Ана Мария Портнова - Солнышко. Три новеллы о женских сердцах

– Меня вчега мама водила в пагикмахегскую, – сказала она, старательно выговаривая трудное и длинное для израильтянки слово с двумя «р». Яна не удержалась и провела рукой по её волосам. Они были шелковистые, но довольно жёсткие.

– А почему ты стгижешься так коготко, у тебя же тоже кгасивые волосы?

– У меня нет времени за ними ухаживать.

– Яна очень много работает, – встрял Дима, но на него не обратили внимания.

– А у тебя есть дети?

– Да, у меня тоже дочка.

– А сколько ей лет?

– 23.

– Ого! Она уже была в агмии?

– Ну конечно, доча, в армию ведь идут в 18, посчитай сама, – снова вмешался Дима, но его снова проигнорировали.

– Да, она уже отслужила, сейчас и учится и работает. Она хочет быть модельером.

– Это что? – не поняла урожденная израильтянка нового для неё слова.

Яна не успела открыть рта, как Дима ответил:

– Не что, а кто, доча. Модельер – это человек, который придумывает новые фасоны одежды.

– Ух ты! – удивилась девочка.

Во время этого разговора Дима сидел напыщенный, как индюк и время от времени поглядывал по сторонам. Ему, наверное, казалось, что все видят и завидуют тому, что он сидит в окружении таких двух красавиц. Тогда Яну это умиляло, но довольно быстро она поняла, что большую часть его отцовской любви занимает эгоизм и гордость и что ему важнее, чтобы было чем похвастаться перед другими, чем то, что чувствует ребёнок.

– Папа рассказал мне, что ты очень хорошо танцуешь, – решила Яна польстить отцовскому самолюбию.

– Да. У меня снова ского будет конкугс. Ты пгидешь?

– С удовольствием! Я бы и сама хотела научиться.

– Шемеш тебя научит, – ответил Дима, чем напряг их обеих. Девочка хорошо танцевала, но не хотела учить, а Яна понимала, что для учебы надо много времени, проведенного у неё дома, ведь больше негде. Когда Дима допил свою колу, Шемеш доела мороженое, а Яна допила клубничный коктейль, они пошли в парк. Сели на скамейке по обе стороны от девочки. Дима взял руку дочери, поцеловал, потом присмотрелся и строго сказал:

– Доча, почему у тебя ногти снова грязные? В прошлый раз я тоже делал тебе замечание. Как не стыдно?

Это была первая, но, увы, не последняя ситуация, когда Яна кипела негодованием, которое вынуждена была сдерживать при девочке. Она протянула руку за спиной Шемеш и ногтем сильно уколола Диму в бок. Он вздрогнул и вопросительно посмотрел на неё. Яна со злым выражением лица покачала головой из стороны в сторону.

– Можно я буду называть тебя Рыжик-Пыжик, ты не обидишься? – игривым тоном спросила Яна.

– Как смешно! Меня ещё никто так не называл. Можно.

– Рыжуля, а хочешь, я на следующей неделе сделаю тебе маникюр? Мама разрешит?

– Да?! – обрадовалась девочка. – Папа, можно я маме позвоню?

Дима набрал номер и передал телефон дочке.

– Мама, можно Яна сделает мне маникюг…Беседег…Спасибо, мамочка! Я тебя люблю!

Шемеш сказала, что сегодня она должна вернуться домой, доделать уроки и порепетировать с подружкой, а в следующий выходной можно.

Тепло попрощавшись с девочкой, Яна осталась на скамейке, пока Дима отведет её домой.

– Ну как тебе моя доча? – гордо спросил он, когда вернулся.

– Ангелочек! – ответила Яна и сделала небольшую паузу, в которой Дима успел «распустить хвост», вот только с папой ей не повезло.

«Хвост» сразу опал. С обидой и недоумением Дима спросил:

– Чего это?

– Ты рассказал мне, что ушел из семьи из-за ранимости Шемеш.

– Да, она очень чувствительная.

– Так почему же ты позволяешь унижать её при мне?

– Чем это я её унизил?

– Зачем надо было отчитывать её за грязные ногти при мне?

– Затем, что это некрасиво и я ей уже об этом говорил.

– Ты мог сказать ей об этом дома.

– Когда увидел, тогда и сказал! Разве отец не имеет права сделать дочке замечание?

– При своей подруге – нет. Каждый человек при первой встрече хочет произвести приятное впечатление, а ты своего ребенка опустил и гордишься тем, что ты прав.

– Эк! Так что ты предлагаешь?

– Я уже предложила. Приедете ко мне на следующей неделе и я сделаю ей маникюр, а теперь я пойду.

– Что значит: "Пойду»? Ты меня к себе не пригласишь?

– Пока нет, извини. Дана вчера съехала, в квартире бардак и еду надо приготовить на несколько дней.

– Я могу тебе помочь.

– Спасибо, но я люблю работать в одиночестве.

– Эк! Яна! – возмутился Дима, – ты думаешь, что я каменный? Ты мне нравишься! Я хочу тебя!

– Бедненький! – смягчилась Яна, почувствовав, что она и вправду слишком резка с ним, обняла его и поцеловала, – не сердись, я просто хочу пригласить тебя в прибранную квартиру и накормить вкусным обедом. А вот и мой автобус. Пока! – быстро чмокнула его в губы и зашла в автобус.

Она села у окна и всю грудную клетку как будто стянуло металлическим корсетом. Она совершенно отчетливо поняла, на какой тяжелый компромисс идёт. Она будет обманывать и себя, и Диму и даже будучи совершенно искренней с Шемеш, она будет обманывать и её. Правильнее и порядочнее было бы прекратить отношения сейчас, пока ситуация не запуталась до драматичности, но Яна не хотела терять связь с девочкой и в этом желании было какое-то неосознанное ощущение миссии.

Началась рабочая неделя. Дима не давал проходу. Он звонил по 3–4 раза в день. То ему надо было о чем-то посоветоваться, то что-то обсудить и Яна не понимала, она для него настолько авторитетна или он совершенно беспомощный? Когда же она попыталась объяснить ему, что он ей мешает, то он возмутился:

– Я просто хочу с тобой пообщаться! Мне с тобой интересно, что в этом плохого?

– Дима, ищи работу, тогда тебе некогда будет со мной общаться.

– Ты меня упрекаешь?

– Я просто прошу тебя не звонить мне в рабочее время. До вечера!

На всякий случай Яна отключила звук на мобильнике. Таким образом, выяснилась ещё одна неприятная черта. Дима вроде бы хотел показать свою привязанность, а на самом деле такая навязчивость говорит о том, что человек внутренне пуст и ему надо заполнить эту пустоту кем-то, потому что в одиночку со своей жизнью он не справляется. Если таким образом ведёт себя женщина, это более естественно, но если подобную слабость (а это слабость) проявляет мужчина, то это противно.

К концу недели Яна, как и обещала, пригласила Диму с дочкой к себе. Дана, узнав об этом из телефонного разговора с матерью, тоже напросилась в гости, прихватив подарки для девочки. Когда раздался звонок в дверь, Дана поспешила открыть и мама, стоявшая сбоку от неё в двух шагах, увидела восторг своей дочери.

– Ой, какая красавица пришла к нам в гости! Как тебя зовут! – воскликнула Дана и взяла Шемеш за руки.

– Шемеш, – смущенно ответила девочка, но в этом смущении не было детской робости, нежелания общаться с чужим человеком. Наоборот, её сияющие глаза и улыбка говорили об открытости и приятии.