Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3

Во второй половине шестидесятых будущий капитан Дальневосточного пароходства Валентин Цикунов уже второй год работал старшим помощником на небольшом рефрижераторном судне по обслуживанию китобойных флотилий в северной части Тихого океана. И хотя ему уже стукнуло 27 лет, но, будучи худощавым и к тому же невысокого роста, он выглядел гораздо моложе своих лет, и никто из посторонних не догадывался о его истинном возрасте, принимая его за тинэйджера. Все три китобойные флотилии работали примерно в тысяче миль от пролива Хуан-де-Фука в открытом океане, и 36 китобойцев как голодные псы рыскали по огромной океанской акватории, выискивая, где появится очередной фонтан, свидетельствующий о наличии китов. Мореходы из китобойцев были прекрасные, и с замиранием сердца можно смотреть, как они при своих небольших размерах вспарывают форштевнем высоченные шестиметровые волны океанской зыби, карабкаясь на гребень очередной волны и тут же падая вниз к подошве следующей.

Пришла весна и на север Тихого океана, а вместе с ней стало гораздо меньше шальных сибирских циклонов, которые если и появлялись, то проскакивали севернее, оставляя китобоям лишь увеличившуюся зыбь. По всем признакам погода шла на улучшение, и китобоям, как и обслуживающим их транспортным судам, это было на руку, и не за горами лето, которое придавало еще большую уверенность в удаче экспедиций. Ориентируясь на благоприятную погоду в ближайшие месяцы, для снабжения флотилий свежими овощами на линию между канадским Ванкувером и китобоями и был направлен маленький рефрижератор со старпомом Цикуновым. Овощи закупали через компанию шипчандлера (снабженца судов) Жоржа Лежебокова и складировали на причале в ожидании прихода того самого малыша рифера «Рыбновск», и с его приходом все 200—300 тонн овощей грузчики загружали за пару дней. Все три флотилии, «Дальний Восток», «Владивосток» и «Слава», работали недалеко друг от друга, каждый рейс маленького рефрижератора был к одной из них, и все канадские овощи быстренько проглатывались экипажами многочисленных китобоев, не давая ни дня передышки маленькому трудяге-работнику. Рейсы были короткими: погрузка в Ванкувере, четверо суток перехода к китобазам, двое суток там, обратный путь тоже четверо суток и погрузка в Ванкувере. На океанской волне маленький пароходик нырял как утенок, перекатываясь с волны на волну. Океанские волны зыби во много раз превышают длину самого суденышка, и всхожесть на очередную волну не представляла для него никаких трудностей, преобладала килевая качка, когда судно карабкалось на гребень очередной волны, тут же падая и почти скрываясь между двумя соседними волнами, и лишь одна мачта оставалась на виду. Гниловато-приторный специфический запах разделываемых туш ощущался задолго до подхода к базам. Таким был линейный график движения рефрижератора. Причал находился в центре города рядом с причалом для пассажирских катеров. В Канаде для схода на берег не требуются паспорта или пропуска, как в подавляющем большинстве других стран. По советским же правилам поведения моряков за границей, увольнение на берег в заграничных портах проходило тройками: как правило, старшим был кто-то из командного состава и двое рядовых. В первый заход под погрузку как раз попали под выходные дни. Кроме двух дней погрузки привалило еще два выходных дня. Как раз кстати после двадцати суточного перехода из сахалинского Холмска. Океанский переход в 4000 миль на маленьком суденышке дался экипажу совсем не просто, и двухдневный отдых оказался весьма кстати. Почувствовать под ногами твердую почву и походить по живописным улицам Ванкувера, озаряемым весенними лучами солнца и распустившейся листвой, – что может быть лучше после океанского перехода, когда люди и ходить правильно разучились, каждый раз хватаясь за леера вдоль фальшборта при выходе на палубу, да и в самой надстройке тоже было не лучше: в тесноте маленьких кают постоянно приходилось набивать себе шишки и синяки, стараясь удержаться на уходящей из-под ног палубе. И в конце прогулки по улицам зайти в ближайший паб и выпить кружку-другую ароматного, искрящегося пива: расслабиться и спокойно посидеть в состоянии почти полной нирваны, ощущая все прелести жизни. Ядреное, прохладное, желтовато-искрящееся пиво с шапкой пены наверху кружки так и манило своим давно забытым ароматом, тем более оно ни в какое сравнение не шло с отечественным однообразным, да еще и разбавленным; «но на безрыбье и рак – щука». Цикунов в сопровождении двух мотористов вышел в город в воскресенье, в последний день нежданно случившегося отдыха. Побродив несколько часов по городу и налюбовавшись его красотами, на обратном пути зашли в ближайший от судна пивной бар, или паб, как принято говорить у англоязычных. От обилия разнообразных пивных брендов рябило в глазах, и не сразу советская тройка, не разбалованная изысками советских пивоваров, сделала свой выбор. Кружка пива, независимо от сорта и бренда, стоила 20 центов; усевшись за свободный столик, заказали подошедшему официанту по две кружки каждому и стали с нетерпением дожидаться освежающего и такого манящего напитка. Спустя несколько минут официант принес четыре кружки пенящегося пива. Цикунов удивился и тут же поинтересовался у официанта, почему не шесть кружек, а всего лишь четыре. Официант вполне серьезно ответил, что это пиво для двоих спутников Валентина, а Цикунову пока нельзя, так как его возраст не позволяет пить пиво, до достижения 21 года. Обескураженный старпом еще раз спросил, почему именно 21 года. Официант объяснил, что, согласно закону, пиво можно продавать только лицам, достигшим 21 года. Цикунов попытался объяснить, что ему уже давно стукнуло 21, а сейчас целых 27 и он работает старшим помощником на русском судне. Но это был лишь глас вопиющего в пустыне: обиженный и раздраженный, он понимал, что выглядит не лучшим образом в глазах своих попутчиков, которые, поняв в чем дело, уже начали ухмыляться и, безусловно, вскоре расскажут об этом на судне – и тогда старпом станет притчей во языцех для всего экипажа. Официант попросил показать паспорт, но по известной причине в наличии его не оказалось. Официант продолжал что-то говорить, но Цикунов, сильно разволновавшись, его плохо понимал, да и его английский в то время был далеко не блестящ. Гарсон говорил о каком-то законе для молодых людей и запрещении им продавать алкогольные напитки до достижения 21 года, и пить из принесенных мотористам кружек тоже нельзя, опасаясь нарваться на серьезные штрафы для питейного заведения и самого малолетнего страждущего. На клятвенные заверения Валентина, что он давно перерос столь знаменательную дату, официант не реагировал. Он пригласил старшего по смене, и тот, вникнув в предмет спора, тоже принял его позицию. Так и пришлось старпому возвращаться на судно, не отведав желанного пива, в расстроенных чувствах. А мотористы шли рядом и тихонько посмеивались над ним. Придя на судно, Валентин постучался к капитану и все ему рассказал, но тот не так уж и поверил его рассказу и сказал, что завтра пойдет вместе со старпомом в этот бар. Капитан лишь добавил, что в Америке и Канаде на самом деле существует закон, запрещающий продажу пива и прочего алкоголя лицам, не достигшим 21 года. Вскоре доброхоты-мотористы поведали о пивных злоключениях старпома, и весь экипаж еще долго смеялся над своим чифом. На следующий день где-то после полудня капитан позвал Валентина, и они пошли в тот самый паб, находящийся совсем неподалеку. Капитан предупредил, чтобы чиф взял с собой паспорт как официальное подтверждение возраста и занимаемой на судне должности. Придя в паб, заняли свободный столик, и вскоре к ним подошел вчерашний официант, сразу узнавший Цикунова. Капитан спросил у него, почему вчера не дали пива его старпому. Гарсон снова повторил уже набившую оскомину фразу о законе, запрещающем продавать алкогольные напитки лицам моложе 21 года, и добавил, что, посмотрев на Цикунова, он решил, что тому нет еще 21 года, и когда оба посетителя стали убеждать его в неправильной оценке возраста, позвал старшего смены – и тот снова поддержал своего коллегу. Чтобы не иметь дела с полицией, они и решили не давать пива, пока не увидят паспорт. Пришлось показать паспорт, и после извинений им принесли по две кружки пива за счет заведения. Через рейс рефрижератор «Рыбновск» снова пришвартовался к уже знакомому причалу и вечером после оформления снова отправились в паб отведать понравившегося пива. И снова в группе со старпомом оказались те же мотористы, которые были и в первом случае. Официант снова узнал знакомых и принес по две кружки пива за счет заведения. На судне сразу же пошли разговоры о том, что старпому дают пиво бесплатно, и кое-кто начал напрашиваться в старпомовскую группу отведать бесплатного пива. Но Цикунов не стал более злоупотреблять гостеприимностью ребят из паба, да и стыдно стало за соотечественников, норовящих присоединиться к халявному пиву. Что подумают люди, видя откровенно назойливое поведение клиентов с одной лишь целью получить пару кружек бесплатного пива: жадность, алчность, скопидомство или еще что-нибудь посерьезнее. Старпом больше не заходил в знакомый паб, разговоры о бесплатном пиве вскоре утихли, и лишь оба моториста, дважды поживившиеся за счет паба, еще долго вспоминали о внезапной шаровой радости. Таким образом Валентину довелось испытать на себе неотвратимое действие американских вполне здравых законов.