно улыбнулся и посмотрел в далекую даль, глаза были влажными, то ли от слез, то ли от принятого количества, лицо застыло в безвременьи, пальцы слегка подрагивая улеглись на стол, будто теперь ожидали чего-то еще неслыханного. Сосед тоже замер, глаза его горели нетерпением, как в цирке перед смертельным номером, чуть недопитый стакан застыл в руках.

И вдруг Поликарп резко изменился в лице, будто увидел самого черта, взревел во весь голос полный ужаса, как простреленный насквозь медведь, окруженный неумолимыми охотниками, руки грохнули по столу, он отшатнулся назад, чуть не упав вместе со стулом, едва успел вскочить на нетвердые ноги и как слепой, выставив руки вперед, побежал шатаясь к выходу, сшибая стулья на своем пути.

Сосед проводил его оторопелым взглядом и не сводя огромных вытаращенных сквозь очки глаз с двери, машинально допил последние капли. Он оглядел с тоской стол: пустая посуда, перевернутый графин, огрызки огурцов и пирожка, как покинутое поле боя после неминуемого поражения, поднялся и направился к выходу. Бармен, трагично протирая тряпкой очередной бокал, взглянув изподлобья, спросил:

– Что это с ним случилось?

– Наверное, допил до своего последнего дня, который вовсе не хотел видеть.

– Сочувствую. А вообще, тут таких половина, что пытаются допиться до светлых времен, а потом сами до них и не доживают.

(7.09.2016)

"…Посмотрите на лица! Ничего не говорите. Всего лишь посмотрите на лица, да, на свои, вот, прямо сейчас, попробуйте! – потом взгляните на других, на ваших ближних, за кого, возможно вы воздаете молитвы, кто, возможно, также молится за вас… Гляньте, вглядитесь в суть, не в названия: "мои ближние", "прохожие", "моя родня", "мои никто" – все, кого мы привыкли обезличивать называя, осуждать, не зная, превозносить, не догадываясь, что делаем!