Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 4

В таком режиме прошли три года совместной работы. Отношения капитана и его политического помощника внешне выглядели вполне нормальными, но Валентин чувствовал, что его оппонент избрал какую-то неизвестную тактику и, скорее всего, копит на него компромат в письменной форме, как действительный, так и придуманный, ведь иногда стоит изменить фразу – и смысл уже совершенно другой, а можно ли вспомнить, что говорил два-три года назад? Скорее всего, в подробностях это просто невозможно без каких-либо пометок. В конце ноября 1985 года во Владивостоке, куда пришло судно после выгрузки металлолома в Японии, было холодно, и бухта Золотого Рога начала подмерзать небольшими заберегами. Ошвартовались у пятого причала торгового порта, и сразу же после окончания оформления прихода властями на судне появился групповой диспетчер. В капитанской каюте он поведал совершенно неприятную для Валентина историю с неизвестным продолжением: оказывается, что помполит проработавший с ним три года, накатал на капитана донос на двадцати листах, и партком держит эту кляузу и никому не показывает, прорабатывая только среди членов парткома будущее резюме и виды наказания. Диспетчер попробовал достать этот доклад через своего однокашника, работавшего там же, но и ему не дали не только прочесть, но даже посмотреть. Единственное, удалось узнать, где хранится столь важный документ: оказалось, в сейфе у секретаря по идеологии. Оставался только автоген со взломом, как в американских и итальянских фильмах про «Коза ностру», но взлом парткома с правами райкома партии обойдется очень дорого для исполнителей, с заранее предсказуемым исходом, и одним лишь криминалом здесь не отделаешься. Диспетчер также огорошил последней новостью, что по опусу помполита намечается разборка в парткоме с привлечением всего экипажа. После ухода группового диспетчера заметно озабоченный капитан направился в пароходство и первым делом зашел в службу мореплавания, чтобы сдать рейсовое донесение. Там уже все капитаны-наставники знали об этом случае и старались поддержать и подбодрить Валентина. Новый помполит, заменивший автора доноса в августе, когда тот ушел в отпуск, сообщил, что на следующий день в 14.00 в конференц-зале парткома состоится публичная порка капитана в присутствии всего экипажа и будет принято окончательное решение. Капитан тут же приказал помполиту объявить в обеденное время о прибытии в партком к назначенному времени. На другой день Валентин подошел к своей голгофе с пятнадцатиминутным опозданием, и ему сразу бросилось в глаза: в одном конце коридора стоял весь экипаж, а во втором, в гордом одиночестве, – лишь один помполит, и к нему никто не подошел даже поздороваться. Затем поступила команда ведущего партийного клерка: «Пора заходить». Экипаж гуськом прошел через большие двери парткомовского конференц-зала и расселся в правом ряду кресел, а помполит в своем гордом одиночестве – через проход, в левом ряду. Секретарь парткома, проводивший это представление, не замедлил обратить на это внимание, и когда экипаж ушел после разбора «кляузы» и остались капитан с помполитом, прямо высказал помполиту. Когда все двадцать человек экипажа расселись по местам, ведущий зачитал почти все сочинение, на что ушло около получаса, и по ходу задавал членам экипажа вопросы по существу. В итоге выяснилось, что первый помощник все три года работы вел досье на капитана и собирал малейший компромат согласно полученным пожеланиям на Хабаровских курсах помполитов и в отсутствие капитана постоянно осматривал каюту капитана, не брезгуя и личными вещами, разве что за исключением сейфа, открыть который он не мог, не повредив сургучный оттиск печати, просматривал личную переписку, то есть все три года вел полный контроль за действиями капитана. В ходе чтения эпистолярного шедевра уточняющие вопросы задавались как обвиняемому, так и обвинителю, и вскрылась совсем уж неприглядная картина: политработник неоднократно обыскивал капитанскую каюту, не имея на то никаких полномочий, и это стало ясно не только членам комиссии, но и всему экипажу и присутствующим членам парткома. А это уже тянет на обычную уголовную статью. В конце же политический оппонент, чувствуя ускользающую из-под ног землю, пошел на самые крайние меры, обвинив капитана в недостаточной преданности идеалам коммунизма и партии Ленина, в том, что мастер всегда «держит камень за пазухой», готовый в любое время бросить его в партийные органы. Экзекуция продолжалась два часа и закончилась тем, что к капитану серьезных претензий не возникло от «руководящей и направляющей»: то ли повлияли начавшиеся горбачевские перемены, то ли позиция помполита была слишком уязвима и гнусна, а может, повлияла и поддержка всего экипажа. Комиссия отнеслась к капитану вполне по-божески. В заключение Валентин сказал, что помполит вместо работы по своей должности и идеологическому воспитанию экипажа занимался изучением личных вещей капитана и написанием только что оглашенной кляузы, на что было потрачено три года бесполезного разрушающего труда, искусственно создавая обстановку всеобщей подозрительности и недоверия на судне, прямо противоположную его прямым обязанностям по сплачиванию и воспитанию экипажа. Много претензий было высказано в его адрес и со стороны экипажа. В результате первого помощника и телохранителя капитана от всяких нежелательных соблазнов отправили на один из чисто каботажных «броненосцев», проводить воспитательную работу среди отъявленных штрафников и вновь поступающих в пароходство, хотя своими действиями он заслуживал гораздо большего наказания. Вместо него на судно направили другого, более терпимого помполита, с которым капитан проработал почти два года, до тех пор, пока его не перевели на теплоход «Нижнеянск». Поведение первого помощника было далеко не исключительным среди многих других. Капитан одного из лесовозов Александр Найденов застал своего политического помощника, когда тот прослушивал его каюту через смежную переборку с помощью хрустального фужера, но пугать «комиссара» сильно не стал, опасаясь за его жизнь, и лишь осторожно изъял фужер и заверил «активиста», что труд напрасный, так как он не пьет, не курит и не аморальщик, а линию партии поддерживает, с которой вместе и колеблется. Помимо того, с обратной стороны переборки находится большой книжный шкаф с многочисленными томами большой советской энциклопедии, и вряд ли что-то можно уловить через такую преграду даже при помощи хрустального фужера. Еще один партийный труженик на его же судне пытался убедить Александра в его праве, по крайней мере, на половину представительских расходов капитана, мотивируя тем, что он находится на переднем крае борьбы с вражеской идеологией. У капитана Ильина вновь прибывший первый помощник требовал свою долю платы за безлоцманскую проводку, к которой он не имел никакого отношения, мотивируя лишь тем, что на предыдущем судне капитан выделял ему какую-то часть. О поступках помполитов можно вспоминать бесконечно долго, но, не кривя душой, и среди них иногда встречались приличные люди.