Ирина Ишимская - Прогулки по прошлому и настоящему. Рассказы. Эссе

– Вам страховка нужна?

– Да, нужна, но сейчас я занята. Попозже.

– Вы ждете кого-то?

– Да, я друга жду.

– Как дождетесь, подходите…

– Хорошо.

Постояла у железной ограды, посмотрела на мчащиеся машины. Обычно он не опаздывает. Или не захотел больной идти? Зашла внутрь метро. Позвонила. Мобильник не отвечает. Странно. Стала ходить по улице мимо хватающих страховщиков. Каждому нужно отказывать. Звоню опять. Молчание. Если не отвечает, значит, передумал. Да, он же болен. Вот манера – взять и отключить телефон. Ведь списались (заимствованное слово). Уже одиннадцатый час. Придется идти одной. Я прислонилась к трубе и стала рассматривать нанимателей клиентов. Кого я выберу? Вот эту полноватую женщину с микрофоном? Или молодого человека? Нет. Еще немного подожду и подойду к первой. Но что это? За ней знакомая зеленая куртка. Он. Смотрит. Улыбается. Вчера нашла его старое письмо ко мне в Новгород из Калуги. И там пишет: «Здравствуй, любезная Ирина Львовна! Начну с сетования: как могла ты подумать, что я не напишу. О, горе мне, горе. Неужели я мог дать повод для подобных опасений…». Такой изысканный слог.

Это писалось много лет назад. Как могла я подумать, что он не придет. Подошли друг к другу. Обнялись по-дружески на виду у страховщиков. Он всегда так делает. Давно не виделись. Дырка на джинсах сзади и спереди смотрятся по моде. Но у него они не сделанные, а просто проношенные брюки. А какая разница?

– Как дела?

– Плохо.

На верхних и на нижних губах засохшие пятна крови. Запекшаяся кровь. Может быть, порезался, когда брился.

– Что это?

Горестно:

– Аллергия.

– Да?

Я знаю, что у него аллергия от полыни, но если на лице стало высыпать, это уже совсем плохо. Бедный.

– А у меня сердце.

– Ой-ой-ой…

Но больными и немощными мы побыли совсем мало. Тут же превратились в жаждущих впечатлений шаловливых детей.

Когда меня спрашивают: «Что ты находишь в нем?». Я не могу объяснить. Но думаю, главное – это умение оторваться от реальности. Хотя ему и отрываться не нужно. Его реальность совсем не такая, как у всех. Для других – это не реальность. С некоторыми мне стало неинтересно. Их рассудок всегда держится за нить своего быта, жизни. И так многие люди, почти все. А с ним можно общаться, смеяться и быть «свободными, веселыми и пьяными», пьяными от стихов, от воздуха, от замечания мелочей, от слов, от переходов с одного языка на другой. Я-то языки плохо знаю. В этом смысле я его ученик. Мы алкоголь не переносим. В крови его много. Это у нас с ним общее. А что различное? Много, очень много. Почти все. И на это «все» натыкаешься, как на пни. Я считаю, что всякая тусовка плоха. А он дышит этим и прославляет. Хотя его проза похожа на этот город. Он повел меня уверенно мимо всех этих людей. К нам привязался молодой человек и шел в ногу с нами, не отставая.

– Вам нужна страховка?

А. его отстранил:

– Нет.

– Наша фирма совсем не далеко. Вон там на углу. Вы визу хотите оформлять?

– Нет, нет.

Если он так отвечает, значит, ему виднее.

Но молодой человек не унимался и не хотел нас отпускать.

– Пойдемте со мной.

– А где ваша фирма? – я спросила только для того, чтобы что-то сказать.

– Вон. Дом семь.

Мы уже входили в помещение под аркой.

– Так у вас свой кто-то есть? – его голос совсем озлобился.

Но мы его уже не слышали. И зашли в офис. Прошли мимо одной комнаты в другую. Там за двумя столами, стоящими перпендикулярно, и за компьютерами сидели две женщины.

– Можно у вас страховку оформить?

Я села напротив миловидной и внимательной дамы за столом. А. устроился со мной рядом на стуле. Подсказывал. Спрашивающая задавала много вопросов мне и сама заполняла анкету в компьютере. А вторая за перпендикулярным столом стала спрашивать А. Видимо, он в ней разбудил любопытство.

– Да мне виза не нужна. У меня уже есть.

Но она спросила его фамилию и стала искать в компьютере.

– А кто вам делал пакет документов? Не наши конкуренты?

– Вот тут у вас и делал. Молодой человек со мной занимался. Он похож на балетного танцора.

Женщины засмеялись. Отдав мои документы в современном стеклянном здании, визовом центре, отправились на проспект Ветеранов по местам моей юности. А потом планировалось поехать в Петергоф. Здесь тогда «являться муза стала мне» в виде осени. И я вспоминала эти стихи, чтобы восстановить то состояние.

«Торговки украсили лавки пьянящим потоком цветов». Вышли из метро «Проспект ветеранов». И опять поток цветов.

Дорога на улицу летчика Пилютова. Снимала на планшет из окна троллейбуса. Сколько раз раньше отсюда ездила на работу. А сейчас все изменилось. Поймала в кадр девушку, которая роется в сумочке. Находка.

Вышли из автобуса. Вот магазин. А вот этот дом. Огромная двенадцатиэтажка. А тогда это было все женское общежитие. Внизу вахтер сидела. Нас привезли сюда на автобусе группой. Восемь месяцев отучившихся лаборантов. Распределили по квартирам. Я попала в двухкомнатную квартиру. В одну комнату поместили трех приехавших со мной девушек. Две из них были Вологодские. А я поселилась в комнатку рядом. В ней уже жила Аня. Она из Мордовии. Ей тогда было 28 лет. А нам всем по 18. Я рада была, что вырвалась из родительского дома. Мама моя сидела внизу на вахте и плакала. Дочь отдает в неизвестность. А что плакать? Каждые выходные буду ездить домой на электричке. Подумаешь! Мне бы поскорее поступить в университет. Уже начну готовиться.

Собака залаяла. Воспоминания. Перенеслась в то время.

В маленькой кладовке в коридоре я нашла сборник стихов неизвестного мне поэта. Кто-то оставил из жильцов до меня. Обложка белая, рифленая. Засмотрелась на фотографию. Глаза большие. Выразительные. Прочитала один стих. Не очень понравился. Прочитала второй, третий. Там о любви. Это лучше. Книгу взяла себе. Вот бы обо мне кто-нибудь так написал.

Утром встаем рано. Полчаса нужно трястись на троллейбусе, переполненном в час пик, и потом пятнадцать минут на метро. В лаборатории физико-механических испытаний одной из комнат третьего этажа здания ЦЗЛ я работаю. Рабочий день начинается с того, что нам из цехов приносят шины. Мы их разрезаем большим острым ножом. Потом ставим на них железную формочку, придавливаем прессом и получаем одинаковые образцы, которые нужно затем собрать в стопочку, пересесть на вертящийся стул на высокой платформе, закрепись образцы двумя концами в щипцы на стержне, нажать на кнопку, резина начнет растягиваться и, наконец, порвется. Наша задача – зафиксировать место разрыва, занести показания в тетрадь. И потом делать расчеты логарифмической линейкой. Есть еще истирание кружков. Но это уже на другой машине. Работа нудная. За окном солнце. Молодость. Моя мечта поступить в университет. Я готовлюсь. Учебники читаю. Я общаюсь с Пушкиным, c Блоком. Самое важное событие – это мой разговор с Анной Ахматовой. Она мне прочитала свой стих, нигде не напечатанный. Прекрасный! Я его забыла. Глупая, все потеряла. Это была безграничная радость. Но как об этом расскажешь?