Александр Рейтер - Чуть ниже поверхности

Приходят новые воды, на смену удушия, ничем пока не объятые и никем пока не благословленные и не проклятые, невиденные и безымянные – им и начинать все заново, пробуждая земляной калейдоскоп, спящий и видящий только сам себя в своей темноте. Время им пройти по всем этажам причудливо-витого замка, омыть лица камней и сделать песок темно-рыхлым как тесто на кухне: то-то будет пир – встреча и смесь веществ! Но и этого мало: растворяясь и даря неблагодарным безумцам радость присутствия, они уходят дальше вверх, не прощаясь и не испытывая жалости. Все рано или поздно возвращаются домой, а у кого нет дома – те все время путешествуют.

Руки притихли и сонно задвигались: может и правда не стоит?.. Просто когда-то им стало жаль нестерпимо сухого слепка, рассыпавшегося в кулаке, и ила на вечном дне, хотелось ощутить золото середины.

Но не отмщением обернулся зуд предчувствий, неприкаянные движения слепых рыщущих существ, потерявшихся в пространстве и отчаявшихся в поиске равновесия пришли к нужному месту. И пробудился там поток, распирая твердые породы, он начал движение на свет – начал свое мнимое возвращение. Когда он выбрался на теплую землю, стала ясна тайна: благо – и есть пропорция, пропорция – и есть благо . Рукам больше не пришлось беспокоиться, они могли, сложившись лодочкой, набрать из потока свою меру и напиться.

(3.09.2015)

Соединения были непрочными, все держалось только на круговом ветре и взорах цапель, влюбленно парящих на верхнем крае форм. Иногда гневаясь на слишком короткие закаты, железных коней или нерадивость степных грибников, они пытались превращаться в упрямость молодых ослов или лабиринты для муравьев, а потом, когда вместе с огоньком недовольства исчезали и последние розоватые, а затем и темно-синие реки на западе, и все переливы сглаживала теплая темнота, наступало время, когда они паслись хороводом и перешептывались о чем-то непонятном полевым гостям.

То посеребренность лунных трав, вселяющих непрерывность в переоблачении будущего в настоящее, направляла их плавные спиралевидные движения к югу, то мягкость покрывал полусфер, радующих сердце каждой пробирающейся сквозь их объятия секунды, поворачивала их к западу, то протяжный бархатный гудок, всегда чуть позже полуночи, текущий виолончелью воспоминаний детства, того самого, когда каждый из них был величиною с поле и видел не только свое созвездие, но и дальнюю змейку речки, показывающуюся только в летние новолуниния, да и то не всякому глазу, очерчивал круг.

Так получалась петля, потом другая, огибавшая старое дерево на самом восточном краю, то самое, где было спрятано логово влюбленных цапель, и движение замыкалось бесконечной восьмеркой.

И вот где-то послышалось одно единственное, самое важное в тот момент слово из птичьего языка – и это был знак пастуху, выплыть из продольного как флейта пространства своих снов, как изумрудная ящерица выползает утром на камень, и вывести из ночи коров, несущих, как всегда, на своих спокойных спинах первые очертания, а тонким колокольцем прогоняющих последние видения.

Тогда они в великом смущении затихали, и чтобы скрыть свое обожание и бескорыстное самопожертвование, превращались в привычные для коровьих глаз стога.

Но почему перед летним солнцестоянием одна из коров телилась единорогом со светлыми глазами, и куда он той же ночью исчезал, не смотря на бдение пастухов и сторожей, не в силах никто понять до сих пор.

Вновь, повинуясь солнцу, зазвучала свирель полдня, а по реке медленно поплыл зной.

(28.06.04)

От автора:

Посвящается всем жителям Крепости [1] ”Крепость” – коммунальная квартира, располагавшаяся когда-то в старом доме на Крепостном переулке в Ростове-на-Дону, для кого-то она была местом жительства, для кого-то – местом встреч и спонтанного праздника. и ее постоянным гостям, коим был когда-то и я. Все герои – реальные, все места – тоже реальные, и события, между прочим, тоже – реальные, только немножко перепутанные, перемешанные в хронологии и слегка урезанные, чтобы можно было их уместить в нескучный рассказ.

Да, и некоторые имена зачем-то изменены.

Гром пробежал алюминиевой ложкой по дну пустой ночной кастрюли и не найдя там даже пары засохших макаронин превратился в досадное хлюпанье дождя за окном. Внутрь его никто не впускал пока не пришел йог, абсолютно мокрый и загадочный больше обычного. Гораздо проще было перечислить странные вещества и мысли, которые в нем не присутствовали, остальные же наглядно складывали мозаики в его голове и на его улыбающемся лице, однако от предложенного мной остатка портвейна он не отказался.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

”Крепость” – коммунальная квартира, располагавшаяся когда-то в старом доме на Крепостном переулке в Ростове-на-Дону, для кого-то она была местом жительства, для кого-то – местом встреч и спонтанного праздника.