Мария Романушко - Борис Сударов: человек, прошедший через эпицентр атомного взрыва… Встречи на берегу: диалог-путешествие

– Ничего, вспомните. Не думайте особо сосредоточенно на эту тему – и оно само вспомнится, всплывёт из глубин памяти…

– А что у вас нового? – спрашивает он, внимательно следя за игрой на площадке.

– Нового?.. Новая Деревня. Собираемся с сестрой на днях съездить в Новую Деревню, которая за Пушкино.

– А зачем?

– Там, у маленького деревенского храма, – могила великого человека – Александра Меня. Хотим поклониться ему. Я давно там не была, а сестра ещё никогда.

– Вы знали Александра Меня?

– Он был моим духовным отцом.

– Да что вы говорите? Надо же… А я часто проходил мимо его дома в Семхозе. Там жил мой двоюродный брат Игорь, и я бывал у него. И он всегда говорил: вот дом Александра Меня. Они жили совсем близко друг от друга.

– А вы общались с отцом Александром, заходили к нему?

– Нет, этого не было, к сожалению, – сказал Сударов. – А почему он похоронен в Новой Деревне?

– Так он там служил – в этом маленьком деревенском храме. Там и похоронен.

– Божий человек был… И кому надо было его убивать? Кому он мешал? Столько лет прошло, а убийца ещё не найден? – сказал Сударов.

– 26 лет будет в сентябре. Думаю, что убийца давно известен.

– Тогда почему он не назван?

– Вот в этом и вопрос – почему убийца до сих пор не назван?..

– Жуткая история, – сказал он.

– Да, жуткая. Я с тех пор редко езжу в Пушкино и в Новую Деревню. А когда-то ездила часто. В хорошую погоду шла от станции Пушкино пешком к храму…

– Это же далеко.

– В молодости так не казалось.

– Мой сын Володя живёт в Пушкино, – сказал Сударов.

– Он работает в Пушкино?

– Нет, он работает в Москве. А живёт в Пушкино.

(Я подумала, что Володя, наверное, купил квартиру в Подмосковье, потому что там дешевле. Многие так делают).

– А в Тарасовке дача, – сказал Сударов. – Много лет езжу по Ярославской дороге. Точнее – ездил. Сейчас уже почти не езжу. Брат Игорь, который жил в Семхозе, умер. Его дети живут в Загорске. Дачу в Тарасовке Володя сейчас сдаёт.

– Я тоже часто ездила по Ярославской дороге. К отцу Александру ездила. Не только в Новую Деревню, но и в Семхоз, и не раз. Ездила и в Загорск – в Лавру. К Сергию Радонежскому. Одними путями-дорогами мы с вами ходили-ездили. В одних, можно сказать, электричках.

– И не встретились…

– Ну, всё-таки встретились. Как сказано в Библии: «Всему своё время».

Резко потемнело и ещё больше похолодало. Игра закончилась. Мы были последними зрителями.

– Пойдёмте? – сказал он.

– Пойдёмте.

* * *

Мы подымались на гору. Дорога на гору в рытвинах и колдобинах, а в одном месте мелким гравием вчера засыпали лужу, и Сударов пару раз чертыхнулся, когда его нога поехала на этих камушках. Было темно. Фонари на берегу не горели. Я боялась, как бы он не оступился во тьме.

– Борис Иванович, можно вас взять под руку?

– Да, конечно! Простите, что я сам не предложил вам. Держитесь крепче!

Так мы и шли дальше: я была уверена, что это я веду его во тьме по негладкой дороге, а он думал, что ведёт меня.

* * *

– А почему ваш муж не гуляет с вами? – спросил Сударов.

Я взглянула на него и поняла, что и на этот раз он не шутит. Или всё-таки шутит?.. Самая лучшая шутка – та, которая произносится серьёзно.

Но, может, и я не всё помню из того, что он мне рассказывал? Вот, забыла записать про его сестру Еву и его племянника Виталика, которые тоже жили в Пушкино. В Интернете, в «Семейном альбоме» есть их фото: Ева – яркая тёмноглазая красавица, и Виталик – ещё малыш, на руках у Евы, симпатяга. Только сейчас о них вспомнила. Кстати, когда мой Антон приезжает из очередного путешествия и много-много рассказывает мне нового, разве я всё помню потом из рассказанного? Это же просто не реально – усвоить много новой информации, и всё – с первого раза.

И я начинаю спокойно, не торопясь, рассказывать Сударову про мужа, который гуляет своим маршрутом, а вообще, он сейчас в лагере, где занимается с особыми детьми литературным творчеством.

* * *

Шли домой тёмной аллеей, и он рассказывал, как в 1965 году здесь, посреди поля, построили их дом – кооператив Всесоюзного радио. А вокруг не было ещё ни одного дома.

– Мы были первопоселенцами в этом поле! – с гордостью сказал Сударов. – Потом уже всё это понастроили. Но когда мы здесь поселились, вокруг ничего ещё не было! Вокруг был пустырь…

– А пятиэтажки?

– Да не было тогда ничего!

Рассказал, как за ними приезжал утром микроавтобус и увозил на работу – в Дом радио на улицу Качалова. А вечером привозил обратно. Хотя станция метро «Речной вокзал» была открыта незадолго перед этим, но ещё не было возможности свободно дойти до неё – по дороге были деревушки. И никакой транспорт до «Речного вокзала» в ту пору отсюда не ходил. Он, как ни странно, не ходит и сейчас – нужно ехать большими кругами, с большой тратой времени. Так что все ходят до метро пешком по Берёзовой аллее. 15—20 минут. Теперь есть прямая дорога. Деревенек по пути уже нет.

А когда Всесоюзное радио с Пятницкой улицы переехало в Останкино (после Олимпиады в 1980 году), он ездил на работу на электричке с платформы Левобережная, которая находится в нашем лесу.

– 15 минут – и я уже был в Останкино!

– Так до электрички ещё надо дотопать.

– 15 минут.

Ну да, подумала я, с его скоростью ходьбы это вполне возможно.

Сударов сказал, что когда-то у него была машина, но на работу на машине он ездил редко. Последнюю свою машину, «Волгу», он продал уже давно, в начале девяностых. А гараж сдаёт.

Напротив его дома, через дорогу, – 158 школа.

– Здесь учился мой сын Антон, – говорю я. – Наверное, и ваш сын Володя тоже? Только пораньше, если ему 45 лет сейчас, а моему Антону сорок.

– Нет. Володя учился в Пушкино.

– В Пушкино? – удивилась я. – А почему в Пушкино?

– Так сложилось… – уклончиво ответил он.

Я подумала, что, может быть, его сын учился в лесной школе – раньше были лесные школы, вроде санаториев: дети там лечились и учились. Если Сударов в одиночку растил сына, то так ему было за сына спокойнее. Или, может быть, Володя жил в семье его сестры Евы, которая жила в Пушкино? Всё-таки мальчику нужна была женская забота, ведь он, Сударов, был весь в работе. Говорит, что порой засиживался на работе до полуночи.

Он опять проводил меня до моего дома. Вернул с благодарностью палантин. Сказал, что я его спасла от холода. И поцеловал при прощании руку.

А потом я позвонила ему, чтобы удостовериться, что он уже дома.

Десятый день знакомства.

Встретились опять случайно, на перекрёстке, у светофора. Я уже возвращалась с бухты, сожалея, что не обнаружила его на берегу, потому что принесла ему распечатки того, что о нём написано в Интернете, фотографии из «Семейного альбома» и распечатку его статьи «Радиотеатр для детей».