Михаил Артюшин - Шах и мат. Рассказы

Время шло, нужно было сдавать то, что за три с половиной часа наработано и решено. Вот уже и Борис, щелкнув авторучкой, убрал ее в нагрудный карман пиджака, закрыл тетрадь и положил на нее ладонь. Зная Борьку, Михаил сразу понял, что означает этот жест – у друга все решено правильно, и он доволен проделанной работой. Посмотрев на Михаила, Борис кивнул головой в сторону стола преподавателей, приглашая и его встать на выход. Михаил в ответ кивнул, при этом поднял указательный палец, что означало: «Минуту, сэр!»

Далее события разворачивались стремительно. Неожиданно дверь в аудиторию резко распахнулась. Друзьям было видно, как из дверного проема в аудиторию заглянул Чудин. Бросив взгляд на друзей, он посмотрел на преподавателя и, не говоря ни слова, пальцем поманил его на выход. Это было так необычно, что все находящиеся в аудитории опешили.

– Что это такое?! – возмутилась одна из преподавательниц. – Не ходите, Василий Иваныч!

Мужчина был не из робкого десятка. Он встал из-за стола, жестом усадив хотевшую выйти вместе с ним сотрудницу:

– Успокойтесь, Фаня Давыдовна! – и вышел из аудитории, закрыв за собой дверь.

Ожидание было недолгим. Через минуту преподаватель влетел обратно в аудиторию, громко и зло ругаясь: «Бандитов в институт пускают!»

Направившись прямиком к рабочему столу, он лихорадочно начал перебирать стопку экзаменационных работ, пока не нашел работу Чудина. Схватив тетрадку, он быстрым шагом вышел из аудитории.

– Сдавайте работы! – объявила Фаня Давыдовна. – Время вышло!

Она стояла у стола и сама принимала из рук в руки от выходивших абитуриентов их экзаменационные работы.

Михаил с Борисом пошли искать друга. Ни в коридоре, ни в буфете, ни в курилке Чудина не было. Они увидели его, выйдя на улицу. Санек сидел на скамейке и курил. Посидели, помолчали. Первым не выдержал Чудин:

– Ладно! Нет, так нет! Домой поеду!

– Сань! Он твою работу унес куда-то! – сказал Михаил.

– А как он ее нашел? – удивился тот.

– Как, как! Ты тетрадь подписал своей фамилией? Подписал! Вот он и запомнил!

– Ты что ему там наговорил-то? – с досадой спросил Михаил. – Он же, как бешеный, забежал и давай твою тетрадь искать.

Санек молча достал из кармана пачку сигарет, нервно закурил и после первой затяжки ответил:

– Сказал ему, что я его сегодня зарежу!

– У тебя что, мозги поплыли?! – плюнув в сердцах на землю, крикнул Михаил.

– Да, дело пахнет керосином! – приуныл Борис.

– А че будет-то?! – не унимался Санек.

– В милицию может заявить, вот «че»! – передразнил друга Борис.

– Одно пока понятно – кол по математике тебе обеспечен! – Михаил встал со скамейки, разгорячившись и расстроившись от такой глупой выходки друга, и продолжил разнос: – Он же твой вариант просмотрел, преподам показал и в стопку положил! Ты видел?

– Видел!

– Что там у тебя решено было? Все скатать успел?

– Все!

– Ну так зачем ты его в коридор-то вызывал?!

– Не знаю! Я думал, все – завалил!

– «Завалил»! – передразнил друга Борис.– Работу в общей массе проверили бы – и все! Глядишь, если все правильно, может, был бы трояк или четвертак! А ты теперь сам себя и завалил! Чудо!

Михаил присел на скамейку, нервно постукивая ногой по асфальту.

– Пить охота! – после долгой паузы сказал Чудин.

– Обедать-то будем? – спросил друзей Михаил.

– Что-то в столовую не хочется, жарко! – ответил Борис.

– Я вообще есть не хочу! – поддержал Бориса Чудин.

– Пошли на пляж! По дороге что-нибудь придумаем! – предложил Михаил.

По дороге Чудин придумал зайти в пивной бар. Выпив залпом пол-литровую кружку пива, утолив жажду, Санек расслабился и немного успокоился. Вскоре вся компания, выпив по паре кружек пива, пришла в нормальное расположение духа. Михаил с Борисом уже не кипятились на своего друга за неудачную выходку. Ясно было, что их товарищ попал в неприятную ситуацию и теперь нуждается в помощи и поддержке самых близких ему в этом городе людей.

Этот день они провалялись на пляже до темноты, покупая в буфете на пляже пирожки с картошкой, булочки, газировку, а ближе к вечеру горячий чай. Утомленные солнцем и усталые от событий такого длинного дня, парни возвращались в общежитие в темноте летнего вечера.

В фойе общежития несколько человек смотрели телевизор. Тетя Дуся, оторвавшись от вязания шерстяных носков, подняла глаза поверх очков, недовольно ворча:

– Вот гуляки-то! Где вас черти носят?! Тут коменданту весь день телефон обрывали, все Чудинова ищут! Набедокурил чего, что ль?

– Теть Дусь, что случилось? – спросил Борис.

Тетя Дуся выделяла Борьку среди всех парней и довольно благосклонно к нему относилась.

– В приемную комиссию ему завтра, Шурику вашему, надоть! – завершила она свою тираду. Подтянув клубок коричневой шерсти, она поправила на носу очки и поддела спицей очередную петельку темно-коричневого шерстяного носка.

Душ в подвале еще работал, был как раз мужской день. Смыв пляжный песок с кожи, остатки проблем тяжелого дня, парни вернулись в комнату, плюхнулись на кровати. Вскоре загулявшая компания спала крепким сном. Поставленный Михаилом на кухне чайник громко булькал, кипел, возмущенно звеня металлической крышкой. Сняла чайник с плиты тетя Дуся во время вечернего обхода своих владений.

– Пусть теперя утром поищуть свои чайники! Вот я им утром мозги-то почищу! – ворчала она, уже сидя на вахте, наливая в граненый стакан, стоящий в узорчатом серебристом подстаканнике, кипяток. – Господи, спаси и помилуй чадов своих грешных! – перекрестилась она на маленькую иконку, висящую в правом углу.

В приемной комиссии документы Чудину вернули не сразу. Два дня друзья сопровождали Чудина до приемной комиссии. У центрального входа и в вестибюле они несколько раз за это время встречались лоб в лоб с тем самым преподавателем, которого Чудин пообещал зарезать. Оказалось, что это был заведующий кафедрой высшей математики, профессор, доктор наук. При встрече Чудин первым заметил у него на руке татуировку в виде морского якоря. В общем, как потом выяснилось, профессор был мужик боевой, служил после войны пять лет на флоте.

Саньку пришлось писать объяснительную, где он объяснил свой поступок огромным желанием поступить в институт и приносил свои извинения за этот хулиганский поступок. Заведующий кафедрой математики, видимо, простил его, и Шурика отпустили с миром. Чудин уехал домой. Борис с Михаилом сдали вступительные экзамены и были зачислены на строительный факультет. Осенью они приезжали на родину, но Александра увидеть не смогли. Семья Чудиновых к тому времени переехала в Орел.

Михаил забегал домой к Вере. Верина мама дала ему адрес общежития Ленинградского технологического института.