Михаил Рожков - Деревенская история

– Мне бы воды, – жалобно ответила Ирина Николаевна.

– В холодильнике минералка.

Ирина Николаевна открыла дверцу холодильника, достала холодную полуторалитровую бутылку минеральной воды, открутила пробку и налила в прозрачный стакан. Затем жадно начала поглощать напиток. Штольц сняла чайник с плиты и налила в чашку, в которую уже предварительно была брошена ложка кофе. Побелкина, выпив воды, почувствовала себя немного лучше и присела за стол напротив подруги.

– Нин, мне очень, очень, стыдно, – произнесла она, наблюдая за тем, как Штольц сосредоточенно мешает ложкой кофе.

– За что? – спросила Нина Михайловна, подняв на подругу глаза.

– За вчерашнее.

– Ой, да подумаешь. Ну выпили чуть-чуть, ну на машине прокатились. Твоя, кстати, была идея.

– Вот за это и стыдно. Мы же в забор к человеку въехали. Да ещё и пьяные. Что о нас люди подумают?

– Да плевать, что подумают, – ответила Нина Михайловна, делая глоток кофе. – Если жить только для того, чтобы всем нравиться, то можно сойти с ума.

– Ну так же нельзя! – встрепенулась Побелкина.

– Что нельзя?

– Мы вчера повели себя безрассудно.

– Не мы, а ты, – поправила её Нина Михайловна, разворачивая конфету и отправляя её в рот.

– Как же, мы же вместе были?

– Ну да, были вместе, а вела себя безрассудно ты.

– А ты?

– А для меня это норма, я себя всегда так веду.

– Вот поэтому муж от тебя и ушёл, – обвинительно закричала Ирина Николаевна.

– Ага, а твой от твоей правильности умер, – парировала Штольц.

Побелкина всхлипнула и громко зарыдала. По её щекам текли огромные слёзы. Нине Михайловне стало стыдно.

– Ну ладно тебе, Ир, прости дуру. Ну не плачь.

– Я не плачу, – ответила Побелкина, зарыдав ещё сильнее.

– Ир, ну прости. Хорошая ты была жена, хорошая. Ну так уж получилось, кто-то раньше умирает, кто-то позже.

– Я знаю.

– А чего тогда плачешь?

– Мужа вспомнила. Да и с Виктором Ивановичем нехорошо получилось, – произнесла учитель сквозь слёзы.

– Ну да, – заметила Штольц. – Мужик вроде нормальный, надо будет заглянуть, по-человечески извиниться.

– Но только так, чтобы он понял, что мы нормальные интеллигентные люди, – сказала Побелкина, вытирая слёзы.

– И как же это сделать?

– Не знаю, – ответила Ирина Николаевна, беря в руки конфету.

– Может, пирог испечь?

– На электрической плитке?

– Ну да, ну да. Тогда просто зайдём, извинимся ещё раз, бутылочку коньяка презентуем, – предложила Штольц.

– Где же мы его возьмём? – задала вопрос Ирина Николаевна.

– Так у меня есть.

– То есть вчерашняя бутылка коньяка была не единственная? – спросила Побелкина, глядя в глаза подруге.

– Нет, конечно.

– Таак, и сколько же ты с собой взяла?

– Немного. Так, на первое время. Не сидеть же здесь на сухую, – возмутилась Нина Михайловна.

– Учти, я больше пить не буду, вчера это была минута слабости, – заявила учитель.

– Тебе никто и не предлагает, – сказала Штольц.

– Ладно, – примирительно произнесла Ирина Николаевна, – в обед, думаю, заглянем в гости к Виктору Ивановичу.

– Отчего же не сейчас?

– Ну как, – удивилась подруга, – надо же привести себя в порядок. Не пойдём же мы с тобой как две сухие мочалки.

* * *

Кутузов лежал в помидорах, спрятавшись под тенью растений от палящего солнца. Рядом раздались шаги. Кот повернул уши в сторону звука. Шаги раздавались всё ближе и ближе. Нехотя и лениво животное открыло единственный глаз.

– Ну, что разлёгся? – сказал дед Витя коту.

Кутузов в ответ широко зевнул, потянулся и сел на задние лапы. Дед наклонился и сорвал два зелёных помидора.

– Мяу, – протяжно издало звук животное.

– Ну чего «мяу», чего «мяу»? – начал ругаться на него Ионов. – Сколько раз тебе говорил, не лежи на грядках. Вот и вся шерсть в земле теперь.

– Мяу, – повторил Кутузов.

– Мяу да мяу, – передразнил его дед, – жрать небось хочешь?

– Мяу.

– Ну терпи до обеда, ты и так завтракал, а я ещё нет. На крайний случай мышку какую-нибудь поймай.

– Мяу, – мяукнул Кутузов и побежал за удаляющимся хозяином. Тузик, растянувшись на земле возле будки, смотрел за этой погоней. Дед Витя вошёл в дом и закрыл дверь прямо перед носом кота. Кутузов удивлённо посмотрел на внезапно возникшее препятствие, немного подумал и не нашёл ничего лучше, как начать жалобно мяукать. «Вот ведь бестолковое животное», – подумал пёс. Затем громко вздохнул, подняв маленькие облачка пыли напором воздуха из ноздрей, и прикрыл глаза. Было жарко. Не хотелось ничего, даже гавкать.

Войдя на кухню, Ионов первым делом положил зелёные помидоры на подоконник, а взамен взял один красный. Включил плитку, поставил на неё сковородку, налил в неё подсолнечного масла. Затем достал из холодильника три куриных яйца, разбил скорлупу и вылил содержимое на сковороду. Нарезал помидор на кусочки и высыпал их в яичницу. Присев на сундук в ожидании готовящегося завтрака, задумался, чем бы сегодня заняться. Нужно было поправить сломанные доски в заборе, возникшие после вчерашнего наезда. Ещё необходимо наконец заделать дыру в туалетной двери. Ионов взглянул в окно на изнывающего от жары пса и подумал: «Туалет-то позади дома, и дверь выходит на поле, где редко кто-то ходит. Значит, дверь может и подождать. Выходит, на сегодня только забор: уж больно день жаркий для двух дел сразу».

Ионов снял с плиты яичницу, поставил сковороду на деревянную подставку на столе, затем зачерпнул из банки соль и посыпал блюдо. Внезапно вспомнив, что забыл нарвать свежего лука, дед Витя стремительно покинул кухню. Во дворе ему попался под ноги Кутузов, который высказал свои претензии к хозяину громким «мяу».

– А ну пошёл отсюда! – прикрикнул на него Ионов. – Мяу, мяу – ходишь тут, бездельник, мешаешься.

Тузик поспешил спрятаться в будку. Дело в том, что Виктор Иванович обладал крутым нравом и легко выходил и себя. В случае чего, в карман за словом не лез, да порой и за кулаком тоже. Когда Ионов был голоден, то его и так непростой характер становился на несколько порядков хуже. В такие моменты под удар попадали все, кто находился в пределах видимости. Тузик, наученный горьким опытом, знал это не понаслышке и предпочитал пережидать такие эпизоды где-нибудь в укрытии. Укрытием обычно была будка. Пёс знал, что надо всего лишь подождать, когда хозяин наполнит желудок. После еды дед Витя становился добрым и философски настроенным.

Ионов быстрым шагом направился к грядкам с луком, а кот, явно недовольный, что читалось по его морде, отошёл в сторону, присел на задние лапы и обиженно отвернулся. Тузик, заметив через проём будки ноги хозяина, который вернулся в дом, вновь выбрался наружу. Всё-таки в деревянной конуре было жарко и душно, а во дворе нет-нет, да и подует ветерок. Пёс в очередной раз широко зевнул, чуть не проглотил пролетающую мимо муху и вновь улёгся на пыльную землю. А ведь когда-то возле будки росла трава, но пёс за годы проживания начисто её вытоптал. Собака прикрыла глаза и задремала.