Виктор Сбитнев - Время животных. Три повести

– Вот и давно бы так! – удовлетворённо сказал Быка и сделал то же самое. С минуту они потерянно молчали, видимо с опаской ожидая реакции желудка или каких иных, задействованных в процессе органов. Но всё, вроде, оставалось на своих местах.

– Интересно, а что если сейчас на горящую спичку дыхнуть? – спросил Санька.

– Станешь Змеем Горынычем! – ответил Быка, на глазах румянясь и веселея. Второй пузырёк ушёл как-то сам собой, без напряга и специального настроя.

– А я тебе что говорил?! – доставал Саньку добившийся – таки своего вчерашний ещё уголовник, которого распирало от гордости за победу над Санькиным предубеждением. – Я ж тебе говорил – чистый спирт! Чуешь, как на мозги ложится? Шустрее, чем водка, не говоря уж про бормотуху. Пойми, Смыка, в этой, блин, жизни, как говорил нам старый вор Никон, всё относительно: нравится – не нравится, красиво – некрасиво, вкусно – невкусно, хорошо – плохо, принято – не принято. Да, одеколон принято наносить на лицо, то есть на нежную кожу, которая его впитывает. Спрашивается, куда впитывает? Всё в тот же наш организм, куда и водку впитывают желудок и кишки. По большому счёту, какая разница? Ты попробуй натри лицо сильным ядом, эффект будет тот же, что если бы ты потребил его через рот.

– Но ведь есть ещё и качество! – попробовал возражать тоже порозовевший от одеколона Санька.

– Правильно! – Легко согласился Быка. – Так, я и предложил тебе тройнику, а не «Гвоздики», от которой комары дохнут. У нас один хирург сидел за убийство, так он, если есть выбор, лучше «Тройного» выпьет, чем какого-нибудь «Портвейна», хотя одеколон – это парфюм, а «Портвейн» – пищевой продукт. Это так же, как с бабами: с одной разговоры разговариваешь да по киношкам шатаешься, а с другой – из постели не вылезаешь. А ведь у обеих сверху – голова, а снизу – кое-что другое. Так же и в бормотухе с «Тройным»: и там, и там – спирт, но ты теперь знаешь, что по кайфу лучше.

– Ну, так и наркоту можно обосновать! – вскинулся Санька. – Там кайф ещё забористей?

– Я про наркоту, Смык, тебе ничего не впаривал! – отчего-то злым голосом отвечал Быка. – Но могу, если хочешь, тебе заметить: никогда и ни в коем случае не пробуй!

– Да, пробовал я уже, – признался без особого энтузиазма Санька.

– Что, герик? – спросил, на глазах возбуждаясь Быка.

– Да, почти, – не моргнув глазом, начал вспоминать Санька. – Приятель, падла, хотел на иглу посадить. Похмелье моё укольчиком снял, а потом позвал маки на даче резать. Но я во время понял и соскочил, хотя, если честно, иногда очень тянет попробовать ещё. Но ведь в жизни этой много куда тянет. В Древнем Риме вон даже коз пользовали, а царь Митридат в крови младенцев купался.

– Вот и я, Сань, о том же хотел, – согласно кивнул Быка. – Спирт – это пищевой продукт, а наркотик – чистая медицина! К нему привыканье в десять раз сильнее, чем к водке. Ну, и ломки тебе – это уже не похмелье. Высоцкий вон не вынес! И таких – миллионы!

– Знаешь, Быка, а я не во всём с тобой согласен, – раздумывая о чём-то, проговорил Санька. – Ты в принципе сам себе и противоречишь. А разве пищевой продукт не может стать «медициной» и наоборот? Что, не знаешь, как ответить? И не пытайся, пустое! Всё относительно, как этот твой Никон говорил. И верно, и неверно. Потому, что та тёлка, с которой ты валяешься в постели, наверняка мечтает пойти с тобой в кино, а та, которую ты заморозил на Невском, быть может, не прочь юркнуть в твою постель. Поэтому, Быка, давай уж лучше, если станем прилично получать, то пить «Смирновскую» и «Арарат», а душиться – дорогой туалетной водой.

– Базара нет, Саня – широко улыбаясь, миротворчески развёл руки Быка. – Про «Тройной» я говорю на тот случай, если непруха там какая или, упаси Бог, на зоне оказался. От тюрьмы да от сумы – сам знаешь, а потому лучше иметь и такой вот помойный опыт. И тут Санька вдруг вспомнил своё детство и сон про помойку. И понял он и запомнил теперь уже до конца своих дней, что синяя звезда впереди и помойка сзади так и будут идти с ним по жизни до самой последней его минуты.

Лёха, на беглый и невзыскательный Санькин взгляд, оказался вполне свойским мужиком, который, в отличие от Быки, не сорил в разговоре ни тюремной феней, ни питерским новоязом. Прежде всего, он угостил приезжих хорошим кофе с песочным печеньем, поинтересовался, как устроились и чего им сейчас не хватает, на что Быка заметил вчерашнему сидельцу, что неплохо бы небольшой аванс, поскольку что-то забыли прихватить из-за спешки и понятного волнения, а чего-то хватились уже здесь, в общежитии.

– Я могу вас и на хату устроить, если хотите, – поделился с гостями своими возможностями Лёха, – только, во-первых, это далеко, а во-вторых, за общагу платить не надо, а за фатеру – очень даже существенно. И потом, туалет там в пяти метрах, на первом этаже – душ, постирочная с автоматами, гладильня, буфет (я уже приказал держать для вас пиво под прилавком), а выйдешь на Линию – всё рядом. Как в сказке Пушкина: пойдёшь налево – Петроградка, направо – водка и метро!

– Спасибо, Алексей, – искренне поблагодарил Санька. – Нас всё устраивает.

– Вот и ладно. А сейчас прямо по коридору, третья дверь налево, даму зовут Марья Ивановна, она о вас предупреждена. Потом сходите на место работы – тут недалеко, в общем, получите спецодежду, талоны на обед, пройдёте общий инструктаж, договоритесь с мастером о выходе и валите отдыхать до завтра. Если головы будут с непривычки болеть, то выходите через день. В принципе, время пока терпит, а вот потом, когда впряжётесь, уж не обессудьте: я денег зря не плачу! Да, и сам вынужден запахивать по двенадцать часов, иначе прибыли не будет, а тогда на кой всё это нужно? Ну, бывайте. И, крепко пожав обоим руки, Алексей тут же углубился в изучение каких-то хитрых графиков.

– Слышь, Быка, – стал делиться своими впечатлениями Санька, – он, вроде, постарше нас будет?

– Ещё бы! – почти с восхищением воскликнул Быка. – Он университет ещё до посадки окончил. У него жена и двое детей. Старший в школу пошёл!

– То-то я смотрю, говор, воспитание, осанка вообще, – похвалил Быкиного кореша Санька. – Думаю, нам это на руку. Хотя… такого на кривой не объедешь! Опытный и с очень хорошими нервами. Если что не по нему будет, такой, запомни, Быка, чикаться с нами не станет. Поэтому работаем в рамках, ни во что особо не впрягаемся, косим под тупых, по крайней мере, первое время, пока к нам присматриваются. А потом, когда глаз у наблюдателей замылится, попробуем подняться. Не сидеть же вечно в подсобниках!

– Хочешь анекдот про подсобников? – Поигрывая серебряной цепью, спросил Быка.

– Если короткий, – согласился Санька.

– Короче, черпала из отхожего места дерьмо вычерпывает ведром и передаёт его подсобнику – мальчишке, чтобы тот в передвижную бочку сливал. Ну, устал мальчишка, неловко принял ведро, оно наклонилось – и оттуда дерьмо черпале прямо в лицо. Утёрся тот рукавицей, сплюнул под ноги и говорит: «Эх, Васька, никогда тебе черпалой не стать. Так и проходишь до пенсии в подсобниках!».