Кирилл Чаадаев - Дневник школьника уездного города N

Помнится, в далеком детстве, когда мне было десять-одиннадцать, а Леше – моему лучшему тогда другу – на год больше, я уговорил его играть в писателей. Мы сочиняли истории, записывали их в тетрадки и затем, меняясь, читали друг другу. Помню, как я удивился, когда, взяв в руки Лешину тетрадь, обнаружил в тексте полное отсутствие пунктуации: там не было ни тире перед репликами, ни кавычек в прямой речи, ни запятых.

Его отцу не нравилось, когда мы играли во что-то. «В вашем возрасте я уже девок мял за ляжки, а вы все с солдатиками возитесь», – говорил он. Он, особо не скрываясь, изменял Лешиной маме, и когда та бралась выяснять отношения, он избивал ее на глазах у сына. Леше пришлось быстро повзрослеть, а вместе с ним взрослел и я. Помню, в тринадцать мы впервые прогуляли школу. Вместо нее целый день бродили по городу и пробовали курить сигареты. Меня потом весь вечер тошнило. Вокруг озабоченно суетилась мама, а я соврал, что отравился в школьной столовой.

Через какое-то время Лешина мать ушла от отца – переехала к бабке в однокомнатную квартиру и забрала с собой Лешу. Мы с ним виделись все реже и реже, а потом и меня «закрыли» на полтора года, так что мы окончательно потеряли связь.

Задолго до этого к нам прибился Костя, а перед самым Лешиным переездом – Леня. Они тоже не любили читать. К развлечениям в виде уже привычных сигарет сначала прибавилось пиво, потом трава. Дикая конопля сорняком росла повсюду: в полях, в огородах, на заброшенных дачах, возле завода удобрений – везде, где был плодородный ставропольский чернозем. Дичка не всегда вставляла, поэтому Леня у старших научился варить химку.

Это было летом, кажется, в июле. Я запоем прочел все семь частей Гарри Поттера. Несколько дней лежал трупом на кровати не в силах пошевелиться. Мне казалось, я только что прожил целую жизнь – удивительные семь лет в Хогвартсе – и возвращаться на улицу, в обыденность, в реальность, мне совершенно не хотелось. Помню, я даже плакал, уткнувшись лицом в подушку – ревел из-за смерти Уизли. Потом друзья все же вытащили меня из дома. Я им соврал, что болел.

– Как ты, блять, умудрился заболеть летом? – удивился Костя.

– Мы тебя вылечим, – обнадежил Леня.

Мы пришли на заброшенную водокачку, где раньше играли в догонялки. Леня развел костер, поставил на него неизвестно откуда раздобытую кастрюлю, залил ее водой, на нее водрузил эмалированную чашку, куда процедил через тряпку растворитель, заведомо впитавший конопляные масла. После того, как растворитель испарился, он покрошил в чашку табак из сигарет и, быстро работая пальцами, собрал все масла с еще горячих эмалированных стенок. Довольный, он на всеобщее обозрение выставил получившийся бурый комок, похожий на собачье дерьмо.

– Будешь? – спросил он.

Я отказался.

– Нам же больше достанется.

Через полчаса Леша бесформенным мешком валялся на бетоне возле покосившейся стены. Леня с головой залез в кусты крапивы и жалобным голосом просил спасти его. Ему чудилось, будто массивная бетонная плита опускается сверху, давит его к земле и вот-вот сомнет череп в мокрую пахнущую коноплей лепешку. Мы с Костей – его еще не разнесло – попытались вытащить Леню. Тот стал вопить, чтобы мы отвалили, что ему пора идти домой кормить кроликов, что отец убьет его, если он не придет вовремя. Но мы знали: нет у него никаких кроликов, и отец уже год как отбывает наказание за воровство в особо крупных размерах. Костю догнало – он полез на стены. Леня, сам выбравшись из крапивы, схватил кусок кирпича и, пытаясь расшибить мне голову, целый час гонял меня по всей водокачке.

Когда его отпустило, я спросил:

– Ты на хрена в меня кирпичами кидался?

– Ты че, ебанулся? – ответил он. – Я все время у костра сидел. Это ты какую-то хуйню творил.

Пицца кончилась быстро. Еще быстрее пролетело время отмененного урока и большой перемены. Эдик с чрезмерным энтузиазмом заявил, что пора возвращаться в школу. Я с трудом высунулся из своих мыслей. Все одновременно засуетились, полезли в куртки – на улице заунывно пел ветер.

Я шагал рядом за Сашей и наслаждался ее походкой. Один раз она, видимо, почувствовала мой взгляд, обернулась – наградила меня полуулыбкой. Мои губы растянулись в ответной. Она слегка прищурилась, как бы говоря: «Что-то слишком часто я ловлю на себе твои взгляды». И я подумал: «А ведь так и есть».

Мы дошли до школы. Начался урок математики. Дима рядом со мной забормотал какие-то заклинания на древнегреческом: «Лямбда, альфа, сигма минус бетта на омегу…». А я все думал, что заставляет меня пялиться на Сашу? Ну да – она красивая. И некоторые другие девочки в классе вполне себе ничего… Почему именно Саша? Еще меня мучила вторая мысль – прямо терзала мой разум, как коршун – печень Прометея: ведь и Саша иногда, пусть редко, но отвечает на мои взгляды. Разве нет?

Вот и закончилась осень – наступил первый день зимы. Снегом пока не пахнет: ни одного намека – только ветер гнусаво воет в заводских трубах, которые неустанно плюют в бледное небо густым сизым дымом. Может, как в прошлом году, зима, сжалившись над южными степями, пошлет нам снежные завалы к Новому году. А может, – сразу вьюгу в середине января на одну недельку, и тут же отступит в неравной борьбе с весной. Зоя Алексеевна не раз повторяет, что раньше – ох это стариковское «раньше было лучше» – что раньше снежные зимы чуть ли не закапывали сугробами первые этажи.

Я все реже ее вижу на лавочке у подъезда, а когда мы случайно встречаемся – на лестнице или в магазине – она в основном жалуется на ноги. Ей все тяжелее спускаться по ступенькам со второго этажа.

На следующей неделе у меня день рождения. А еще через неделю – у Авдея. Вчера и сегодня мы собирались обсудить, как будем праздновать. Мама, скорее всего, подарит мне денег – специально чтобы я мог отметить. Думаю, тысячи три. У Авдея будет примерно столько же, так что мы сможем нормально закутить. Авдей чуть не дал заднюю из-за того, что ему придется отмечать ДР до его фактического наступления. «Плохая примета», – сказал он. Но мысль, что удастся выпить на неделю раньше, да еще и на приличную сумму, убедила его лучше любых слов.

Вообще-то я не очень люблю отмечать ДР. Больше всего мне не нравится сам процесс организации: надо позаботиться о том, чтобы все прибыли вовремя, чтобы всем было весело, чтобы никто не остался в обиде и все такое. Удобно Косте – у него ДР летом, и он просто собирал всех друзей на природе возле речки или озера – мы жарили шашлыки, пили пиво, водку или коньяк – кто что приносил с собой вместо подарка – и все оставались довольны.

ДР зимой – это проблема: куда звать людей, где праздновать? И самое главное – кого приглашать? Авдей, Сева, Игорь и Тарас – само собой, хотя с Тарасом я бы подумал… Раньше надо было бы звать Костю, но он ни с кем из моих нынешних друзей не знаком и вряд ли нашел бы с ними общий язык. А сейчас, может, стоит пригласить одноклассников? Мишу или Диму, например, или Сашу…