Мария Романушко - Борис Сударов: человек, прошедший через эпицентр атомного взрыва… Встречи на берегу: диалог-путешествие

Идя с бухты и стоя у светофора, увидела его, идущего на бухту. Как всегда – легко и стремительно. И как он так ходит? Как ему удаётся такая походка?

Села на заборчик, прямо напротив светофора, жду. Он перешёл дорогу и – идёт себе мимо. Поразительно: он не заметил меня! Я вот тут сижу, как воробей, на заборе, в ожидании его, а он себе несётся мимо. Как всегда – погружённый в свои мысли…

– Борис Иванович! – окликнула его.

Услышал. Оглянулся. Увидел. Обрадовался. Спросил удивлённо:

– А что вы тут делаете?

– Вот, сижу на заборе, вас поджидаю, а вы проноситесь мимо!

– «А вы прошли с улыбкой мимо И не заметили меня!» – со смехом процитировал он. – Так идёмте на берег! Или вы уже оттуда?

– Была оттуда, а теперь – опять туда. Я вам кое-что принесла интересное. Хорошо, что встретились, а то было бы досадно уносить обратно.

– А что это?

– А вот идёмте, сядем на лавочку, и я вам покажу.

Дошли до ближайшей лавочки. И я вытащила из сумки папку с распечатками. Он смотрел и страшно удивлялся. Много фотографий. О существовании некоторых он уже забыл – о том, что они у него были.

– Вы что, отдали оригиналы фотографий, а себе не скопировали?

– Видимо, так. Честно говоря, я уже не помню, как дело было.

– Здесь отличные комментарии к фотографиям. Вся ваша жизнь кратко изложена в этих комментариях. Это вы их делали?

– А кто же ещё?

– Ваша мама с сестрой – такие интересные барышни… А кто по профессии ваша мама?

– Она была домохозяйка. Занималась семьёй, растила детей.

– А кем был ваш отец?

– Кондитером. Работал на кондитерской фабрике технологом.

– Наверное, любите конфеты?

– Конфеты – нет. Я с детства люблю мороженое.

– А ваш отец воевал?

– Нет, по возрасту уже не подлежал призыву. Воевал старший брат, Володя. И погиб осенью 41-го, у города Калинина.

– Который теперь Тверь?

– Который теперь Тверь. Пришло сообщение о Володиной гибели. Но где его могила, никто не знает…

– А вы сына своего назвали в честь брата?

– Сына?.. – задумался он.

– Ну да, сына Володю назвали в честь своего погибшего брата?

– Мы как-то не думали об этом… – сказал он отрешённо.– Так вышло…

(Странно, подумала я. Ведь это так очевидно и логично).

И мы прошлись, пробежались с ним по страницам его жизни… Вот он 12-летний, это ещё до войны – 1939 год. Вот учащийся артиллерийского училища – 1946 год. Вот он на службе в Германии – 1948 год. Одна фотография просто сногсшибательная – та, где он в шляпе!

– Вы такую шляпу носили? Вам идёт! Вы тут как американский киноактёр!

– Да это не моя шляпа вовсе! Мне в фото-студии фотограф свою дал! И костюм тоже. Я пришёл фотографироваться в военной форме, а фотограф предложил сделать такое фото.

– Надо же… И не скажешь, что с чужого плеча и с чужой головы. Смотритесь в этом образе очень органично.

А вот Сударов – студент Педагогического института им. Ленина – участник Международного Фестиваля молодёжи и студентов, который проходил в Москве в 1957 году.

– Я был прикреплён к немецкой делегации – был везде с ней, как переводчик. Из Германии вернулся с неплохим разговорным немецким.

Вот он с группой студентов МГПИ в Тбилиси.

– Ездили по обмену. Мы к ним, они – к нам. Интересная была поездка.

Вот он с девушкой. Он весёлый, она – грустная, смотрит задумчиво в пол-оборота на того, кто снимает… Очень милая, даже красивая, зовут, судя по подписи, Инна. Сударов никак не прокомментировал это фото, но и без комментариев было всё понятно. Странно, что у них не сложилось. Было видно, что они влюблены друг в друга. 1959 год.

А вот он – начальник пионерского лагеря от Гостелерадио, в Софрино. Отличная фотография! Сударов на ней хохочет, у глаз – весёлые морщинки, и он на этом фото почему-то очень похож на писателя Василия Шукшина.

– Вы здесь на Шукшина похожи.

– Да, мне говорили об этом.

Вот несколько фотографий, где он с Юрием Левитаном.

– А Левитан был такой высокий?

– Это я не очень высокий, – смеётся Сударов. – А Левитан нормального высокого роста, но не так, чтобы очень.

– Борис Иванович, вам бы написать о людях, с которыми вы общались на радио.

– Так о многих я уже написал.

– Правда? А прочесть можно?

– Да я не знаю, где эти журналы…

– Так это уже и напечатано было?

– Да, всё, что было написано, было напечатано.

– А в каких журналах?

– В нашем журнале – «Радио и телевиденье».

– Вот оно что! Хотелось бы почитать. Вообще, Борис Иванович, книгу надо делать.

– Да кому это надо?.. – сказал он.

– Прежде всего, это надо вам. Даже если вы этого и не чувствуете пока. Когда мы с мужем после его инсульта стали записывать его воспоминания, он даже не подозревал, насколько эта работа станет для него важной. Вспомнить всю жизнь, перелистать все её важные страницы…

– А я сам и так всё помню. Зачем записывать? Хотя много раз думал о мемуарах. Но как-то не выбрался написать. Не думаю, что кому-то это может быть интересно…

– Мне! Мне это интересно.

– Вам?.. – с сомнением спросил он.

– Да, мне. Мне очень интересны люди. Я убеждена: каждая, абсолютно каждая человеческая жизнь уникальна. Каждый человеческий опыт драгоценен. Мой муж такого же мнения. У него есть книга, которая так и называется «Написать свою книгу». Виктор одержим этой идеей, что каждый человек должен написать свою книгу. Оставить людям своё свидетельство о жизни.

– Вы думаете?..

– Я уверена в этом. И мы с вами можем написать очень интересную книгу. Если не можете раскачаться один, то сделаем это вместе. Не зря же я свалилась вам на голову?

– Наверное, не зря… – сказал он, не зная, то ли радоваться, то ли пугаться моего напора.

* * *

Сегодня, на берегу, я рассказала ему, почему так люблю песок. Мы шли по пляжу, любуясь закатом, и я шла по песку босиком, а он удивлялся, что я иду по песку босиком. Я сказала, что очень люблю песок, что для меня это просто блаженство – идти по песку, лежать на песке…

– Лежать на песке?.. – изумился Сударов. – Вы любите лежать на песке? Надеюсь, хотя бы на коврике?

– Нет, просто на песке.

– А откуда такая любовь к песку? Я лично больше люблю траву, – сказал он.

– Песок для меня – это время, вечность… А началось всё с песочницы в Оренбурге, где я познакомилась с мальчиком Мишей Бочкарёвым и подружилась с ним.

– Да, я прочёл в вашей книге, что вы жили в детстве в Оренбурге.

– Совсем недолго. Но это были очень значимые годы в моей жизни. Четыре года в детстве – это очень большое на самом деле время. У меня есть книга про Оренбург, отдельная книга, там всё подробно, и про ту песочницу, и про песочные часы… Я вам подарю.

– Спасибо. Очень интересно. А я ведь тоже жил в детстве в Оренбурге.

– Вы? В Оренбурге?