Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3

Пароход «Красин» длиной 95 метров и шириной 16 метров с четырьмя трюмами и паровой машиной 1800 лошадиных сил, максимальной скоростью в балласте 12 узлов, если пар в котлах на высоте. Достался он в наследство Сахалинскому пароходству еще по военным репарациям, а дареному коню в зубы не смотрят. Среди 40 членов экипажа 12 кочегаров занимали особую нишу вроде индийской касты «неприкасаемых». Вот на него и направили четверокурсника и почти выпускника Сахалинской мореходки Цикунова вместе с его однокашником, с которым вместе уже прошли первые три месяца последней практики на пароходе «Рыбинск», тоже паровике, но на жидком топливе, мечте всех кочегаров, хотя она и лишала их профессии кочегара, в которой не было надобности при работе двигателя на жидком топливе. Но мечта и есть мечта – последствия не важны, о них думают, лишь когда мечта осуществится. Курсанты догнали свой новый-старый пароход в Находке и при ближайшем знакомстве не очень-то и обрадовались: судно только что приняло полный бункер угля 600 тонн и, учитывая стоянку в порту и обычное состояние кочегаров, убирать палубу возле люка угольного бункера было некому – и угольная пыль разнеслась по всему пароходу: в каюты, коридоры, палубы. Она находилась везде, и даже на мостике ее тонкий слой покрывал штурманский стол. Картина произвела довольно удручающее впечатление на будущих командиров – и у них даже появились мысли удрать с судна под каким-либо подходящим предлогом. Но дальше мыслей это не пошло, им пришлось мириться с угольным паровиком. Три дня погрузки пролетели быстро и незаметно за обустройством на пароходе. Докеры порта работали на удивление быстро и за эти самые трое суток погрузили 4000 тонн различных продовольственных зерновых: гречки, риса, перловки и разнообразных круп – и снялись из Находки на сахалинский Корсаков, находящийся совсем недалеко, но переход на этом «скороходе» занял четверо суток, груженый пароход больше 8—9 узлов не давал, хотя погоду штормовой не назовешь, скорее, обычной для сезона. Ветры с северного направления в середине декабря – законодатели зимнего муссона, но они-то и явились главным оппонентом груженого «бельгийца», который в среднем не давал более шести узлов. Погода была однообразной в течение всего рейса вплоть до самого залива Анива, откуда до Корсакова совсем близко, не более 40 миль. В порту ажиотажа не наблюдалось, и пустующие причалы выглядели как-то сиротливо. На один из них и пришвартовали «Красин» и не мешкая приступили к выгрузке. Докеры порта, видимо, соскучились по работе и работали сноровисто и быстро, не уступая в умении своим находкинским коллегам, выгрузив весь крупчато-зерновой груз за те же трое суток, после чего судно отогнали на якорную рейдовую стоянку в ожидании формирования каравана и подхода ледоколов для форсирования Анивского залива, успевшего замерзнуть и покрыться коркой льда, легко проходимого для большинства судов, но старые паровики сродни инвалидам, и даже 20-сантиметровый лед для них являлся почти непреодолимым препятствием. В заливе Анива толщина льда в редкие годы превышает 50 сантиметров, и то к концу зимы, и лишь выносимые из Охотоморья нагонные ледяные поля могут достигать и полутора метров, но они по цвету легко отличаются от местного льда, и обходить их не представляет особого труда. Простояв на рейде трое суток, дождались формирования каравана из восьми судов и подхода двух ледоколов. Первый из ледоколов был обычным небольшим портовым дизель-электрическим, или, как такие называли, «номерным», а вторым был тоже дизель-электрический паром с усиленным ледовым корпусом и четырьмя дизель-генераторами по 1800 лошадиных сил каждый. В Дальневосточном пароходстве работали два парома: «Забайкалье» и «Приамурье» – оба усиленного ледового класса. Тогда еще не существовала паромная переправа Холмск-Ванино, и их использовали в режиме обычных транспортных судов при перевозке крупногабаритных грузов.

Последними к полудню четвертых суток подошли оба ледокола, принадлежавшие разным пароходствам. «Номерной» портовый ледокол принадлежал Сахалинскому пароходству, а «Забайкалье» – Дальневосточному. Анивский лед – далеко не арктический, и усилий обоих псевдоледоколов вполне хватало для его форсирования и оказания помощи своим менее мощным собратьям. Они-то и должны были провести восемь не совсем современных судов до пролива Лаперуза, где начиналась чистая вода и суда каравана, достигнув чистой воды, разбредутся по своим делам во все стороны. Но в Сахалинском пароходстве не было других судов, да и осадка в его портах не позволяла заходить более крупным пароходам. Вот и формировался состав флота по принципу «на тебе, Боже, что нам негоже». Имелось в наличии несколько дизельных судов, но они зарабатывали валюту в заграничных рейсах.

Итак, к полудню четвертых суток собрались все восемь бегунов на длинные дистанции (стайеров) и два ледокола – и поступила команда по каравану с «Забайкалья» готовить машины, и сразу же задымили все восемь паровых чудовищ: это кочегары подбросили уголька в топки и начали проворачивать машины и крутить рули, проверяя валиковую и тросовую передачи. Цикунов, будучи на вахте со вторым помощником с 12 до 16.00, тоже занялся своими непосредственными делами по приготовлению судна к движению в караване. Тем временем на мостик поднялся капитан Белов, который был под стать своему пароходу, такой же поживший и поплававший, лет под семьдесят. Он тут же приказал второму помощнику проверить рулевое устройство и провернуть машину. Второй помощник подтвердил ясность понимания и дал команду рулевому проверить руль, перекладывая его с борта на борт. Валентин переложил руль на правый борт и доложил, что дошел до упора, и продолжил перекладку на другой борт, но поскольку крутить рулевое колесо бесконечное количество раз ему было лень, то, наблюдая, как оно крутится само без видимых усилий, оставил рулевое колесо в таком положении, полагая, что когда оно дойдет до упора левого борта, то и остановится, и руль продолжал крутиться, приближаясь к ограничителю. Оно дошло до упора на левом борту, что-то щелкнуло в рулевой колонке, и руль тут же остановился. Цикунов, взявшись за него обеими руками, попробовал повернуть вправо, но руль не поддавался и замер в положении «лево на борту». Капитан, наблюдая за манипуляциями, сразу предположил худшее: где-то от мостика до рулевой машины лопнул валик или попало какое-либо инородное тело, благо деревяшек и щепок хватало на палубе. Начали проверку и обнаружили шестерни двух валиков в месте их соединения под углом, на пути от кормовой палубы в сторону кормовой надстройки, отсоединились от своих валиков. Рулевая передача была валиковой, когда стальные валики идут вдоль всей палубы от мостика до рулевой машины на корме. Суда уже начали выстраиваться в походный караван по своим присвоенным номерам и занимать назначенные места, а на «Красине» руль оказался неработающим – и срочно пришлось переходить на аварийное управление рулем, находящееся на кормовых рострах в виде огромного колеса, крутить которое могли только два человека. По всей видимости, аварийным рулем долго не пользовались, вполне возможно – с постройки, и вначале никакими средствами и способами его не могли сдвинуть с места, и лишь побив кувалдой в местах соединений и раскачав все возможные сочленения, предварительно обильно полив маслом, сдвинули эту махину с места.