Михаил Рожков - Деревенская история

Мимо, жужжа, снова пролетел неизвестный. На этот раз пёс его проигнорировал. В окнах хозяина мелькали неяркие вспышки света. «Телевизор смотрит», – подумал про себя Тузик. Пёс положил морду на вытянутые передние лапы, широко зевнул, закрыл глаза и уснул.

Иван Семёнович Хитров, высокий крупный мужчина сорока пяти лет с солидным животом, стоял на мостике и деловито смотрел вдаль, на противоположный берег реки. Лицо его было крупным, мясистым, нос картошкой, глаза маленькие, хитрые. На затылке, среди аккуратной стрижки волос, начала зарождаться лысина, которая беззастенчиво была подставлена утреннему солнцу. Сладко потянувшись, Хитров развязал пояс, затем сбросил с себя шёлковый халат и, перекрестившись, прыгнул в воду. Вода возле мостика всколыхнулась, миллиарды брызг разлетелись во все стороны, где-то вдали залаяла собака.

Иван Семёнович был очень солидный столичный адвокат. Пару лет назад он купил в деревне домик, который на тот момент представлял собой ветхое жилище. Всего за год это строение превратилось в небольшой дворец с высоким каменным забором, статуями во дворе и небольшим фонтанчиком. Хитров старался периодически выбираться в Смородиновку и делал это практически каждые выходные. А летом среди плотного рабочего графика выделял недельку-другую и отдыхал тут душой и телом. Но больше, конечно, телом, так как в адвокатской среде меж его коллег ходил слух, что души-то у Ивана Семёновича как раз и нет.

Наплававшись, Хитров неуклюже взобрался на мостик, тяжело дыша вытер своё тело большим хлопковым полотенцем и надел халат. Затем сел на небольшой раскладной стульчик со спинкой. Тот жалобно затрещал под адвокатом. По правую руку от стульчика, стоял небольшой хрустальный графинчик с коньяком, бокал и маленькое блюдце, с нарезанным дольками лимоном. Иван Семёнович взял в руки графин, налил в бокал спиртное, посмотрел, как солнечные лучи играют в напитке, поднёс к носу, вдохнул аромат и затем залпом выпил. Он закусил долькой лимона, затем скрестил руки на животе и принялся наслаждаться новым днём.

– Доброго утречка, Иван Семёнович! – раздалось из-за спины адвоката.

Хитров повернул голову, но угла обзора не хватило, чтобы увидеть говорящего. Пришлось довернуть и туловище. Это был Берестов, как всегда жизнерадостный и в своей неизменной телогрейке.

– Доброе, Степаныч, – ответил адвокат.

– Какое чудесное утро, не правда ли? – произнёс Берестов, шумно вдохнув ноздрями воздух.

– Верно говоришь, – ответил Хитров, отвернувшись.

– А знаете, что вчера произошло? – задал вопрос Николай Степанович, подойдя поближе.

– Что? – нехотя спросил адвокат.

– К нам же вчера жильцы новые приехали.

– Кто?

– Две барышни.

– Барышни, говоришь? – сказал Иван Семёнович и взял в руку графин. – И что за барышни, красивые?

– Обычные, вам такие не интересны будут.

Хитров наполнил бокал и не спеша выпил. Берестов, переминаясь с ноги на ногу, продолжил:

– А знаете, что они учудили?

– И что же? – спросил Хитров, закусывая лимоном.

– Да форменное безобразие, Иван Семёнович. Напились, а потом сели за руль и протаранили забор Виктору Ивановичу.

– Деду Вите, что ли?

– Ну да.

– Дела, – протяжно произнёс Иван Семёнович, прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула.

Берестов постоял немного, подбирая слова, а затем выдал: – Может, вы поможете чем, Иван Семёнович?

– Чем? – спросил Хитров, резко открыв глаза.

– Ну как же, вы адвокат знатный, про вас такое говорят…

– Какое такое?

– Исключительно положительное.

– Ну-ну.

– Так вот, – продолжил Берестов, – Виктор Иванович у нас душа добрая, махнул рукой на забор, дескать, сам починю. А я вот что подумал: нельзя ли как-нибудь помочь соседу, взыскать, так сказать, компенсацию за ущерб с этих гонщиц?

– Да можно и взыскать, – лениво ответил Иван Семёнович. – Езда в пьяном виде – раз, порча чужого имущества – два. Машина их где?

– Так возле их дома.

– Оставление места ДТП – это три. Дело-то перспективное. Только вот есть одно «но».

– Какое же?

– Я же ведь на отдыхе. И мне это не очень интересно.

– Ну как же, мы же соседи, – просяще сказал Николай Степанович.

Хитров вновь наполнил бокал коньяком, вздохнул и выпил. Затем, взяв дольку лимона в руку, начал говорить: – Ну смотри: если предложить твоим барышням не доводить дело до суда, ведь в случае чего им грозит лишение прав и штрафы, то можно содрать с них приличную сумму. Я могу с ними поговорить, надавить на что нужно.

– Поговорите, надавите, – заискивающе сказал Берестов.

– Но при одном условии.

– Каком?

– Пятьдесят процентов мне.

Николай Степанович махнул рукой и радостно произнёс:

– Конечно-конечно, мы всё понимаем. Я думаю, Виктор Иванович согласится.

– Ну вот, иди, объясни всё деду Вите, и если он согласен, пускай ко мне вечерком зайдёт, мы с ним этот вопрос обсудим.

– Конечно-конечно.

Хитров прожевал лимон, вновь откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Николай Степанович стоял и смотрел на адвоката.

– Николай, – произнёс Хитров.

– Да-да, Иван Семёнович?

– У тебя остались ещё ко мне какие-то вопросы?

– Нет.

– Ну тогда я тебя больше не задерживаю.

Берестов молча кивнул и с глупой улыбкой на лице удалился. Иван Семёнович, наконец-то оставшийся в одиночестве, сразу погрузился в сон и громко, раскатисто захрапел.

* * *

Ирина Николаевна открыла глаза и попыталась понять, где она находится. Вокруг всё было чужое и незнакомое. Она лежала на кровати в маленькой комнате. Напротив неё на стене висел портрет Ленина, выполненный масляными красками. Голова болела, во рту пересохло. С минуту она лежала, глядя на Владимира Ильича, а потом всё вспомнила. Вспомнила приезд в деревню, дождь, коньяк и аварию. Ей стало очень, очень стыдно. Побелкина медленно встала с кровати и вышла в коридор. Заглянула в соседнюю комнату, где должна была находиться Штольц, но там было пусто. Опираясь рукой на стену, не спеша дошла до кухни.

На кухне за столом сидела Нина Михайловна с опухшим лицом. На белой обшарпанной тумбочке стояла электрическая плитка, на которой кипел чайник.

Электрические плитки были почти у всех жителей деревни. Ну а на чём ещё готовить, если нет газа? Нет, газ-то, конечно, был в нескольких километрах от деревни, но администрация района посчитала, что газифицировать деревню нерентабельно. Домов мало, половина жителей приезжает только летом, а дедушки и бабушки уже давно привыкли зимой греться дровами да электричеством. Единственный человек, у которого был газ, – это Хитров. Газ ему привозили в газовых баллонах.

– Кофе будешь? – заметив подругу, спросила Штольц.